-Повтори…

На его скулах заходили желваки.

- Я…

С минуту он молчал, а потом… засмеялся. Хрипло, отрывисто.

- Значит, ты беременна, - выплюнул он. – Ну, надо же… Никогда не трахал беременную... Ты у меня первая… Люблю пробовать что-то… новое.

У меня перехватило дыхание. В отчаянии я закричала, но Круглов, навалившись сверху, впился в мои губы. Его язык скользнул в рот, и я сжала зубы, ощущая железный привкус крови во рту. Дальше были только слепящие вспышки, следующие за ударами. Пашка методично бил меня по лицу, плечам, груди.

- Маленькая тварь… Ты ничего не понимаешь, сука! Ничего!..

Я перевернулась на живот и в следующее мгновение услышала треск разрываемой ткани. Пащка срывал с меня штаны. Отодвинув тонкую полоску трусиков, он зарычал.

-Тебе будет хорошо, Женя. Так, как никогда не было с ним…

Горячая плоть толкнулась в меня. Я дернулась, пытаясь отползти, но Круглов притянул меня обратно. Протяжный стон разорвал тишину, и меня пронзила боль. Господи, за что?.. Я хотела умереть. Сжала зубами покрывало, глотая слезы.

- Тебе ведь хорошо, Жень?..

Он вышел из меня и, перевернув на спину, снова вонзился в мое тело.

-Смотри на меня. Я хочу, чтобы ты знала, кто тебя …, - Круглов выругался. – Я сказал - смотри.

Я отвернула голову, и Пашка схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть. Искаженное от удовольствия лицо. Проступившие на лбу вены и горящие темные глаза, в которых светилась безумная радость.

- Ненавижу тебя… Ненавижу…

Снова удар по лицу и привкус железа во рту.

- Ненавидь, сука. Мне все равно.

Я не знаю, как смогла перенести это. Мне казалось, что боль будет длиться вечно. Она разливалась по телу, сжимая стальными кольцами. Пульсировала внизу живота, поднимаясь к груди. Господи, мой ребенок… Мой ребенок…

Я закричала и вцепилась в нависшее надо мной лицо.

- Б***, - Круглов свел мои руки над головой, – угомонись и расслабься.

Нет… Я замотала головой. Нет… Я билась под ним, но с каждым моим движением боль лишь усиливалась. По щекам бежали слезы. От отчаяния и безысходности. Маленький мой, прости меня. Прости, что не могу защитить тебя сейчас. Не могу… Внезапно Пашка скатился с меня и, притянув к себе, провел костяшками пальцев по щеке.

- Я не хотел причинять тебе боль… Но ты сводишь с ума…. Твой запах, твоя кожа… - Круглов уткнулся лицом в мои волосы.

Судорожно сглотнув, я попыталась вырваться. Круглов ослабил хватку, позволяя мне встать. Я бросилась в коридор, но он почти сразу догнал меня и втолкнул в гостиную.

- Хочешь поиграть в кошки-мышки? – он усмехнулся. – Тебя заводит быть жертвой?..

Меня охватил ужас. Животный ужас, который парализовал тело. Я застыла, не в силах пошевелиться. Круглов медленно надвигался. Склонив голову, он рассматривал меня как диковинную зверушку, которая попала в его сети, и он предвкушал, что же будет происходить дальше.

- Кричать бесполезно, ты же знаешь.

Я бросила взгляд на телефон, лежавший на столике. Только бы дотянуться. Но словно разгадав мои намерения, Пашка столкнул трубку на пол и, наклонившись, поднял ее. Приподняв бровь, он издевательски ухмыльнулся и швырнул телефон в стену.

- Что дальше?..

Он играл со мной, наслаждаясь моим страхом. Нужно сопротивляться, бежать. Но я не могла сдвинуться с места. Круглов приблизился вплотную.

-Хорошая девочка.

Его рука скользнула по моему животу, опускаясь к бедру. Я перестала дышать. Не могу, я больше НЕ МОГУ. Глаза обожгло от слез.

Но внезапно Круглов отшатнулся.

-Твою мать…, - он вытирал пальцы о рубашку, оставляя на голубоватой ткани красный след.

Он бросился к двери. А я осталась стоять, непонимающе глядя перед собой. Без сил опустившись на пол, я зарыдала. Обхватив себя руками, я раскачивалась из стороны в сторону. Серые стены, серый пол, серые окна, в которые врывался холодный свет весеннего утра. Мир перестал быть цветным. И только почувствовав, что по ногам потекло что-то липкое, я остановилась. Замерла от ужаса, охватившего меня. Дрожащими руками оперлась о стоявший рядом столик и резко встала. Перед глазами все поплыло. Мне нужен был телефон, чтобы вызвать скорую. Мне должны помочь. ДОЛЖНЫ. Но разбитый сотовый, лежавший прямо передо мной, лишал последней надежды.

Я сделала несколько шагов и остановилась, согнувшись пополам от боли внизу живота. Нет… нет… пожалуйста, нет… Взглядом выхватила брошенный на диване халат. Еще одно усилие. Стиснув зубы, дотянулась до кожаной спинки и почти сразу осела на пол. Перевела дыхание. Ну же… Натянув халат, дрожащими руками затянула пояс и направилась в коридор. Входная дверь была открыта настежь. Несколько шагов. Один, второй, третий… Я вышла в подъезд и постучала в первую же дверь. Никто не открыл. В отчаянии я закричала.

- Что случилось?.. – соседняя дверь с грохотом ударилась о стену. На пороге показался мужчина.

- Помогите, пожалуйста…

И я начала погружаться в темноту.

Глава 21.

Все смешалось в жутком калейдоскопе картинок, запахов, звуков и боли, которая разливалась по телу. Она пульсировала в висках, стуча подобно сотням молоточков, горячей волной спускалась к груди и животу. Внутри нарастала паника, с каждой минутой становясь все сильнее. Минуты растягивались в часы, и, казалось, им не будет конца. Я пыталась сосредоточить взгляд на сидевшем рядом мужчине в белом халате. Темные волосы, падавшие на лоб, иссиня-черные глаза с длинными изогнутыми ресницами, чуть тронутые сединой виски. Лицо то превращалось в расплывающееся пятно, то становилось невообразимо четким. Я отвернулась к окну, за которым мелькали машины. Воздух, пропитанный запахами лекарств, с трудом проникал в легкие. Я должна бороться ради тебя, малыш, должна быть сильной. Глаза пекло от непролитых слез, а в голове билась единственная мысль: только бы не было поздно. Я ощущала себя сломанной куклой, с вывернутой наизнанку душой. А разве куклы есть душа? Ее пользуют, не спрашивая разрешения, топчут, разрывают на части по желанию хозяина. Но я не понимала, за что? Реальность окрасилась в багряно-красные цвета, которые я отчетливо видела на толстых уродливых пальцах человека, истязавшего мое тело. Он стал моим палачом, вершившим приговор за неведомые мне преступления. Меня захлестнуло отчаяние при мысли, что я позволила ему сделать с собой. Почему я открыла ту дверь? Почему не смогла быть сильной, почему сопротивлялась не так отчаянно, почему… В ту минуту казалось, что я сама стала причиной произошедшего со мной. Единожды совершив ошибку, я столкнула себя в пропасть, из которой теперь не выбраться. Я сжала в замок непослушные пальцы. Ногти впились в ладонь, причиняя едва ощутимую боль. Мне хотелось рвать себя зубами, сдирая саднившую кожу, что еще хранила ЕГО прикосновения. От отвращения меня передернуло. Я ненавидела себя, ненавидела так отчаянно, что хотела умереть, но я не могла. Не имела права поддаваться слабости, потому что хранила маленькую жизнь внутри себя. Разгоряченного лба коснулись прохладные пальцы. Я дернулась, пытаясь избежать прикосновения и затихла, сжав зубы, чтобы не закричать.

- Мы приехали, Женя.

Я мотнула головой и встала, опираясь на протянутую руку. И снова дернулась, не в силах сдержать стон.

- Олег, я отведу ее в приемное отделение. Позвони Кате, пусть приготовит смотровую.

Путаясь в полах халата, нетвердым шагом, я прошла к серому блочному зданию. Моросил дождь, бросая в лицо холодные капли, которые смешивались со слезами. Страх разрастался в груди, заставляя сердце болезненно сжиматься. Я остановилась и подняла глаза к небу. Затянутое тяжелыми низкими тучами, оно безмолвно взирало на меня. Холодное и равнодушное. Я никогда не была истово верующей, но в ту минуту, в отчаянии сцепив руки, я прошептала онемевшими губами:

- Помоги мне… Ради всего святого…Помоги…

Дверь жалобно скрипнула, открываясь, и я увидела невысокую женщину в светло-голубом халате. Она шла навстречу, держа в руках перетянутую черной резинкой папку. Русые волосы убраны в аккуратный узел. Моложавое лицо с выразительными карими глазами смотрят прямо и строго. Она торопливо подошла ко мне.