То, что он дал мне эту бумагу, весьма логично: большинство обвинений Запада фокусируются на предположениях о том, что Юлии Тимошенко отказывают в медицинской помощи или предоставляют ее не в полной мере. У нее проблемы с поясницей, говорит он.
Речь шла то об одной, то о двух грыжах межпозвоночных дисков, в другом случае — о невылеченном переломе позвоночника. Так или иначе, диагноз был предан международной огласке. История болезни получила новый PR-толчок в апреле, когда Тимошенко объявила голодовку. Федеральный министр иностранных дел ФРГ Вестервелле завуалировано намекнул, что усилия Украины стать членом ЕС могут быть напрасными, и предложил, чтобы Тимошенко «лечилась в немецкой клинике, где ей гарантируют хороший уход». Стало очевидно, насколько сложной иногда бывает политика: судьба самой большой страны в Европе висит, с позволения сказать, на одном позвонке.
В середине апреля руководитель берлинской клиники «Шарите» Карл Макс Айнхойпль и заведующий ортопедическим отделением «Шарите» Норберт Хаас в сопровождении представителя администрации федерального канцлера вернулись из поездки в Харьков, куда они ездили посмотреть на больницу.
Для медиков эта поездка была уже второй. Первая состоялась в феврале, совместно с тремя специалистами из Канады. Врачи осмотрели Тимошенко и заговорили о «тяжелой болезни», которую нельзя лечить в колонии. Разумеется: в немецкой тюрьме такая терапия не представляется возможной, объясняет Айнхойпль. В ответ на его заявление Тимошенко перевели на лечение в Железнодорожную больницу.
В этот раз оба врача из «Шарите» хотели уяснить, отвечает ли больница всем требованиям. Вывод был пророческим: «Проблема госпожи Тимошенко носит не только физический, но и психологический характер, специфическая личная история болезни позволяет утверждать с малой долей вероятности, что терапия в этой больнице возымеет положительный эффект».
В ответ на это Тимошенко объявляет голодовку, а чемпион мира по боксу Виталий Кличко, как потерпевший неудачу кандидат на пост мэра Киева и преуспевающий «украинский политик-оппозиционер», начинает опасаться за ее жизнь.
Реакция украинских врачей была вполне объяснимой. Во-первых, они не хотели навлекать на себя нарекания, что они не в состоянии лечить такого пациента, как Юлия Тимошенко, а во-вторых, их вопрос был весьма логичен и понятен: какое государство позволит заключенному уехать за границу из-за такого неконкретного диагноза, что де-факто значило бы — выпустить заключенного из тюрьмы?
Я также изучил текст, который руководитель медчасти передал мне через стол.
Из 42-х обследований во время предварительного заключения, в котором Тимошенко пребывала с 5 августа 2011-го и до конца года, 21 она игнорирует, учитывая те пять, в которых должны были задействовать ее личного врача. К себе она подпускает исключительно свою медицинскую сестру.
В этих обследованиях участвовали 25 врачей-специалистов. Вникнуть в подробности этих документов под силу только врачу — отнюдь не простому смертному. Наконец появилось заключение медицинской комиссии в Харькове и информация о том, что с 17 января 2012 года Тимошенко должны были начать делать массаж. Было назначено 19 процедур, которых хватило бы для поправки здоровья больной.
Руководитель медицинской части ГПСУ с коротким визитом к шефу для передачи списка лечения
7 марта украинские и немецкие врачи должны были договориться о дальнейшей терапии. Пять дней спустя Тимошенко предложили составленный на основе немецких рекомендаций «комплексный план лечения» (медикаментозное и физиотерапия). Однако она отказывается.
15 марта независимая экспертная комиссия предпринимает еще одну попытку убедить украинскую сторону в том, что Тимошенко необходимы рекомендации немецких врачей. Она отказывается начинать лечение.
19 марта ей предоставляют более детальную информацию о лечении и в очередной раз просят подписать разрешение на обследование. 22 марта ее снова просят дать свое согласие на лечение. И этот новый отказ тоже вносится в протокол, — читаю я. И так работает целое ведомство. 26 марта во время обхода, в состав которого входили представители Минздрава, Тимошенко предлагают пройти компьютерную томографию. Тимошенко отказывается, как обычно, и требует вместо этого, чтобы ее госпитализировали в специализированное медицинское учреждение, т. е. за пределы тюрьмы.
Это требование приходится на 2 апреля. Юлию Тимошенко должны были перевести в Центральную клиническую больницу «Укрзалізниці» (Железнодорожную), а 4 апреля она даже соглашается начать лечение под руководством экспертов из Академии медицинских наук Украины. После этого 20 апреля ее переводят из колонии в больницу.
Но уже на следующий день Юлия Тимошенко отклоняет первое медицинское обследование и строго-настрого отказывается от лечения. Ее опять переводят в колонию. Там она начинает голодать. Невропатолог профессор Лутц Хармс из «Шарите», вскоре прилетевший из Берлина, пытается убедить ее прекратить голодовку и согласиться на лечение в Железнодорожной больнице. Последующие отказы лечить межпозвоночную грыжу, по словам медика, могут привести к стабильному ухудшению ее здоровья.
На пресс-конференции в Харькове профессор Хармс объясняет: Юлия Тимошенко постоянно страдает от «хронического болевого синдрома». «Болезнь не излечить физиотерапией и парочкой таблеток, и лечение не может длиться всего три дня», — говорит врач и заявляет, что Тимошенко нужна комплексная терапия, которая должна продолжаться минимум два месяца.
Было ясно, что дату суда Тимошенко установят на 21 мая. Таким образом, 9 мая Юлию Тимошенко из женской колонии снова переводят в Железнодорожную больницу, где ее наконец-то начинают лечить.
Спустя почти три месяца берлинская «Шарите» сделала заявление в прессе, на которое СМИ практически не отреагировали. «В понедельник, 30 июля, врачи «Шарите» профессор Карл Макс Айнхойпль, доктор Аннет Райссхауэр и профессор Лутц Хармс встретились с лечащими врачами Юлии Тимошенко в Харькове. «Переговоры с украинскими коллегами оказались успешными, — заявил профессор Айнхойпль после возвращения из Украины. — У нас был конструктивный разговор с украинским министром здравоохранения Раисой Богатыревой, мы достигли полного взаимопонимания», — продолжил он.
Врачи «Шарите», украинские врачи больницы № 5 (Железнодорожной) и украинские члены международной комиссии единодушно договорились, что терапию следует продолжать сообща.
Первое улучшение состояния здоровья Тимошенко было отмечено всеми участниками. Терапевтические мероприятия и до сих пор проводятся в тесном сотрудничестве между немецкими и украинскими врачами. Чтобы добиться стабильного улучшения, с точки зрения экспертов, необходима восьминедельная терапия при условии полного покоя. «Мы видим лечение госпожи Тимошенко как наше врачебное задание, которое базируется на общемировой врачебной этике. Политические, правовые и социальные оценки в данном случае не имеют значения», — добавил профессор Айнхойпль.
Но это — ближайшее будущее. А пока я сижу в кабинете генерал-майора Сидоренко и меня, в отличие от берлинских врачей, интересует скорее политическая, правовая и социальная составляющие случая Тимошенко, нежели медицинская. Она так же важна, вне всякого сомнения, тем более, что главная героиня использует его как очень действенный инструмент.
Но мне, простому обывателю, не разобраться во всех этих узкопрофессиональных терминах: они одинаково не понятны мне и на родном немецком, не говоря уже об украинском. Врач по-доброму смеется над моими попытками разъяснить ему мою мысль. Он столько усилий потратил на этот список, а я всего лишь говорю: хорошо-хорошо, возможно… нет, не возможно, а наверняка, я использую его в качестве основных знаний…
Потом возвращается майор и провожает меня к выходу. А его шеф уверяет его, что все прошло успешно. Сидоренко поднимается и берет брошюру формата А-4, которая все время лежала перед ним. Это цветной каталог на 172 страницы, издаваемый его ведомством. Здесь представлена продукция, производимая в местах заключения (каждая со своим фото, отсортированная по областям страны). Поскольку государство финансирует всего лишь одну треть производственных затрат, остальные две трети колонии вынуждены самостоятельно зарабатывать. Работа в местах заключения, насколько мне стало известно в харьковской женской колонии, — не столько социальная или терапевтическая, сколько экономическая потребность. Начиная с мебельной обивки и заканчивая кирпичом — здесь предлагают всё, сотни видов продукции, и все это должно продаваться на внутреннем рынке. Да, под всем этим — полки, но и они не выглядят так, как будто предназначены для шведского магазина мебели.
