– Вы говорили с ним?

– Да, я попросил его постоять у конторки, пока я буду наверху.

– Что он ответил?

– Сказал: «Хорошо».

– И тогда вы видели его в последний раз?

– Да.

– Понятно, с Корбутом разобрались. Теперь остальные двое. Вы бы узнали их?

– Мужчину из номера «Эй» вряд ли. Я не мог его как следует рассмотреть.

– А человека, который вышел из этого номера? Он нас интересует в первую очередь.

– Его бы я узнал, – медленно проговорил Гаспар. – Да, думаю, его бы я точно узнал.

– Хорошо. Теперь что касается самого преступления. Возвращайтесь к конторке и вызовите посыльного. Когда придет, пришлите его сюда. Больше никого сюда не пускайте, и о том, что произошло, никому ни слова.

Гаспар, все еще очень бледный, ушел.

Ник остался наедине с прекрасной покойницей.

Глава II

Гаспар указывает на нужного человека

Револьвер лежал на ковре в том самом месте, где должен был оказаться, если бы выпал из правой руки женщины. Его положение наводило на мысль о самоубийстве, и на первый взгляд ничто не противоречило этой версии, кроме поведения Корбута и мужчины, который зарегистрировался как Джон Джоунс.

Существовала вероятность того, что женщина покончила с собой, и мужчины сбежали, испугавшись, что их могут втянуть в это дело.

Для начала Ник решил обмозговать эту версию.

Когда был произведен выстрел, пистолет явно находился в нескольких дюймах от головы женщины: на светлой коже остались следы пороха. Пуля пробила голову насквозь. В длинном барабане под патроны длиной 32 мм три из пяти камер были заряжены. В одной находилась пустая гильза, на которой остановился боек. Причинившая смерть пуля, несомненно, вышла из этой камеры, потому что гильза была отстрелена недавно.

В пятой камере находилась старая гильза, которую там явно держали под бойком для безопасности – это обычный прием при пользовании оружием такого типа.

В женской сумочке обнаружилось около двадцати долларов, но ни карточек, ни других вещей, с помощью которых можно было бы установить личность убитой, там не было.

Мочки ушей женщины были проколоты, но, судя по виду отверстий, серег она давно не носила. Часов она не имела, но на безымянном пальце правой руки красовалось простое золотое кольцо. Также имелся глубокий след от еще одного кольца, но это кольцо исчезло. Как давно его сняли с пальца, установить, конечно же, не представлялось возможным. Никаких следов, указывающих на то, что его грубо сорвали с пальца, не было.

Когда Ник дошел в расследовании до этого пункта, появился посыльный. Сыщик отправил с ним сообщения своим помощникам, Чику и Патси.

После этого он уведомил о происшествии коронера, который прибыл примерно в десять часов и занялся телом.

Тщательный осмотр не выявил на одежде женщины каких-либо меток, которые могли бы помочь установить ее личность.

Покончив с осмотром, Ник прихватил с собой Гаспара и вышел из кафе. К этому времени на место уже прибыли люди инспектора Маклафлина. Следуя указаниям Ника, они рассредоточились по зданию.

В семь часов утра Ник получил записку от Патси, которому было дано задание найти кебмена, экипажем которого Корбут воспользовался для побега. Патси нашел его дома на Западной тридцать второй улице. Кебмена звали Харриган.

Взяв с собой Гаспара, Ник отправился к дому, в котором проживал Харриган.

– Выйти на него было нетрудно, – сообщил Патси, поджидавший Ника у подъезда. – Я нашел полицейского, дежурившего на том участке, и взял у него список всех кебов, которые он видел там до восьми часов. Потом начал проверять всех по списку. Второй из них указал мне на Харригана. Он вспомнил, что видел, как Харриган брал пассажира, но описать человека, который его нанял, не смог. Думаю, это тот, кто нам нужен. Но я кебмена еще не допрашивал. Сейчас он спит дома.

Ник назвался другом Харригана, и его вместе с Патси провели к комнате кебмена.

Так и не дождавшись ответа на стук в дверь, они вошли без приглашения.

Судя по храпу, кебмен крепко спал.

– Я слышал, что вчера вечером у Харригана было много работы, так что он отсыпается, – сказал Патси.

Ник начал безжалостно трясти спящего, и наконец тот проснулся и сел на кровати.

– Что за чертовщина! – произнес он, безумным спросонья взглядом окидывая гостей. – Вы кто такие? Чего надо?

Ник показал ему значок, вид которого подействовал на кебмена, как ушат холодной воды.

– Скажите, что я сделал? – Харриган чуть не задохнулся. – Господи, помоги! Я ничего не знаю. Я вчера хлебнул лишку и ни за что не отвечаю.

Патси рассмеялся.

– Вас ни в чем не обвиняют, – сказал Ник. – Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

Харриган, облегченно вздохнув, опустился на подушку.

– Передайте-ка кувшин с водой, – попросил он. – Что-то в горле совсем пересохло.

Выпив кварту воды, он заявил, что готов к допросу. Нику кебмен показался порядочным человеком, и он не видел причин сомневаться в правдивости его ответов.

Из его рассказа выходило, что накануне вечером он находился на Седьмой авеню рядом с французским кафе с начала седьмого до половины восьмого или чуть дольше – до тех пор, пока в его кеб не сел пассажир. Этот человек велел ехать в переулок к двери кафе, там в кеб подсел официант.

Он отвез их то ли на Пятьдесят седьмую, то ли на Пятьдесят восьмую улицу – точно Харриган вспомнить не мог.

Там оба мужчины сошли, и что с ними было дальше, кебмен не знал. Заплатили ему по тарифу, как полагается. Потом он еще пару раз выпил, после чего пришел в себя только в конюшне, где брал напрокат кеб. Разумеется, он не признался в этом напрямую, но Ник прекрасно его понял.

Помимо этого ничего имеющего касательство к делу Харригану известно не было.

– Вы сможете узнать человека, который вас нанимал, если увидите его еще раз? – спросил Ник.

– Конечно, – ответил Харриган. – Тогда я еще не настолько набрался и голова у меня соображала. Скажите, вы же не хотите подложить мне свинью, чтобы меня лицензии лишили, а? Я же никому ничего плохого не сделал!

Ник заверил его, что, если в данном случае он действительно не сделал ничего дурного, по поводу лицензии ему можно не переживать, после чего оставил кебмена досыпать.

– Не слишком многообещающее начало, верно, мой мальчик? – обратился Ник к Патси, когда они оказались на улице. – Мы потеряли след, едва выйдя на него.

– Полагаете, все, что он говорил, – правда?

– Да, он не знает наверняка, куда отвез их и уж тем более чем они занялись, выйдя из кеба.

– Как жаль, что у него такие провалы в памяти. Он мог бы стать главным свидетелем в деле.

Ник улыбнулся:

– Если бы он не был пьян, он бы вообще не имел никакого отношения к делу.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это же очевидно. Человек, которого мы ищем, увидел Харригана на козлах кеба, когда направлялся в кафе с женщиной. Потом, когда ему понадобилось убрать с дороги Корбута, он вспомнил про пьяного кебмена и нанял его.

– Не понимаю, откуда вы это можете знать!

– Человек предпочтет пьяному кебмену трезвого, верно?

– Да.

– Кебмен, который сказал вам, что видел Харригана, был трезв, так?

– Да.

– Так почему тот человек не сел в его кеб? Потому что ему нужен был пьяный кебмен, который не сообразил бы, что происходит нечто необычное. Но он не стал бы рассчитывать на то, что пьяного кебмена удастся найти случайно, а трезвого он брать не хотел, поэтому, увидев Харригана, он понадеялся, что найдет его на том же месте в нужное время. Это часть плана. Теперь вы поезжайте к Чику, он сейчас осматривает тело женщины, а мы с Гаспаром поедем в район, где Харриган высадил пассажиров, и побродим там.

Ник и Гаспар отправились на станцию «Тридцать третья улица» на эстакаде Шестой авеню. Когда они подошли к дальнему от центра города краю платформы, Гаспар вдруг вздрогнул и, удивленно ахнув, указал на противоположную платформу.