– Но когда наши предшественники, ликуя, уже набивали карманы, произошло нечто неожиданное. Нечто такое, что они даже не принимали в расчет. Кто-то или что-то убило всех этих мародеров, – спокойно заключил Конан. – Кто-то, охраняющий лабиринт.

И он встал, показывая рукой куда-то вперед. Муртан последовал его примеру. Он всмотрелся в мерцающее золотое марево и увидел впереди четырех каменных змей.

Змеи эти существенно отличались от всего, что можно было видеть вокруг лабиринта. Во-первых, они выглядели значительно новее, чем стены, хотя и они были достаточно древними. Во-вторых, их создатели – кем бы они ни являлись – сотворили свое жуткое детище не из золотоносной руды, а из обычного желтого песчаника.

– Это всего лишь изваяния, – протянул Муртан. – Не вижу причины бояться их.

– Возможно, те, другие, – Конан кивнул на черепа, – тоже не видели причины для страха.

Он подобрал с земли один из черепов и запустил им в змею.

Неожиданно каменное существо ожило. Еще мгновение назад оно выглядело мертвым, абсолютно лишенным жизни, – и вдруг каменные кольца развились, плоская голова опустилась, в провалах глаз вспыхнул дьявольский огонь.

– Оно почуяло близость человеческой плоти, – проговорил Конан, обнажая меч.

Муртан последовал его примеру. Галкарис обхватила себя руками и вся сжалась. Она никогда прежде не испытывала подобного леденящего страха. Девушка точно знала, что змеи не просто решили атаковать людей, поскольку учуяли плоть и кровь; эти змеи уловили ее запах. Ее, Галкарис. Она и была для них самой желанной добычей.

Конан быстро побежал по песку навстречу первой из оживших змей. Он двигался так ловко и стремительно, что Галкарис невольно залюбовалась им и позабыла весь ужас своего положения. Невольно ей пришла мысль о том, что с такими защитниками она в безопасности.

«Что происходит? – смятенно подумала она. – Кто я? Я – Галкарис, или то непонятное существо, в которое то и дело превращаюсь?»

Конан взмахнул мечом и опустил клинок на шею твари. Кажется, она не ожидала, что человек осмелится дать ей столь решительный отпор. Атака киммерийца оказалась внезапной. Плоская голова змеи с разинутой пастью покаталась по песку.

Миг – и остальные три змеи ожили и стремительно заструились по песку, норовя окружить киммерийца. Одна из них мгновенно оплела его ноги и подняла голову, чтобы вонзить смертоносное жало ему в бок.

Конан схватил ее за шею голой рукой. Змея дьявольски зашипела и принялась бить хвостом. Она вздымала тучи песка, так что Галкарис, застывшая в отдалении, не могла хорошенько рассмотреть ход сражения. Она только надеялась на силу и ловкость своего защитника.

Муртан до крови прикусил губу. Он боялся и вместе с тем знал: если он сейчас па бросится на выручку киммерийцу, то будет остаток жизни презирать свою трусость. И кроме того, разделавшись с Конаном змеи примутся за его спутников. Так что выбора у Муртана не было.

Он заковылял по песку, приближаясь к месту схватки.

Одна из змей сразу уловила колебания земли и догадалась, что это означает. Еще одна добыча, еще один враг, которого нужно уничтожить. Она отползла от Конана и надвинулась на Муртана.

Молодой зингарец замер с поднятым мечом. Как зачарованный, смотрел он на змею. Происходящее напоминало ночной кошмар, которому не будет конца. Муртан не мог сдвинуться с места. Его руки как будто парализовало. Тем не менее он заставил себя крепко держать меч и поклялся не разжимать пальцев ни при каких условиях.

Змея рассматривала его немигающими глазами, в которых явственно виден был холодный, нечеловеческий рассудок. Затем она широко раздвинула челюсти и приблизилась к Муртану. Он понял, что эта змея не ядовита. Она намерена проглотить его живьем.

Оцепенение поднялось по ногам Муртана. Он не в силах был сделать ни шага. Змея продолжала гипнотизировать его.

– Бей! – закричала Галкарис.

Ее голос разрушил злое очарование. Муртану почудилось, будто треснул крепкий кокон, в который погрузила его змея. Молодой зингарец шагнул вперед и с силой вонзил меч прямо в разинутую пасть змеи.

– Ну что тут у тебя? – послышалось недовольное ворчание киммерийца. Конан приблизился к своему товарищу, ошеломленно смотревшему на змею, нанизанную на меч. Тварь извивалась, шипела и пыталась освободиться, но вместо этого все глубже насаживала себя на клинок.

Конан держал в каждой руке по задушенной змее. Они тащились за ним по песку, точно два каната.

– Да брось ты эту тварь, она и так издохнет, – брезгливо поморщился киммериец.

Муртан отшвырнул меч вместе с гадиной подальше от себя. Конан показал ему убитых змей.

– Вот эта – ядовитая, а эта пыталась меня захлестнуть кольцами. Похоже, тут они на все случаи жизни. Интересно, кто их тут оставил?

– Они настоящие? – спросил Муртан. Зубы зингарца постукивали.

Конан бросил мертвых змей. Широко, уверенно шагая, он подошел к мечу Муртана и высвободил его, а затем очистил о песок.

– Змеи-то? – переспросил киммериец. – Да, полагаю, самые настоящие. Они пребывают в каменном положении, пока не учуют добычу. Тогда они оживают и питаются, а затем опять превращаются в статуи. Довольно частое явление, применяемое для охраны старых храмов, где не хватает стражи… Только вот что странно, – продолжал он. – Есть во всем этом одна вещь, которая весьма меня тревожит…

– Боги, Конан! – не выдержал Муртан. – Ты только что разделался с тремя ужасными тварями и помог мне уничтожить четвертую… И ты говоришь о том, что тебя что-то «тревожит»!

– А тебя разве нет? – Конан повернулся к зингарцу и посмотрел на него в упор. – Не изображай из себя хладнокровного и равнодушного к опасностям воина. Ты не таков. Да и я не таков, и говорю тебе: кое-что тут не сходится.

– Что?

Муртан поежился. Неужели есть еще какая-то опасность? Нечто ужасное, о чем они еще не знают и что поджидает их в глубине лабиринта?

– Видишь ли, Муртан, – рассудительно произнес Конан, – храм этот посвящен богине-кошке. Кошка ненавидит змея, потому что он сожрал ее детенышей. Так?

– Так, – кивнул Муртан. – Во всяком случае, нечто подобное рассказывается в предании.

– Это так, – повторил Конан настойчиво. – Но почему же, в таком случае, именно змеям жрецы богини-кошки поручили охранять храм?

Муртан пожал плечами.

– Стигийские боги и обряды слишком таинственны и во многом непостижимы…

– Стигийцы – тоже люди, – заметил Конан, – и вынуждены подчиняться законам здравого смысла. А здравый смысл говорит мне следующее: если тебя охраняет некто, тебе враждебный, значит, он не столько о твоей безопасности заботится, сколько о том, чтобы ты не сбежал.

– Иными словами, – подхватил Муртан, который только теперь уловил логику рассуждений Конана, – эти змеи – тюремщики богини-кошки.

– Полагаю, да, – кивнул киммериец. – И теперь, когда мы уничтожили стражников…

– Вы выпустили на свободу древнее зло! – раздался громовой голос у них за спиной.

Апху стоял, окруженный пламенем, посреди пустыни и с ненавистью смотрел на киммерийца. Галкарис, съежившись, тщетно пыталась спрятаться от него за барханом. Ей хотелось закрыть голову руками, закопаться в песок и тихо визжать от страха. Вместо этого она лишь прижала ладони к ушам и зажмурилась.

– Апху! – воскликнул Муртан. – Я ничего не понимаю… Как ты здесь оказался?

– Я могу перенестись туда, куда захочу, – был ответ из пламени. – Вы пришли к лабиринту и одолели моих змей.

– Твоих?

– Великий Сет! Человек, меня начинает раздражать твоя глупость! – презрительно скривил губы Апху. Огонь вокруг него постепенно угасал, и скоро Апху перешагнул через низенький барьер потухающего пламени и оказался рядом с киммерийцем и его товарищем. – Разумеется, это были мои змеи. Вот он, – Апху кивнул в сторону Конана, – хоть и варвар, но сразу догадался, в чем дело. А ты все еще строишь какие-то иллюзии!…