Но возвращаться домой мне было не резон. За такое количество свежего мяса, что я отпустила, меня бы навечно изгнали на сушу. И тогда я заплакала, совершенно не зная, что делать дальше. Проплакавшись, я выползла на сушу и попросила мальчика, который в это время сидел на берегу и оплакивал своих отца и брата, чтобы он отвёл меня к людям. Те уж точно убили бы меня быстро - это лучше, чем неделями страдать на суше и ползать от них. Но мальчик проводил меня не к людям, а в это озеро, и рассказал всем, что я хорошая нага. Сначала ему не поверили, но я поклялась больше не есть человечину и ловила им рыбу, а Гарл, так звали спасённого мной мальчишку, убедил, чтобы меня не трогали хотя бы некоторое время, чтобы удостовериться, что я добрая. А потом ко мне стали прибегать детишки - их тоже водил Гарл - я учила их плавать и нырять, и вскоре даже взрослые поверили мне. Вот с тех пор я здесь и живу. А Гарл стал великим путешественником по морям, вот так. - Нага замолчала. Кажется, она была довольна собой. - Знаешь, - сказала она после паузы, - когда я вспоминаю старые времена, мне до ужаса хочется красной рыбы, но в море я соваться всё ещё боюсь - мы, наги, живём долго и большинство из нас очень злопамятны. На берегу моря, милях в трёх к северо-востоку отсюда, есть рыбацкое поселение на три дома. Ты бы не мог принести мне хоть пару рыбок кеты, а лучше сёмги? А я тебя отблагодарю, у меня много чего за эти годы накопилось.

  - По рукам, - сказал я, поднимаясь.

  - Иди по реке, вытекающей из озера. Деревня располагается там, где она впадает в океан.

  Озеро оказалось куда длиннее, чем я предполагал. Имея ширину в четыреста-пятьсот метров, оно тянулось километра на три. Заросший травой берег пару раз прерывался каменистыми пляжами. В общем, озеро скорее напоминало широкую спокойную реку. Дул прохладный ветерок, солнце пригревало спину. Шагать было одним удовольствием.

  Я вырезал десятка полтора мобов - похожих на домашних животных наги рыб, только куда более шустрых и с пастями, усеянными жуткими зубами. Эти твари попортили мне немало крови: вцеплялись в ноги, прокусывая сапоги, в плащ. Одна даже достала до левой кисти. Чёрт их знает, как они прыгали, но получалось у них здорово. Впрочем, до волков, встретивших меня утром, им было далеко. Да и опыта за них давали не так много.

  Каменистый холм справа рос и рос в высоту, превратившись утёс, озеро вильнуло, и я оказался у истоков речушки шириной едва в двадцать метров. Местность слева, наоборот, понизилась, и я увидел море. Ветерок всё сильней пах водорослями и солью. Местность была довольно пустынной, слева шаталось несколько одиноких мобов, но я решил оставить их - надоело. Да и усталость никто не отменял. Размеренным шагом я направился к рыбацким лачугам, виднеющимся вдалеке.

  Берег океана был каменистым, между камнями серел песок. Живности в полез зрения практически нет, только несколько птиц в небе. Запах водорослей приобрёл тухлые ноты, на камнях гнили несколько мёртвых чаек, да и рыбьих тушек со вздутыми брюшками вокруг валялось довольно много. Хорошо, что не слишком жарко, иначе вонь была бы нестерпимой. Да и до линии прилива, где и валялись разлагающиеся тела, ещё довольно далеко. Две лодки, привязанные к камням, чётко её обозначали.

  Рыбацкие хижины выглядели жалко. Кособокие, низкие, с дырами в стенах и крыше. В тени одной из них лежала тощая облезлая псина, а у другой двое мальчишек лет трёх-четырёх играли с дохлой чайкой. Увидев меня, они завопили и бросились в хижину. Внутри послышались приглушённые детские и женские голоса, прерываемые резким сухим басом, и через минуту мне навстречу вышел тощий однорукий дед с красным обветренным лицом.

  - Деревня в пяти милях за твоей спиной, - хмуро сказал он. - Держи только чуть правее.

  - Я рыбы купить пришёл, - кашлянув, ответил я. - Свежую. И, если можно, пожевал бы чего-нибудь. Я заплачу.

  - Деньги сначала покажи, покупатель. - Последнее слово было произнесено стариком с таким презрением, что я порядком смутился.

  Я выудил из кошелька серебряную монету.

  - Хватит?

  - Хватит. Вон туда сядь.

  Старик исчез в хижине. "Вон туда" оказалось плоским камнем, рядом с которым стоял низкий длинный стол, выщербленный ножом. Рыбой здесь пахло на порядок сильнее, вокруг валялась рыбья чешуя. Под столом лежала горка кишок, рядом с которой спал жирный кот. Да, ему-то здесь благодать.

  Через пару минут старик принёс мне миску с рыбным бульоном и тарелку с разваренным мясом. На вкус оказалось не очень, да и по температуре напоминало скорее морскую воду, чем бульон. Но я съел. Аппетит здесь у меня был зверским. Пока я ел, стрик приволок две выпотрошенные и очищенные кеты, килограмм по семь-восемь каждая. Рыбины были крепко связаны, а бечева у хвостов была связана так, что образовывала петлю. Что ж, по крайней мере, не придётся нести эту склизкую вонь в охапку. Рыбины было ровно две, сколько и заказывала нага, но это же игра.

  - Спасибо, - сказал я, отодвигая пустые тарелки.

  - Шесть медяков.

  Пошарив в кошельке, я нашёл только пять и положил на стол серебряный, который уже показывал старику.

  - Сдачи нет.

  - Да и не надо.

  - Как знаешь.

  Я поднялся из-за стола, забросил рыбу за спину и зашагал прочь.

  - Осторожней там, - бросил старик мне в спину.

  Это предостережение навеяло неприятное предчувствие.

  Обратная дорога меня порядком измотала. От встречи с мобами я уходил под навыком скрытность. Ветер усилился, принеся с моря тяжёлые тучи. Пошёл противный моросящий дождь. Я уже готов был всё бросить и телепортироваться в деревню, но всё-таки решил закончить задание. И без того потерял кучу времени и энергии. Впрочем, дождь приглушил запах рыбы, который становился всё более невыносимым.

  Когда я вернулся к тому месту, где встречался с нагой, дождь усилился, ветер задул ещё сильней, время от времени превращаясь в шквал, а в моих дырявых сапогах порядком хлюпало. Нага терпеливо "пасла" своих рыб, которых, из-за дождливой погоды, наверное, порядком увеличилось.

  - Я уже заждалась, - весело сказала полурыба.

  Я, совершенно забыв об осторожности, приблизился к ней вплотную.

  - Что-то не вижу награды.

  - Я сползаю, сползаю. Дай рыбы, а то страсть как есть хочется. - Произнеся последние слова, нага стрельнула глазами куда-то мне за спину.

  Я непроизвольно обернулся.

  И тут мне в левую ладонь вцепилось что-то острое. Вскрикнув от боли и неожиданности, я скосил глаза вниз. И тут в мою грудь будто врезался грузовик. Меня отбросило назад, полу-оглушённый я покатился по траве. Перед глазами заплясали серые пятна. Инстинктивно поднявшись, я едва сосредоточил глаза на наге. Та была уже рядом. Она двигалась ко мне молниеносными толчками, работая хвостом. Размахнувшись, я припечатал тварь в жирную рожу рыбой, которую всё ещё держал в правой руке. Щелчок был смачный, нага на миг приостановилась, но тут же совершила последний рывок и мощным толчком в грудь отправила меня обратно на траву.

  Я почти не ощутил, как врезался лицом в землю. Будто бы на пуховую подушку упал. Мою левую ногу кто-то покусывал и теребил. Наверное, Потёмкин играет, он когда щенком был так меня за ногу кусал, стоило мне хоть на миг вытащить её из-под одеяла. Хм... а когда я успел приехать к родителям в деревню? Да разница? Природа вокруг, трава зелёная, воздух чистый. Кажется, с кем-то на реку сегодня ходил. С Таней, наверное.

  Трава стала резко удаляться от моего лица. Значит, сплю. Летаю во сне, расту, ага. А теперь падаю, ударяюсь о землю. Как тяжело дышать... Да я, блин, вообще вздохнуть не могу. Поворачиваю голову на бок. Ко мне что-то приближается, какая-то тварь, похожая на рыбу. Значит, кошмар. Стоит только проснуться...

  Но проснуться не получалось. Тварь оскалила несколько рядов острейших зубов и, прыгнув, вцепилась мне в лицо. Я закричал. Рот наполнился кровью, в нос бил тухлый запах рыбы. Нашарив кинжал, я почти вслепую ткнул рыбу, вцепившуюся мне в лицо. Ещё один очажок боли в левой скуле, резанул сам себя, но рыбина отвалилась.