Этим людям всегда кто-то мешает быть человеком. То им проклятые помещики и капиталисты мешали прочитать книжку, то отсутствие социальных привилегий и условий не позволяет их детям нормально учиться и читать, а когда эти условия создаются и общество дает им почти принудительно образование, вселенский скот становится на карачки, и кричит:

   - Хочу сосать х**! Хочу в средней школе учить детей натягивать презервативы на залупы! Хочу создать Ювенальную Юстицию!

   Давайте, в самом деле, каждой Хавронье, которая только умеет хрюкать, подсунем книжки, которых она все равно не читает, и может быть она и научится. И может быть идиот перестанет иметь потребность быть идиотом. И, может быть, стадо дураков, вместо того, чтобы ходить с лозунгами "Смерть врагам народа!" или толпой идти просить у царя хлеба, или идти организовывать"перестройку", все-таки начнет работать, жить только на заработанные деньги, не лизать зад очередному "просветителю", а переходить улицу в положенном месте?.. И может быть отупевший быдло-мент и быдло-чекист вдруг станет человеком?.. И, может быть, действительно, возможно общество социального равноправия, где развитый человек вдруг уподобится скоту?.. И может быть общество действительно можно создать без жестких, твердых, охраняющих нравственность, традицию и мораль, законов? Однако ж сколько бы разные идиоты не отвергали старые нормы права и морали, они всегда остаются единственно верными.

   Проходили дни, недели и месяцы, а Коля все сидел и сидел. Уже провели психиатрическую экспертизу, уже и приглашенный МВД в качестве эксперта калининградский писатель-графоман Вадим Храппа провел оценку литературных способностей Коли Свекольникова, и, в отличии от произведений Достоевского, оценил их очень высоко, уже и зима вступила в свои права и в толчке замерзла вся вода, а Коля все сидел и сидел.

   32

   Наконец Коля попал в общую камеру. В этом узком продолговатом помещении кроме Коли было еще семь человек. Когда-то в этой камере сидел Вова Кливер, автор знаменитых воровских воспоминаний "А ты не воруй, и тебя не посадят."

   Лежа на верхней койке, Коля рассуждал:

   - В любой ситуации, ребята, где бы ты не оказался, в самых тяжелых условиях, в самой безнадежной ситуации, когда нет никакого выхода, есть только один ответ на все вопросы: надо оставаться порядочным человеком.

   Вся камера, хорошо зная за что он сюда попал и сидит, слушала его в благоговейном молчании.

   Коля не бросал своих высоких моральных принципов и всегда стойко их отстаивал. Поэтому, когда в камеру попадал новый человек, ему говорили:

   - Здесь у нас такой человек сидит! Такой человек!

   Но потянулись серые, тусклые, скучные дни. Все истории уже были рассказаны, и новые постояльцы уже не интересны. Прокуроры не хотели отпускать Колю и увеличивали срок следствия. Когда в камере проходили проверки или проходило начальство, Коля всегда выбегал вперед, отдавал честь и говорил: " Разрешите доложить! Я уже перевоспитался!". Но его все равно не выпускали.

   Несколько раз за это время Колю пытались отселить в малолюдную камеру или одиночку, но он отказывался, устраивая забастовки, чувствуя, что просто так там его не оставят.

   В один из таких нудных серых дней он получил письмо от тети Лиды.

   "Здравствуй, Коля. Я получила твое письмо. Я не знала, что ты находишься в тюрьме. По телевизору мы ничего про тебя не видели. Я прочитала все твои слова, и не сомневаюсь, что ты ни в чем не виноват. Я в этом уверена. Коля, ты должен добиваться, чтобы тебя освободили. Тебе нужны будут деньги на адвоката. Мы с Святославом Газамовичем собрали тебе деньги. Святослав Газамович дал 50 тысяч рублей. Он за тебя тоже очень переживает. Передает тебе привет. А я не спала всю ночь. Здоровье мое совсем плохое."

   Коля прочитал письмо и заплакал. Кроме тети Лиды у него никого не было. Она очень много дала ему, и в понимании людей, и жизни своими высокими моральными принципами, и очень много сделала для него. Тетя Лида была лучшая и единственная подруга его мамы, у нее не было своих детей. Поэтому она возилась с маленьким Колей, жила всеми его интересами. Когда они гуляли и она шла сзади и видела как Коля палкой сбивал вдоль тротуара свисающие с веток желтые листья, и она смотрела на его спину, на его маленькие ножки, невозможно сказать, какие чувства она тогда испытывала. Когда Колина мама уходила на ночное дежурство, она, забрав его в постель читала ему на ночь его любимую сказку "Чиполино", большую желтую книгу с картинками, каждый вечер по две страницы, и Коля, раскрыв рот, внимательно слушал, переживая приключения героев. Когда уже было пора переворачивать страницу, Коля всегда клал на нее свою руку, и несколько минут еще рассматривал картинки. И тете Лиде казалось что Коля ее сын.

   Однажды она привела его на представление в цирк "Шапито" приехавший летом в Балтийск. Из-за кулис выскочил клоун с большим чемоданом, побежал по кругу арены и закричал:

   - Здравствуйте, мальчики и девочки! Я клоун Муся! Я сейчас приехал к вам в поезде прямо с Северного Полюса!

   Коля радостно крикнул:

   - Здравствуй, Муся!

   Муся опять побежал по кругу арены и закричал:

   - Сметана!!!

   Коля посмотрел на тетю Лиду и засмеялся.

   Когда пошли домой Коля спросил:

   - А где Муся живет? В цирке?

   - Да.

   - В маленьком домике?

   Он не сомневался, что Муся действительно приехал в поезде с Северного Полюса вместе с своей собачкой Чижиком.

   В матросском клубе Коля увидел как маленький мальчик играет на гармошке, и закричал на весь зал:

   - Я так могу! Я тоже так могу!

   С детства Коля рос непосредственным, добрым, хорошим мальчиком. И он оправдал все ее надежды. Он никогда не забывал ее, они никогда не прерывали связи. После смерти мамы Коля часто приезжал летом в Саратов. Тетя Лида, конечно, знала что Коля занимается литературой, журналистикой. Она знала все его дела.

   Кроме тети Лиды он из следственного изолятора написал два письма Любе Карасевой, зная, что она сейчас занимает должность начальника юридического отдела таможни, но ответа не получил. Впоследствии оказалось, что она его письма не получала. Кто-то на выходе умело фильтровал его почту. Однако Коля сумел переслать ей мелко исписанную записку по тюремной почте, обратившись к "братку", местному авторитету.

   - Хорошо, - сказал тот, - Пиши. Но только, что б было немного. На маленьком листке напишешь мелкими буквами. Как передам, это мое дело. Но не сразу передам. Это дело такое. С тебя будет штука долларов, это немного. Тебе, как своему, иду навстречу. Но и ты мне потом подгонишь, поможешь. У тебя есть кому деньги отдать в Калининграде?..