Девушка подняла обточенную гальку, удивленно посмотрела на нее и бросила в темноту. Камень зашуршал по песку.

— И если уж мечтать, Никифор Карпович, то именно об этом. О реке! - решительно закончила Ольга. — Иногда мне кажется, что стоило бы повернуть Камышевку прямо к нам…

— Ишь, куда хватила! — удивился кто-то.

— Ничего необыкновенного в этом нет, — сказал Васютин. — Если нужно, все можно сделать. Конечно, такие вопросы не решаются с бухты-барахты. Надо учитывать не только интересы нашего колхоза, а общие, всего района…

— Не горюй, Ольга, — послышался сочувственный голос. — Весной с этого обрыва будешь камни в пруд бросать.

— Рыбу в нем разведем…

— На лодках будем кататься, — мечтательно добавила Стеша.

— Все будет, — поддержал своих друзей Васютин. — Если, конечно, хорошо потрудитесь. Запруду большую придется построить.

— А оросительные каналы? — спросила Ольга.

— На это дело воды не хватит. Ее надо искать в другом месте.

— Как искать? — удивленно спросила Стеша.

— Как золото ищут, — улыбнулся Васютин. Помолчав, он продолжал: — Не случайно, ребята, у нас с вами зашел разговор о больших мечтаниях. Мне кажется, что сейчас многим даже из нашей колхозной молодежи именно этого и не хватает… мечтательности. Не хватает думы о будущем во всем его размахе и широте. Я так думаю, что теперь слово «мечтатель» уже начинает приобретать другое значение. Советское государство показало, что для нас ничего нет невозможного, что каждая плодотворная фантазия становится действительностью… Поэтому мечтатель у нас уже что-то вроде изобретателя — так близко сходятся эти, на первый взгляд разные, понятия. Мы всегда представляем себе «чертеж мечты». Да вы же сами прекрасно понимаете, что сталинский план переделки природы показывает, сколь реальна может быть наша мечта. Этот план требует мобилизации всех наших творческих сил, инициативы, огромного большевистского размаха. В нем заключено все! Мы с вами закончили лесопосадки, а где наши водоемы? Где оросительные каналы? Мы еще многое должны сделать! Помните, я как-то вам рассказывал о том, что говорил Михаил Иванович Калинин о комсомольцах: «Как заманчива для молодежи эта перспектива участвовать в коллективной борьбе за власть человека над природой, над вселенной!» Подумайте об этом… Над вселенной!

Багрецов слушал Васютина, затаив дыхание. Никогда он не мог себе представить, что тот так ясно и понятно выразит его настроения. Ведь именно так чувствовал Вадим. Именно с этим он обратился к Васютину. А Ольга? Ее взволнованная речь, видно, надолго останется в памяти Вадима. Вот и сейчас сидит она, строгая и сосредоточенная. Глубокие черные тени скользят до ее лицу. Они дрожат и колеблются при каждом покачивании лампочки, и тогда кажется, что девушка недовольно хмурится.

— Мечтатели, — продолжал после некоторого молчания Никифор Карпович, — это беспокойный народ. Я говорю о советских мечтателях: они не могут примириться с тем, чтобы руками, как говорится, не потрогать эту самую мечту. Надо действительно камешек бросить в реку, чтобы услышать всплеск, как этого хочет Ольгушка. Рано или поздно она это сделает, я в этом уверен! Кое-что мне о таких делах известно…

Васютин чиркнул спичкой. Красноватый огонек на мгновение осветил его лицо.

— Давно, мне еще дед рассказывал, — продолжал Никифор Карпович, выпуская вверх струйку дыма. — А деду, как тот говорил, передавала об этих делах столетняя бабка… Так вот, может быть, лет двести тому назад, когда никакой Девичьей поляны здесь не было, по оврагу по этому и дальше по Степановой балке проходила река. Река хоть и не очень большая, но полноводная. Кругом, где мы развели питомники, стояли дремучие леса.

— Потом их свели помещики, а река высохла, — заключил парень в белой фуражке.

— В том-то и дело, что получилось наоборот, — хитро улыбнулся Никифор Карпович. — Сначала исчезла река, а потом уже вырубили лес.

— Как исчезла? — удивленно спросила Стеша и растерянно заморгала рыжими ресничками.

— Дед мне ничего не мог ответить. Говорит, что когда пошли утром за водой, то вместо реки увидели только тинистое дно.

— Так не бывает, — с сомнением покачала головой Антошечкина.

— Не знаю, — слегка задумавшись и потушив папироску о подошву сапога, сказал Васютин. — В некоторых местах были случаи, когда вода размывала известковую породу дна и уходила либо в подземные реки и озера, либо в пещеры и пустоты.

— Страшно, — передернула плечами Стеша.

— Вода иной раз бывает действительно страшной и непонятной, — говорил Васютин. — Многое еще нужно открывать нашим ученым. Кто знает, может быть, эта река течет сейчас под нами, а мы только вздыхаем и мечтаем о ней. Больше того, никому не известно, что делается сейчас под нами на глубине, ну, скажем, в два километра. Может быть, течет там подземный приток Днепра или Дона? Или спрятано там в глубине огромное озеро, равного которому нет во всей Центральной России.

— Не может такого быть! — воскликнула Стеша и всплеснула руками.

— Почему? — возразил Васютин. — В Западной Сибири не так давно нашли целое подземное море в три раза больше Байкала.

— И куда же его теперь? — пискнул девичий голос из темноты.

— Хотели использовать эту воду для орошения Кулундинской степи в Казахстане. А недавно там свою воду нашли — «подземную Кулунду», и течет эта река в три яруса.

Кто-то взволнованно спросил:

— А у нас?

Никифор Карпович прикрыл рукой улыбку.

— Что у нас? Вот на будущую весну обещали приехать гидромелиораторы из района; может, на этот раз что и найдут.

— А разве уже искали? — упавшим голосом спросила Ольга.

— По бумагам значится, что лет двадцать тому назад ходили по нашим местам специалисты. Я даже карты видел, где в точности показаны подземные воды вокруг Девичьей поляны.

Васютин замолчал, рассеянно пощипывая жесткий ус. Настала такая тишина, что можно было почувствовать невольно сдерживаемое дыхание слушателей.

— Ну? — не выдержал кто-то.

— Никаких подземных рек, — заключил Никифор Карпович. — Обычные грунтовые воды.

— Морей тоже нет? — с искренним разочарованием спросила Стеша.

Кое-кто засмеялся. Но смех так же быстро угас, как и начался.

— Вы понимаете, товарищи, — помедлив, после напряженного молчания продолжал Васютин. — Я вам все это рассказываю совсем не затем, чтобы доказать, будто наш колхоз навсегда останется без воды. Вы помните, что на февральском пленуме партии, несколько лет тому назад, говорили об орошении засушливых степей среднерусской возвышенности. Серьезные вынесли решения. Но… — Васютин оглядел ребят. — «Если специалисты не кашли исчезнувшей реки, то что же делать нам, неученым людям?» Наверное, так подумали вы? Это большая ошибка. Река могла уйти очень глубоко, вот и не нашли ее. А в каком-нибудь месте она совсем близко подходит к поверхности. Вон, оказывается, в Степановой балке появился новый ключ. Из-под земли так и брызжет, будто фонтан. Кто знает, не река ли это рвется наружу? За двадцать лет могло появиться много новых признаков…

— Мы будем искать эту реку, — спокойно сказала Ольга. — Вы правы, Никифор Карпович.

— Да разве я об этом говорил? — удивился Васютин, и глаза его блеснули из-под бровей. — Откуда ты взяла? Тут о специалистах был толк, что приедут будущей весной. Они все это дело как следует разузнают.

— Еще год ждать, — недовольно проговорил кто-то за спиной Васютина.

Никифор Карпович обернулся.

— А ты как же думал, Сергей? Все это так просто? Поковырял палочкой — и реку нашел? Нет, не одну книжку ты должен прочитать, прежде чем по-настоящему поймешь, как специалисты ищут воду.

— И прочитаю, — настойчиво проговорил лобастый, как молодой бычок, четырнадцатилетний Сережка. — И реку найдем, — твердил он, упрямо смотря в землю. — По научному найдем.

— Да кто же тебе мешает? — со смехом развел руками Васютин.

Вдали послышался гул трактора. Рокот его мотора и скрежет гусениц ворвались в тишину летней ночи.