***********************************************************************************************

Как Петюня за счастьем сходил

http://ficbook.net/readfic/435642

***********************************************************************************************

Автор:Marbius (http://ficbook.net/authors/164216)

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: м/м

Рейтинг: R

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность

Размер: Миди, 55 страниц

Кол-во частей: 8

Статус: закончен

Описание:

Все началось на диво неказисто, а во что вылилось - посмотрим

Посвящение:

Дорогому автору Alinkina с благодарностью за идею

Публикация на других ресурсах:

Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку

Примечания автора:

Спасибо тем героям, пожелавшим остаться безымянными, которые бдят по поводу ашыппак, ачипятак и прочих несуразностей

========== Часть 1 ==========

– Раз, два, три, четыре, восемь, – бормотал Петюня, несясь по лестнице вниз, – Восьмой. Повезет – не повезет?

Не повезло. Занято.

– Пятый. Должен быть!

Был. Занят. Там еще и очередь была. Безнадежно. Ждать – не меньше десяти минут, тут все, что угодно, случится. Петюня закатил глаза, в отчаянии посмотрел на потолок и понесся дальше на пожарную лестницу.

– Ну еще немножечко! Семь, девять, еще пролет! Второй!

Петюня как ошпаренный выскочил из двери, ведшей на лестницу, и посеменил к заветной цели. Закрыто! Петюня еще не взвыл, но простонал. Что ж за незадача такая? Сначала Маргарита Тимофеевна из ООО «Агапофф-консалтинг» накормила его пирогом, сделанным по рецепту его дорогой мамочки в качестве благодарности. Спасибо ей большое! Отдельное спасибо за вкуснейший чай, который она без устали подливала. Потом он, не успев войти в родную контору, непосредственно перед обеденным перерывом был отправлен с суперсверхсрочным письмом на двенадцатый, где заседали типа партнеры, и угодил прямо на день рождения. Петюню и там любили, поэтому отвалили от щедрот душевных и свежайшего Пражского торта, и снова проследили за тем, чтобы влить блатной южноафриканский чай ройбуш. Леночка попутно вознесла похвалы целительному напитку примерно с тем же энтузиазмом, с которым пару недель назад нахваливала раздельное питание. Сейчас она благополучно уминала «Оливье» с хлебом вприкуску и вещала о минералах (отлично!), аминокислотах (дольше молодым буду сохраняться!) и мочегонном эффекте (тут Петюнина жизнерадостность споткнулась, его оптимизм дал сбой, и он подозрительно посмотрел на вторую чашку вкусного напитка, которую неразумно себе налил), содержавшихся в целительном напитке. После обеденного перерыва он решил было дернуть в заветный кабинетик, чисто в профилактических целях, но шефу что-то понадобилось, и Петюня остался возиться с бумагами, которые всегда в избытке водились на его столе.

Потом ему было всучено письмо на перевод, с которым он малость запоролся, потом достойнейшая Анжелика Ивановна, милейшая, добрейшая женщина пятидесяти четырех лет от роду, попросила его что-то сделать в Е-хсе-1, как она называла те самые таблицы. Она была замечательным бухгалтером, на счётах сводившим балансы так, что налоговая с печальнейшими лицами уходила восвояси, несолоно хлебавши. Шеф с огромным удовольствием заплатил за два компьютерных курса и получил взамен две восхитительнейшие гневные отповеди, которые Петюня выслушал, благоговейно сложив на груди руки: Анжелика Ивановна знала толк в посылах. Но вот с компьютером не дружила от слова «совсем». Это чувство было взаимно, и чтобы не вызывать лишний раз компьютерщиков, Петюня с негласного благословения шефа ей помогал.

В общем, когда Петюня оторвался от благодарностей милейшей Анжелики Ивановны, мочевой пузырь истошно слал сигнал SOS. На Петюнину голову, да и на головы всех работников, имевших несчастье пребывать в данном здании с девяти до шести, коммунальная служба прониклась необходимостью менять канализационные трубы после двадцати-то лет мелких и крупных ЧП и наконец одного особо крупного. Сделано это было с размахом, в шестнадцатиэтажном здании бывшего то ли КБ, то ли НИИ были оставлены рабочие туалеты с буквами «М» и «Ж» на этажах за номером два, пять, восемь, одинадцать, четырнадцать и заслешенный «М/Ж» на шестнадцатом. Все конторы очень резво выучили, где и как могут справить нужду, тихо роптали и с восторгом представляли себе светлое будушее в евроремонтных условиях. Уже третий год представляли и все не теряли надежду. Поэтому на Петюню, лихорадочно рвавшегося к заветной дверце, поглядывали с состраданием, но очередь уступать ну никак не спешили.

Итак, на втором этаже Петюня помялся у двери, поприседал, подергал за ручку и проникся всей глубиной постигшей его трагедии. Он жалел себя от всей своей любвеобильной, эмоциональной души. И жалел бы дальше, если бы тоненький голосочек не прошептал прямо в лобную долю его не самого маленького головного мозга: «Первый этаж, за центральной лестницей налево». Здравый разум взвыл сиреной: «Первый этаж!!! Первый этаж!!!», но давление мочевого пузыря было солидарно с тоненьким голоском, раздававшимся несомненно из-за левого плеча, и Петюня, подобрав легкие к ключицам, а желудочно-кишечный тракт к легким, чтобы добавить хоть парочку кубических сантиметров многострадальном мочевому пузырю, из последних сил сжав те самые мышцы, которые, расслабляясь, обеспечивают его облегчение, и зачем-то прижав локти к бокам, где семеня, а где и вприпрыжку, направился к проходу за центральной лестницей налево, время от времени, когда отпускало, молясь, чтобы не нарваться на начбеза*.

Отчего начбез невзлюбил Петюню, недоумевали все. Петюня был кротчайшим юношей, не курившим, не пившим, ведшим себя до неприличия прилично; он всегда придерживал двери перед дамами, знал клички всех домашних питомцев вахтеров и с удовольствием выслушивал их ипохондрические исповеди и о себе любимых, и о питомцах. Кроме этого, он был весьма и весьма симпатичен и поэтому всегда знал, где нахаляву может поживиться и чайком-кофейком и плюшками с маком, и где этого делать не стоит: незамужних и очень озадаченных изменением этого обстоятельства барышень на шестнадцати этажах бывшего то ли КБ, то ли НИИ, а теперь офисного здания было в избытке. И Петюня ловко живился чайком-кофейком и сладостями, соскальзывая при этом с крючка вышедших на охоту за штампом в паспорте дам. Не знали прелестнейшие амазонки, что шансов у них не было просто никаких: ни пухлые капризно надутые губки, ни роскошная грудь, ни длинные тщательно отдепилированные ножки, всунутые в умопомрачительные шпильки не привлекали Петюню так, как привлекали его мускулистые плечи, шесть кубиков пресса и сильные ноги (облигаторно**) и легкая небритость (опционально***). Впрочем, повода к слухам он не давал, так и порхая по этажам и заражая своим оптимизмом всех кругом. И как этот добрейший, милейший, воспитаннейший человек мог вызвать неприязнь начбеза, не мог объяснить никто, отчасти включая самого начбеза. Петюня подозревал, что те четыре раза, когда он, споткнувшись, сшиб с ног и начбеза, два раза, когда он, открывая дверь перед дамой, не оглянувшись, отпустил дверь, которая хлопнула начбеза по носу, и один раз, когда Петюня не удержал зонт при сильном порыве ветра, и тот благополучно поцарапал одиозный черный тонированный джип марки BMW с загадочными буковками Х5 М на самой задней дверце, могли бы как-то объяснить неприязнь. Но сильную? Увольте. Петюня был уверен, что зануда, педант и сухарь Панкратов слишком высокомерен, чтобы замечать презренного червя под ногами и излишне долго переживать из-за подобных бытовых мелочей. Нет, скорее всего причину этой нелюбви мог бы объяснить только психоаналитик. Ехидный голосок за левым плечом хихикнул и предложил психиатра как альтернативу. Так даже точней, по здравом размышлении согласился с собой Петюня. Но это сейчас было несущественно. Намного более значительным был вопрос: не возникнет ли начбез на пути? К счастью, не возник.

На входе в аппендикс за центральной лестницей, в конце которого была еще одна дверца, в распределительном щитке ковырялись электрики. Петюня вежливо поздоровался с мужиками, просочился между стремянкой и стеной, едва не запутался в проводах и грохнулся оземь и, красноречиво сжимая бедра, направился дальше. За спиной заискрило, раздался хлопок, грохот (кто-то со стремянкой навернулся, отстраненно отметил Петюня), экспрессивное выяснение электриками родословных друг друга, погас свет. Но темнота не была помехой для человека, у которого была ЦЕЛЬ! Темнота разом поставила крест на всех условностях, не было нужды сохранять лицо, и Петюня рванулся со всех ног. Дверца тянула похлеще магнита. Руки на ходу расстегивали пуговицы гульфика. Нащупав ручку двери, Петюня протянул руку дальше. Насколько он знал, дальше была еще одна обшарпанная дверца, а за ней – заветный он!