Однако, контролируя разум жителей земных городов, Правительство, тем не менее, было не властно над их душами.

В оных зрело ощущение неправильности современной жизни и ее полной бессмысленности. Это чувство угнетало горожан. И те, несмотря на обилие развлечений, страдали от неврозов и депрессии.

От таких душевных недугов не спасали ни сеансы психотерапии, ни медикаменты. Поэтому большинство городских жителей, хоть и не могли себе представить жизнь вне города, все равно ненавидели его за те мучения, которые они испытывали, живя в его кварталах, ненавидели каждую его новую улицу, каждое возведенное здание.

И если, скажем, во времена Франциска Ассизского городского бедняка, вышедшего из своей грязной лачуги, любая встреченная им на пути колокольня приводила в священный трепет, то современный горожанин, зло глядя на окружающие его небоскребы, проклинал их за то, что они закрывают от него солнце.

Однако среди землян все-таки имелась группа людей, которые всем сердцем любили город, хорошо его знали и умели извлекать из такого знания немалую пользу. Эту группу составляли городские партизаны.

Для предпочитающих укрываться от противника в дремучих лесах классических партизан прежних времен город являлся ловушкой - местом облав, вражеских патрулей и придирчивой проверки документов.

А вот для партизан нового типа он стал местом, где легко раствориться в толпе, уйдя от погони, где не возникает проблем с продуктами, обмундированием, жильем и оружием, где легко вести пропаганду и вербовать сторонников, пополняя свои ряды пушечным мясом для битв с государством.

Современные партизаны обожали город - своего защитника и кормильца. Так же, наверное, относились к Шервудскому лесу Робин Гуд и его братья по оружию.

2

Несмотря на равнодушие большинства землян ак политической жизни родной планеты, еще никогда на Земле не имелось такого множества подпольных революционных организаций.

Их идейные платформы, если отсеять из оных демагогию и лирические отступления, не сильно отличались друг от друга. Все многословие программ революционеров сводилось к простой мысли: если перебить всю властную элиту Земли и изгнать из Солнечной системы "орудие империалистической диктатуры Конвента" - Кордонную эскадру, то уже на следующий день Земля превратится в рай, а все проблемы ее жителей исчезнут сами собой.

Подпольные организации вели непрерывную войну против региональных властей, Правительства и даже против Конвента. Из-за частых нападений на его земные представительства власти Унии решили оставить здесь всего лишь одно из них. Оно находилось в Париже - столице Земной Федерации.

Власти беспощадно преследовали подпольщиков. И человеку, вступившему в антиправительственную организацию, оставалось жить в среднем не более трех-четырех лет.

Тем не менее число добровольцев, вступающих ряды радикальной оппозиции, постоянно росло. И с каждым годом ее активность все более увеличивалась.

Правящий режим отвечал на это усилением карательных мер.

Поскольку действия сотрудников Федеральной службы обеспечения безопасности показались властям Земли слишком гуманными, они создали вместо этой службы новое ведомство - Комитет федерального террора, обязав его работников действовать более решительно и беспощадно.

Официально именуясь террористами, сотрудники Комитета делали все, чтобы соответствовать столь грозному названию своей профессии.

Они похищали людей. Уничтожали членов семей революционеров. Взрывали офисы заподозренных в помощи оппозиционерам предпринимателей. Применяли пытки даже к детям и женщинам. Устраивали жестокие зачистки в контролируемых партизанами городских кварталах и даже отравляли воду в районах, чье население не отличалось лояльностью к правящему режиму.

Не отставали от федеральных террористов и законодатели.

Парламент Земной Федерации принял несколько драконовских законов, развязавшим руки силам правопорядка.

Так, например, заподозренного в подпольной деятельности человека теперь мог расстрелять на месте не только оперативник Комитета, но и любой полицейский.

А по закону "О мерах по защите сотрудников органов правопорядка и военнослужащих" за каждого убитого федерального террориста, полицейского или военнослужащего лишались жизни десять заложников - людей, арестованных по подозрению в сотрудничестве с партизанами или являющихся родственниками подпольщика, его сослуживцами, знакомыми или просто соседями по лестничной площадке.

Но никакие репрессии не могли остановить набирающую силу революционную волну. И борьба антиправительственных сил с правящим режимом с каждым днем становилась все более ожесточенной.

3

В Приваловске тоже боролись с властью десятки подпольных организаций.

Меньшинство из них старались добиться свержения правящего режима мирными способами - пропагандой и участием в проектах легальной оппозиции.

А вот большинство из революционных группировок представляли собой небольшие партизанские армии со своими штабами, отделами агитации и разведки, тренировочными лагерями, мастерскими, санчастями, складами и боевыми подразделениями, которые возглавляли полевые командиры - руководители отрядов, дислоцированных в том или ином районе уральской столицы.

К огромной радости городских властей, особенно яростно партизанские армии Приваловска сражались... друг против друга.

В этом году в городе развернулась ожесточенная борьба между отделениями двух крупнейших на планете революционных движений - "Кали-йоги Судного дня" и "Правозащитники патриотического ультрарадикализма".

Каждое из этих отделений насчитывало по пять тысяч бойцов. Но развернуть широкомасштабные баталии между собой противоборствующим сторонам мешало... нет, вовсе не противодействие сил правопорядка (те, кто руководил этими силами, наоборот, изо всех сил старались помочь партизанам уничтожить друг друга), а отсутствие в должном количестве оружия и военной техники.

Лидеров кали-йогов проблема вооружения заботила больше, чем правозащитников, поскольку те превосходили кали-йогов уровнем дисциплины в своих рядах и качеством подготовки бойцов, благодаря чему медленно, но верно вытесняли противника из занимаемых им кварталов.

3

На экстренном совещании полевых командиров начальник штаба приваловских кали-йогов, контролирующих с десяток районов на северной окраине города, Азамат сообщил собравшимся:

- Собратья по карме, правомерные! Один из наших идейных пацанов - Жул Дикеев - разведал про оружие в Институте военной истории. Есть там два хранилища. Оба набиты военной техникой, боеприпасами и прочей шнягой, полезной для нашей революционной борьбы.

- На хрена нам старье, собрат? - спросил Наджиб-Топор, полевой командир, отличавшийся вспыльчивостью и убивший немало своих же единоверцев - кали-йогов. - Оно, небось, давно заржавело.

- Для разборки с шакалами Фрица сгодится, - Азамат бросил сердитый взгляд на задавшего вопрос командира. - Мы хотели сначала все сделать по-тихому - тихо войти и тихо товар упереть. Однако вышел напряг - Жула свинтили. И братве теперь туда ходу нет. То бишь есть, но только используя какого-нибудь "академика", чья генетическая карта в памяти охранной системы. Поганка в том, правомерные, что скоро хранилища возьмут под особый надзор и начнут все выгребать оттуда и отправлять в Унию. У нас на все про все - считанные дни. Тут уж не до тонкой игры. Придется по наглому ломиться в Институт и хватать фраера, который нас проведет к оружию.

- А как там найти его? - спросил неугомонный Наджиб-Топор.

- У меня есть список на тридцать рыл, кто имеет нужный допуск. Кого-нибудь да кого-нибудь да заловим.

- Надо решить, правомерные, у кого есть под рукой пацаны на дело, - вступил в разговор лидер кали-йогов Людоед, сурово сдвинув широкие брови, над которыми красовалась наколка из текста на иврите и санскрите.