Сравнение с обоими английскими королями – Эдуардом VII и Георгом V, которые, соответственно, приходились Николаю дядей и двоюродным братом, лишь усугубляет иронию. Если бы Николаю II не внушали с детства, что конституция – это исчадие ада, он стал бы идеальным конституционным монархом. По своему умственному развитию он ничуть не уступал ни тогдашним, ни нынешним европейским правителям. Личными качествами и вкусами он удивительно напоминал короля Георга V, на которого был так же поразительно похож внешне. В Англии, где от монарха требуется одно – быть добрым, Николай II стал бы идеальным королем.

Но судьбе не было угодно даровать последнему царю из династии Романовых столь безоблачное существование или столь завидную роль. Он родился русским, а не англичанином и стал не конституционным монархом, а царем-самодержцем, который правил многомиллионным народом, населяющим обширную территорию. Оказавшись на троне, он столкнулся с двумя несчастьями: неизлечимой болезнью сына и неминуемым распадом великой державы. С рождением наследника оба эти несчастья тесно переплелись. Хотя система, в которой император занимал самое высокое положение, явно отжила свой век, это отнюдь не означало, что конец царской России был предопределен. Возможности приспособить самодержавие к современным условиям, несомненно, были. Но тут, словно для того, чтобы обречь империю на неизбежную гибель, судьба уготовила гемофилию и Распутина. От этого удара ни Николай, ни царская Россия оправиться не сумели.

Трагедия Николая II, по сути, состояла в том, что он родился не в свое время. Получив образование, необходимое для того, чтобы стать монархом XIX века, и обладая характером, какой подобает английскому королю, он жил и царствовал в России XX века. Мир, который был понятен ему, рушился. События чередовались слишком быстро, на смену одной идее приходила другая, еще более радикальная. Гигантской бурей, которая пронеслась над Россией, смело и царя, и всех, кого он любил. До самого конца он делал все, что мог. Для жены и детей этого было очень много. Для России – недостаточно.

Человек, который весьма смутно представляет себе масштабы надвигающейся бури и все-таки сохраняет присутствие духа, стремясь исполнить свой долг, – явление весьма характерное для нынешнего столетия. Возможно, именно по этой причине нам теперь проще понять испытания, выпавшие на долю Николая II. В прежние времена, когда в мире царил порядок, а хаос обычно возникал в результате чьей-то человеческой слабости или глупости, ответственность за войну или революцию можно было возложить на того или иного правителя. Но две мировые войны, кризис и десятилетия ядерного противостояния научили нас многому, в том числе и терпимости. Мы поняли, что существуют силы, которыми никто, будь то царь или президент, не в состоянии управлять. Мы также произвели переоценку многих ценностей. Перед лицом событий, о которых мы имеем весьма нечеткое представление, и в условиях размытых целей мы придаем больше значения намерениям и усилиям. Мы можем проиграть и, как правило, проигрываем, и все же обязаны стараться достичь поставленной цели. Такова мораль XX столетия.

Попав в тенета, из которых он не мог вырваться, Николай II расплатился за свои ошибки и погиб мученической смертью вместе с женой и пятью детьми. Однако судьба не обездолила их окончательно. Исконные ценности, которых придерживалась царская семья, сама вера, за которую она подвергалась насмешкам, исполнили ее мужеством и величием духа, которые искупили все остальное. Эти человеческие качества непреходящи, они навсегда сохранят свою ценность и значение и переживут расцвет и падение любой империи. Именно поэтому мы можем считать Николая II исключительной личностью. Ведь в конце концов он победил.

Царь правил Россией, выбрав своей резиденцией Санкт-Петербург – город, построенный на болоте в устье Невы. Владения его были столь обширны, что, когда на западных границах империи наступала ночь, над тихоокеанским побережьем вставало солнце. А между двумя этими границами простирался целый континент, шестая часть всей суши. Под тяжелыми шапками снега долгую зиму стояли огромные хвойные леса. Освещаемые пологими лучами нежаркого солнца, летом шелестели шелковистой листвой белые березы. К далекому югу среди пойм и лугов Европейской России плавно несли свои воды полноводные реки. В Сибири еще более могучие реки устремлялись к Северному Ледовитому океану, пробиваясь сквозь тайгу, где не ступала нога человека, и безрадостную тундру.

Рассеянные по этим просторам, жили сто тридцать миллионов подданных российского царя. В это число входили не только славяне, но и прибалты, евреи, немцы, грузины, армяне, узбеки, татары… Одни обитали в провинциальных городах и городишках, над белыми стенами которых возвышались купола церквей, другие, еще более многочисленные, жили в своих бревенчатых избах в деревнях. Возле домов росли подсолнухи, по немощеным улицам бродили гуси и свиньи. Крестьяне все лето трудились, сея, а потом убирая высокие хлеба. В течение шести долгих месяцев зимы поля являли собой безжизненные снежные пустыни. В душных избах, пропахших потом и дымом, крестьяне, сидя у печей, обсуждали таинственные явления природы, чудные дела Господни.

Население деревень жило тихой размеренной жизнью. Люди, как правило, умирали в тех же селениях, где и появлялись на свет. Большая часть крестьянства была раскрепощена царем-освободителем Александром II. Но свобода не принесла им сытости. Когда лишенная влаги земля покрывалась сеткой трещин, зерно осыпалось в прах и наступал голод, крестьяне снимали с крыш солому, чтобы накормить скотину, а их дети отправлялись на заработки в города. В голодное время мужики, натянув на себя рваные зипуны, целыми днями молча стояли у запорошенной снегом дороги. Закутанные в меха барыни разъезжали на тройках по деревням, в которые пришел голод, и изящными движениями красивых пальчиков швыряли крестьянам пригоршни серебряных монет. Затем появлялись сборщики податей, отбирали у мужиков эти монеты и требовали еще. Если мужики возмущались, появлялись казаки с пиками в руках, шашками и нагайками на боку. Смутьянов пороли, текла кровь, вскипала ненависть. Крестьяне проклинали всех – помещиков, полицейских, губернатора и чиновников. Но только не царя. Царь, живущий в своем дворце за тридевять земель, ни в чем не виноват. Царь-батюшка не ведает о страданиях, которые выпали на их долю. «До Бога высоко, до царя далеко» – гласит русская пословица. Но если дойдешь до царя да расскажешь ему обо всем, то все твои невзгоды как рукой снимет – таков смысл доброй сотни русских сказок.

В конце прошлого столетия жизнь обитателей многочисленных русских городков и селений стала менее однообразной. Этому способствовало появление «чугунки». В те годы темпы строительства железных дорог в России были выше, чем в любой из стран Европы. Как и на американском Западе, железные дороги покрывали огромные расстояния, соединяя села с городами, промышленные предприятия с рынками сбыта.

Сев в уютное купе в Москве, путешественник мог, прихлебывая чай и разглядывая проплывающие мимо окна вагона снежные просторы, в тот же день добраться до Санкт-Петербурга. В 1891 году по решению царского правительства началось строительство Великого Сибирского пути – Транссибирской магистрали, самой длинной в России железной дороги. Взяв начало на одной из восточных окраин Москвы, нитка пути, протянувшаяся на четыре с лишним тысячи миль, должна была соединить сердце России с Тихим океаном.

Как и ныне, в ту пору Москва была центром страны, узлом, где сходились железные дороги, водные пути, средоточием торговли и промышленности. Из небольшого поселения, обнесенного частоколом, каким она была в XII веке, Москва превратилась в столицу, священный град России. Именно здесь, вступив в 1547 году на престол, Иван Грозный заявил, что будет короноваться не как великий князь Московский, а как царь всея Руси.