Белый медведь... За девять лет полевой работы на Чукотке мне неоднократно приходилось встречаться с этим крупнейшим хищником. Но на материковом побережье наши встречи были мимолетны. Приходилось довольствоваться рассказами чукотских и эскимосских охотников, чтением книг и статей С.М.Успенского, С.Е.Беликова, В.Я.Паровщикова. Но большинство литературных сведений носило явно фрагментарный характер. Информация о жизни белого медведя чаще всего добывалась косвенным путем — через мечение, авиаучеты, тропление следов, осмотр снежных берлог. А до запрета на отстрел в 1956 году — и посредством обследования убитых животных.

Жадно внимая рассказам чукчей и эскимосов, я постепенно выяснил, что и этим источникам не всегда можно доверять. Если общая канва события в них описывается достаточно точно, то интерпретация намерений зверя и его последующих действий часто мифологична по своей сути, так как основывается на преданиях, передаваемых из поколения в поколение. Я столкнулся с этим во время изучения моржей на восточной Чукотке, когда некоторые события, происходившие на лежбище или во время охоты на моржей, получали невероятное объяснение в устах местных жителей. Кстати, последнее относится и к рассказам летчиков, полярников, не говоря уж о знаменитой «травле» моряков Севморпути. Ричард Перри в своей книге «Мир белого медведя», переведенной на русский язык в 1974 году, сделал попытку объединить все имеющиеся сведения о жизни этого зверя. В результате книгу с полным правом можно назвать энциклопедией легенд и мифов о белом медведе, так как в ней преобладают сведения именно такого рода.

По крохам собирая информацию, я вдруг обнаружил, что цельного представления о белом медведе у меня не складывается. Никто из наблюдателей и исследователей не пытался проникнуть в психологию зверя, ограничиваясь внешней стороной его жизни. Конечно, сделать это было непросто, ведь только в последние годы численность белых медведей стала возрастать. Еще 10 — 15 лет назад они находились на грани исчезновения, даже встреча с медведем была редкостью, не говоря о длительных наблюдениях за ним. Препятствовал этому и бродячий образ жизни белого медведя. Однако есть в Арктике уголки, где эти звери настолько обычны, что целые периоды их жизни проходят перед глазами наблюдателей. Одно из таких мест — остров Врангеля.

Мне повезло. Начав работу на острове Врангеля в 1989 году, я сразу обнаружил, что у белых медведей есть свои излюбленные участки побережья, где в осеннее время они появляются довольно часто. Самыми привлекательными для них оказались бухта Сомнительная и мыс Блоссом — места береговых лежбищ моржей. И хотя к этому времени моржи не выходили на берега острова уже почти 10 лет, скопище останков этих морских гигантов, погибших в годы существования лежбища, до сих пор служило приманкой для медведей. В сентябре 1989 года на оконечности мыса Блоссом я насчитал более 600 моржовых скелетов. Около десятка медведей регулярно — между удачными охотами во льдах на нерпу — подкармливались рассохшимися шкурами и остатками мяса.

На 1989 — 1991 года пришелся пик солнечной активности, и впервые за многие годы остров Врангеля освободился от сплоченных льдов, кольцо которых не размыкалось в предыдущее холодное десятилетие. В конце августа 1990 года кромка льдов находилась уже в 250 километрах к северу от острова. Теперь моржи не могли устраивать залежки на льдинах и образовали лежбища на традиционных участках побережья. На четырех лежбищах острова их собралось более 130 тысяч — половина всей популяции тихоокеанского подвида.

Для белых медведей отсутствие льдов — ситуация не из приятных. Лишенные возможности охотиться на привычную добычу — кольчатую нерпу, они скопились вблизи моржовых лежбищ. Только на мысе Блоссом в течение сентября и октября устроились на жительство 150 медведей! Кого среди них не было: матерые великаны самцы, подростки, лишь недавно начавшие самостоятельную жизнь, заботливые матери с медвежатами-сеголетками... Но, конечно, более всего было беременных самок, ожидающих осенних снегопадов, чтобы устроить родовые берлоги на склонах прибрежных сопок и залечь на всю долгую полярную зиму.

Сначала вчетвером, а затем и вдвоем с инспектором охраны заповедника Игорем Олейниковым мы полтора месяца провели на мысе Блоссом. Нам довелось увидеть взаимоотношения медведей друг с другом, конкуренцию из-за пищи, игры и драки, и, наконец, охоту на моржей. Некоторых зверей мы научились узнавать в «лицо», самые выдающиеся личности получили имена — и благодаря этому начали раскрываться индивидуальные и типичные черты характера белого медведя.

Весной 1991 года я два месяца работал в западной части острова, отслеживая выход из берлог медведиц с недавно родившимися малышами. На участке в 120 квадратных километров нам удалось обнаружить более 30 берлог. Осенью того же года в течение месяца вместе с Игорем Олейниковым мы наблюдали за скоплением медведей на косе Сомнительной, где пролетевший над лежбищем самолет ледовой разведки посеял панику среди моржей, и те покинули берег, оставив после себя сотню раздавленных сородичей. Такое обилие пищи привлекло медведей со всей округи, и к началу ноября здесь «столовались» уже 77 зверей.

В августе и сентябре 1992 года во время маршрутов на моторной лодке вдоль южного и западного побережья острова мы встретили 252 медведя, причем на мысе Блоссом и косе Сомнительной постоянно находилось от 20 до 40 зверей. А в октябре вместе с Никитой Овсяниковым мы три недели провели на необитаемом островке Геральд, наблюдая за процессом залегания беременных медведиц по берлогам.

Все цифры и сроки работ я привел здесь лишь для того, чтобы читатели могли представить тот фундамент знаний и наблюдений, на основе которого я строю вывод: бесконфликтное сосуществование человека и белого медведя в Арктике возможно.

Да, конфликтов может не быть. И прежде всего это зависит от человека. Прочитав очерк В.Орлова, я заметил, что несчастные случаи происходят исключительно среди двух категорий людей, работающих на Севере,— полярников и военных. И я мог бы добавить еще несколько известных мне подобных происшествий. Почему-то не испытывают проблем с белыми медведями опытные охотники, морские зверобои (то, что хищники поедают приманку из капканов или громят продуктовые склады, конечно же, нельзя всерьез рассматривать как проявление агрессии по отношению к человеку). Никогда не возникали трагические столкновения у исследователей, профессионально работающих с белым медведем, хотя встреч «нос к носу» со зверем у нас, например, ежегодно бывает более десятка-двух. На мысе Блоссом мы просто жили в окружении медведей, которые десятки раз на дню посещали окрестности нашего домика, заглядывали в окна, заходили в тамбур, но не было среди них злобных, кровожадных хищников, которые только и ждали случая закусить зазевавшимся зоологом. Оконные стекла, бывало, медведи ломали, но то не были попытки забраться в дом. Просто соблазнительные запахи готовящейся пищи заставляли зверей подходить к окнам и принюхиваться. Чуть сильнее надавил носом — и летят осколки. После того как мы отремонтировали ставни и стали закрывать их на ночь, подобные случаи прекратились, хотя время от времени по вечерам, делая за столом дневниковые записи, видели, как в широкую щель между досками ставни с шумным сопением пытается протиснуться мокрая черная бляшка медвежьего носа. Достаточно было постучать по стеклу костяшками пальцев, чтобы отпугнуть любопытствующего. Поэтому кажутся чистой выдумкой слова пограничника из очерка В.Орлова о том, что медведь, заглянувший в окно дома на Земле Александры, обязательно навредил бы людям, если бы не автоматная очередь...

Если зверь приходит к человеческому жилищу, это совершенно не значит, что его цель кого-нибудь убить и съесть. Чаще всего им движет любопытство, и многие звери, удовлетворив его, просто уходят. Но если в поселке или на полярной станции царствует антисанитария, кругом помои и пищевые отходы, то нет ничего удивительного в том, что отдельные особи приживаются здесь и выстрел из ракетницы не может заставить их покинуть роскошный «ресторан». Не так уж богаты просторы Ледовитого океана легко доступной добычей, чтобы отказаться от дармовой пищи. Небрежное хранение отходов — характерная черта многих арктических поселков, особенно военных. Далеко за примером ходить не надо: расположение частей ПВО на острове Врангеля — прекрасный образец экологической безграмотности. Гора отходов с солдатского стола, выставленная как будто специально для привлечения проголодавшихся медведей,— неотъемлемая часть окружающего пейзажа. Естественно, что каждую осень несколько медведей устраиваются там на «постоянное жительство» до полного замерзания моря. Нередко можно было видеть, как медведи и собаки дружной компанией уплетают за обе щеки, расположившись на помойной куче и не слишком обращая друг на друга внимание. Результат налицо — постоянные жалобы на агрессивность хищников (при этом под агрессивным поведением понимается просто появление медведя в расположении части), трата времени на устройство облавы — другим способом прогнать прикормившегося зверя почти невозможно... Несчастный случай не заставил себя ждать. В ноябре 1990 года один из солдат, выйдя на крыльцо казармы, попал в лапы крупному медведю. Перед этим, по признанию самих военнослужащих, зверя часто подкармливали чуть ли не из рук, фотографировались рядом с ним. Солдат отделался порванным ухом, царапинами на голове и сильным испугом. Зверь ушел с ранением в голову.