— Так в котором часу, ты сказал, он вернулся?

— Около половины десятого.

— Он потом никуда не выходил?

— Нет.

— Больше никто не приходил?

— Месье Гайярден.

— А ты откуда его знаешь?

— Потому что я часто открывал ему дверь. Раньше это был дружок патрона. Потом они поссорились, и вчера, впервые за долгое время, он…

— Ты открыл ему дверь?

— Месье позвонил мне и сказал, чтобы я его впустил.

Между кабинетом и швейцарской есть внутренняя телефонная связь.

— Это было в котором часу?

— Около десяти часов. Вы знаете, я больше привык узнавать время по солнцу и нечасто гляжу на часы. Особенно если те, что здесь, всегда спешат, по крайней мере на десять минут.

— Сколько времени он находился наверху?

— Может быть, с четверть часа.

— А как ты открыл ему дверь, когда он уходил?

— Нажав на грушу, вот здесь, как во всех швейцарских.

— Ты видел, как он выходил?

— Конечно.

— Ты посмотрел на него?

— Ну… — Он пребывал в нерешительности и начал казаться обеспокоенным. — Как сказать, это зависит от того, что вы понимаете под «посмотреть». Под аркой довольно темно. Я специально не присматривался. Я видел его, и все! Я его узнал. Я уверен, что это был он.

— Но ты не знаешь, в каком он был настроении?

— Конечно нет.

— Твой патрон тебе после позвонил еще раз?

— Зачем?

— Отвечай на вопрос.

— Нет… Мне кажется, что нет… Погодите… Нет! Я лег спать. Немного почитал газету в постели, а потом выключил свет.

— Значит, после ухода Гайярдена никто больше не входил в дом?

Виктор открыл было рот, но ничего не сказал.

— Это не совсем верно? — гнул свое Мегрэ.

— Конечно, это так. Но может быть, и не совсем так…

Очень трудно за несколько минут рассказать все о людях… Я даже не представляю, что вы знаете…

— Что ты хочешь этим сказать?

— А что они вам рассказали, там, наверху?

— Кто?

— Ну, мадемуазель Луиза, или Ноэми, или Жермена…

— Кто-то мог войти без твоего ведома прошлой ночью?

— Конечно!

— Кто?

— Ну, во-первых, патрон, который мог выйти и вернуться. Вы не заметили маленькую дверь со стороны улицы Прони? Это бывший черный ход, и у него от этой двери есть ключ.

— Он им иногда пользуется?

— Я не знаю.

— А у кого еще есть ключ от этой двери?

— У месье Жозефа, я в этом уверен, так как несколько раз видел, как он уходил утром, хотя не видел, как он возвращался накануне вечером.

— У кого еще?

— Может быть, у этой крали.

— Кого ты так называешь?

— Да последнюю любовницу патрона, маленькую брюнетку, имени которой я не знаю и которая живет где-то в районе площади Этуаль.

— Она приходила сюда прошлой ночью?

— Я вам еще раз говорю, что ничего об этом не знаю. Вы понимаете, однажды уже, когда произошла эта история, мне задавали так много вопросов, что заставили сказать о вещах, которые не существовали. Меня даже заставили это подписать, а потом, позже, сунули эти бумаги под нос.

— Ты любил своего патрона?

— А какое это имеет значение?

— Ты отказываешься отвечать?

— Я только хотел сказать, что это не имеет отношения к делу и касается только меня.

— Ну, как знаешь.

— Если я так с вами говорю…

— Я понял.

Да, лучше было больше не настаивать, и Мегрэ медленно поднялся на второй этаж.

— Мадам Фюмаль все еще не спустилась? — спросил он у секретарши.

— Она не хочет видеть мужа, пока его не приведут в порядок.

— Как она себя ведет?

— Как обычно.

— Она не показалась потрясенной?

Луиза Бурж пожала плечами. Она казалась более взволнованной, чем накануне. Мегрэ несколько раз заметил, что она принималась грызть ногти.

— Я не нашел никакого оружия, патрон. Спрашивают, можно ли его увозить в Институт судебной экспертизы.

— А что говорит следователь?

— Он согласен.

— В таком случае я тоже.

Виктор в этот момент принес почту, но не знал, следует ли отдать ее Луизе Бурж.

Писем было гораздо меньше, чем он предполагал. Вероятно, Фюмаль получал большую часть в своих многочисленных филиалах. Тут же были в основном счета, два или три приглашения на благотворительные праздники, письмо адвоката из Невера и, наконец, конверт, который Мегрэ тут же узнал. Из другого угла комнаты Луиза Бурж внимательно следила за ним.

Адрес был написан карандашом. На листе дешевой бумаги были написаны только два слова: «Последнее предупреждение».

Не принимало ли это гротескный характер?

Именно в этот момент положенный на носилки Фердинанд Фюмаль покидал особняк на бульваре Курсель, как раз напротив центрального входа в парк Монсо с мокрыми деревьями.

— Поищи мне в телефонном справочнике некоего Гайярдена, он живет на улице Франциска Первого.

Секретарша протянула Лапуэнту книгу.

— Роже? — спросил инспектор.

— Да. Позвони ему.

Но трубку снял не Гайярден.

— Извините за беспокойство, мадам. Я хотел бы поговорить с месье Гайярденом. Да. Что вы говорите?.. Его нет дома? — Лапуэнт взглядом спросил у Мегрэ, что ему делать дальше. — Это очень срочно… Может быть, он в своем бюро? Вы не знаете? Думаете, что он в отъезде?

Одну минуточку… не кладите трубку…

— Спроси у нее, ночевал ли он прошлой ночью на улице Франциска Первого.

— Алло. Скажите мне, пожалуйста, ночевал ли месье Гайярден вчера дома? Нет? Когда вы видели его последний раз? Вы вместе ужинали? В «Фуке»? И вы расстались в… Я не слышу… Около половины десятого. И он не сказал, куда направляется? Я понимаю… Да… Спасибо… Нет! Передавать ничего не надо. — Он объяснил Мегрэ: — Насколько я понял, это его любовница, а не жена, и похоже, он не привык отчитываться перед ней.

Уже давно прибывшие два инспектора помогали людям из прокуратуры.

— Ты, Неве, поедешь на улицу Франциска Первого.

Адрес найдешь в телефонной книге. Гайярден… Попытаешься узнать, взял ли он с собой какие-нибудь вещи, говорил ли о своем отъезде, еще что-нибудь. Ты раздобудешь фотографию. На всякий случай разошли его описание по вокзалам и аэропортам…

Это казалось слишком простым, и Мегрэ не решался поверить.

— Вы знали, — спросил он у Луизы Бурж, — что Гайярден должен был прийти вчера вечером к вашему патрону?