— Фросенька, милая! Поди-ка, девонька, ко мне, — послышался старческий певучий голос.

Из двери кормовой кухни вышел старик в белом халате. Он нетерпеливо постукивал палкой по ступенькам крыльца и выжидательно смотрел на коровницу.

— Бегу! — выкрикнула девушка и тут же шепнула Бабкину: — Наш директор, отец Борьки Копытина! Мы его все, ой, как боимся!

Бабкин проводил Фросю понимающим взглядом и снова направился на поиски друга.

«Ну и выдумщик этот Сережка, — размышлял Тимофей. — До чего ж он походит на Димку… Кажется ерунду предложил — реостат, а ферма увеличила доходность… Остановка за тобой, товарищ Бабкин, ты тоже на что-то способен».

Начинало темнеть. Разведчики возвращались из Степановой балки. Они твердо убедились, что ручей спадает в широкое подземное русло, так как не только спички, но и бутылки свободно проходят по нему и через некоторое время всплывают на поверхность Камышовки. Для большей уверенности разведчики послали Сергею пять поздравительных посланий, больше не было бутылок.

Именинник надувался от гордости, таял от ласковых слов поздравлений, но никак не мог забыть первого послания на неизвестном ему языке, найденного в простой зеленой бутылке. Эта записка была не похожа на обыкновенные. Оборванные края, пожелтевшая бумага и, главное, совсем непонятные слова.

У развилки дорог встретился Сергей со своими товарищами.

— Будь здоров, дружище! — крепко сжал ему руку Буровлев. — Жить тебе еще полтыщи лет. А ну, показывай поздравительную телеграмму из-за границы.

Стеша усердно потирала щеку: ее ужалила пчела.

— До чего же знаменитым ты становишься. Сережка, — ласково заметила она и шаловливо потрепала его за вихор.

Пастушок недовольно отстранился. Нежности какие!

Он вынул из кармана гимнастерки аккуратно сложенную записку и протянул се Ольге. Кому же, как не бригадиру, должен он прежде всего сообщить о своей находке? Бутылку Сергей отдал Копытину для «экспертизы».

— Ребята, у кого есть спички? — спросила Ольга, пытаясь разобрать записку. — Ничего не видно.

— Все спички в Камышовку сплавили, — отозвался Буровлев. — Целый день из-за этого не курил.

— И на что только не пойдет человек ради науки, — как бы невзначай сказала Стеша, покачиваясь на своих высоких каблуках. — Вчера только курить научился, а сегодня даже похвастаться не пришлось. Спички отобрали!

Багрецов подошел к Ольге и протянул ей темный прямоугольник, похожий на карманное зеркальце.

— Откройте! — сказал он. — При этом свете можно все прочитать.

Девушка приоткрыла крышку. Блеснула зеленоватая фосфоресцирующая полоска. Затем вся поверхность зеркала осветилась ровным, немигающим огнем.

Багрецов вместо зеркала приспособил стекло, покрытое ярким радиоактивным составом, обычно применяющимся в приборах на самолетах. Нанесенные этой краской цифры горят ярко и хорошо видны в темноте.

— Занятный фонарик, — похвалила Ольга выдумку техника. Она осветила записку и пыталась разобрать, что же в ней написано.

— Не видно? — участливо спросил Вадим. — Это самый сильный фосфоресцирующий состав. Смотрите, он на целый метр светит.

— Пусть хоть на десять, — Ольга досадливо передернула плечами. — Видно каждую букву, но понять ничего невозможно. Абракадабра какая-то.

Сергей мысленно повторил это слово: «Абра-до-кодаб-ра. Надо запомнить, наверное, тоже научное понятие… Абра-до-кадабра… аброда-ко-дабра», шептал он про себя, боясь потерять неожиданно найденное звучное и уж очень непонятное слово.

Ольга рассматривала длинную полоску желтой бумаги. Короткие слова, написанные латинскими буквами, упирались в самый край записки:

40-160 Wal…

Kali…

Aqua

1 л. 3.

3. 4. 194

Вот и все из того, что могла прочесть Шульгина. Она повертела в руках странное послание и передала его Копытину.

— Написано латинскими буквами, — сказала она. — Но что можно понять из этой тарабарщины? Валь, Кали, Аква… Ну, последнее слово, надо полагать, обозначает воду.

— Возможно, — согласился Багрецов. — А как вы думаете, ребята? — обратился он к Буровлеву и Копытину. Те с интересом рассматривали записку. — Вдруг не одним нам пришла в голову мысль исследовать подземное русло, посылая в путешествие бутылки? Кто знает, где берет начало наша река? Сидит где-нибудь у ее истока, за тысячи километров до Девичьей поляны, какой-нибудь гидролог и методично бухает в воду бутылки…

— Чего ж он не на нашем языке пишет? — лениво возразил Буровлев. — Ему, наверное, интересно, чтобы люди помогли, к примеру, письмо прислали. Где, мол, и как с этой бутылкой повстречались…

— Адрес не указали, — насмешливо заметил Копытин, приближая записку к самым глазам. — Только дата «3 апреля», но неизвестно сорок… какого года… А вообще «тайна зеленой бутылки»… Шуточки! — заключил парень и зябко повел голыми плечами. Становилось прохладно.

Сергей поднимался на цыпочки, чтобы заглянуть в записку. Совсем по-иному определяли старшие ребята содержание найденного им послания. Пастушок не мог согласиться с недоверчивым Копытиным. У него все шуточки! Будто кому-то понадобилось разыграть Сережку. И вовсе это неправильно, научными словами зря не бросаются. И кто позволит себе шутить с наукой?..

— Тут еще какие-то цифры, — пастушок робко тронул верхний уголок записки.

— Если бы мы поймали эту бутылку где-нибудь в океане, то я бы, вероятно, подумал, что это цифры широты и долготы, — задумчиво глядя на Сергея, сказал Вадим. — Это примерно находится… — Он представил себе карту мира, вспомнил числа меридианов и параллелей и, помолчав, заметил: — Возможно, западная долгота и южная широта, тогда бутылка должна быть брошена где-нибудь у берегов Южной Америки.

— Это где ковбои живут, Вадим Сергеевич? — невинным голосом спросила Стеша.

— Да. — Вадим передал записку Сергею.

— Поздравляю, товарищ Тетеркин, — пряча лукавую усмешку, сказала Стеша. Не хочу зря говорить, но сдается мне, что эти самые ковбои прислали вам телеграмму: просим, мол, поделиться опытом. Народ они, конечно, темный, не нам чета; радио нету у них, написали как сумели: «Вали, кали». Насчет воды тоже спросили, как, дескать, вы эту «акву» скоту даете: с сиропом или без?.. Стеша подперла рукой подбородок и оглядела улыбающихся друзей. — Написали они, конечно… запечатали бутылку и бросили ее прямо в океан. Дойдет, думают, в самые руки Сергею Тетеркину. Потому, его весь мир знает.

— Насчет всего мира это мне не интересно, — упрямо глядя исподлобья на Антошечкину, сказал Сергей. — А вот у нас в Союзе знаменитых пастухов хорошо знают. И в газетах их портреты печатают… «Не хочу зря говорить…» передразнил он Стешу, — но думается мне, что иные артистки такой чести в век не заработают.

— На кого же это ты намекаешь, пастушок? — Стеша быстрым движением поправила косы на голове.

— Да так, — будто нехотя отозвался Сергей. — Есть у нас такие. Они даже премии получают на районных конкурсах самодеятельности.

Стеша нахмурилась. Мальчишка, как ежик, выпустил иглы. Все знали, что в прошлом году Антошечкина привезла с конкурса шестую премию за художественное чтение. Она читала «Сон Татьяны». Ничего не поделаешь — абсолютное тяготение к классическому репертуару! Шестое место Стеше не нравилось. Она готовилась завоевать первенство, и вдруг такая неудача? Напрасно она сейчас связалась с Сережкой, но кто же знал, что этот малец уже научился настоящему разговору.

Ничего, она им сегодня всем покажет, как надо играть. Донна Анна — ее самая лучшая роль!

…Еще не совсем стемнело, но вдали уже зажглись огни Девичьей поляны. Они горели тусклым красноватым светом, будто кто-то рассыпал на горизонте пригоршню тлеющих углей.

Видно, в этот безветренный вечер совсем слабо крутились лопасти ветряка. Если бы найти воду, то никогда бы так не горели лампочки в колхозных домах. Сейчас главная задача — узнать, в каком месте начинать бурить. Но как? Кто может указать точку, где ставить треножник бурильного станка?