Галина Эразмовна сообщила мне, что поездка будет через два-три дня, и любезно предложила остановиться у нее на квартире. А пока что можно знакомиться с литературой, просматривать гербарий. Общаться с Галиной Эразмовной было легко и приятно, единодушие и взаимопонимание помогали нам в этом, и даже один маленький инцидент не испортил нам отношения. Как-то между делом Галина Эразмовна попросила меня пересадить цветок, стоявший на подоконнике. Надо было идти в ближайшую посадку за землей. Сделав дело, я, однако, осмелилась ей сказать, что на механическую работу тратить время не хотела бы. И она спокойно, с пониманием отнеслась к этому: усадила меня за свободный рабочий стол, дала научную литературу для чтения. Стремление к занятиям здесь только поощрялось.
После работы вместе с Галиной Эразмовной мы поехали к ней домой, на троллейбусе, в центр города. Поднялись на пятый этаж большого элитного дома. На двери, обитой кожей, виднелась золоченая табличка с фамилией. Квартиру такого типа я увидела впервые – настоящую профессорскую пятикомнатную. Дело в том, что мужем Галины Эразмовны был известный зоолог-энтомолог, профессор Алексей Иванович Куренцов. Крупный ученый, заслуженный деятель науки, гордость Дальневосточного научного центра. Его работы хорошо были известны и в нашей стране, и за рубежом. В его родном городе – на западе России – впоследствии был построен большой теплоход, названный в честь ученого «Профессор Куренцов». И мне посчастливилось видеть и знать этого человека.
Светлая просторная гостиная, рабочий кабинет. Главное место здесь занимала научная литература, которою были заполнены темные застекленные, высотой от пола до потолка шкафы, стоявшие вдоль стен. На рабочем столе стоял микроскоп, лежали рукописи, коробки с письмами, с коллекциями насекомых. Особо примечательные виды насекомых в рамочках под стеклом служили украшением интерьера. В простенке между двумя окнами гостиной на полу в большом деревянном вазоне росло очень декоративное растение с глянцевыми листьями и белыми с чудным ароматом цветками. Это была гардения японская. Веточку гардении я потом, перед отъездом домой взяла с собой. Постояв в воде, ветка дала корни. Растение прижилось и цвело долгие годы в квартире родителей и в моей собственной. Это был своего рода мой талисман. Из мебели в гостиной, помимо книжных шкафов стояли: кожаный диван, сервант, посреди комнаты – большой обеденный стол, стулья. В квартире были также: большая прихожая, спальня, кухня и маленькая комната, в которую в то время хозяева селили гостей. Двое взрослых детей четы Куренцовых – сын Вадим и дочь Наташа жили в Москве. Родители купили для них кооперативные квартиры в столице, оставаясь в быту скромными, непритязательными людьми.
Это был другой образ жизни, другой менталитет, свободный от мелочей и лишней суеты. Этим людям хватало простоты, строгости, в какой-то мере аскетизма в повседневной жизни. Их внимание было сосредоточено в основном на научных проблемах. Большой объем собранного материала требовал осмысления, а богатый опыт исследователь-ской работы позволял материализовать накопленные знания в виде рукописей, затем – печатных работ. Обобщенной формой какого-то этапа исследований становилась очередная монография. На такой высокой ступени профессионализма стояли эти корифеи науки! Казалось, к соблазнам жизни, даже к активному отдыху, оздоровительным мероприятиям они были совсем равнодушны; телевизор не приобретали из принципа, он забирал бы у них драгоценное время.
Рядом с этими людьми я, уже закончившая институт, казалась совсем молоденькой девушкой. Но не было и тени заносчивости или высокомерия в их поведении по отношению ко мне и к другим людям тоже. Лишь непреходящая готовность подсказать, поддержать, научить. Оттого так часто приезжали к ним за советом, помощью и работники дальневосточных заповедников, и молодые специалисты – биологи, и связанные с наукой люди постарше. Маленькая комната, куда поселили меня, была уставлена морскими экспонатами – кораллами, большими раковинами, привезенными дочерью Наташей из ее недавнего кругосветного плавания на научно-исследовательском судне. Наташа занималась геологией. Сын Вадим был хорошим спортсменом и преподавателем физкультуры.
В предстоящей поездке Галина Эразмовна собиралась обследовать лесные урочища Бикинского района Приморского края, которые она описывала ранее, 30 лет назад. Сравнив результаты давних и нынешних исследований, можно узнать, в каком направлении идут смены растительности, то есть какие древесные породы появились на месте прежних; как шло возобновление растительности на ненарушен-ных участках леса, близких к естественным, и как на тех, которые были подвержены рубкам, пожарам, то есть антропогенному влиянию. Так выявляется динамика, то есть ход развития лесной растительности, основные тенденции ее дальнейшего существования. Это дает возможность прогнозировать процессы лесовосстановления на больших территориях и соответственно планировать хозяйственную деятельность на них.
135. Женьшеневая плантац и я
Наконец все готово к отъезду. В назначенный день утром нас ожидает у здания института машина – газик – этакий маленький вездеход: большая часть пути пройдет по пересеченной местности. Загружаемся. Включая водителя, в машине семь человек: мы с Галиной Эразмовной и четверо работников другого отдела, в числе которых едет лаборантка – девушка немного младше меня. Это – Валя Антонова – живая, смешливая. Ее присутствие облегчило мое пребывание во взрослой компании. От Владивостока едем в северном направлении. Останавливаемся в Уссурийске, чтобы купить на рынке кое-какие продукты. Уже к вечеру этого дня, проведенного на колесах, мы прибыли в село Виноградовка, где в небольшом жилом доме обычно базировались сотрудники института, выполнявшие стационарную исследовательскую работу. Дело в том, что в этом селе находился уникальный биологический объект – женьшеневая плантация, бывшая достоянием здешнего совхоза. Да, здесь разводили легендарный женьшень – корень жизни, культивируемый народами востока с глубокой древности. Очень редкий, труднодоступный в дикой природе, он еще 100 лет назад ценился дороже золота. Корень искали еще маленьким, прятали, охраняли: за право обладать им нарушали границы, совершали преступления. О нем писал географ В.К. Арсеньев в своих книгах «В дебрях уссурийского края» и «Дерсу Узала». В Корее и Китае, как пишут сейчас в газетах, заложены его огромные плантации. Тогда, в конце 60-х годов, плантация этого растения на юге Советского Дальнего Востока воспринималась мной как чудо.
Женьшень – многолетнее травянистое растение семейства аралиевых. Корень растения, напоминаю-щий по форме человеческую фигуру, применяют в медицине. В нем содержатся сильнодействующие тонизирующие вещества. Данная плантация женьшеня находится внутри ареала его произрастания, и климатические условия здесь для растения оптимальны. А вот экологические условия жизни вида скорректировали уже сами люди. В природе женьшень – тенелюбивое растение, обитающее под пологом леса в густозаросших, сильнозатененных местах, и здесь – на плантации – оно посажено длинными широкими грядами, огражденными с боков деревянными щитами и накрытыми сверху дощатыми навесами.
Работники института во главе со старшим научным сотрудником, главным женьшеневедом Зинаидой Ивановной Гутниковой ведут наблюдение за растением, регулярно приезжая в село. В данный момент женьшень уже плодоносит, и необходимо провести подсчеты и замеры вегетативных и репродуктивных органов растений. В это же время собирают первую партию семян, в чашках Петри сушат их в термостате и пакуют в бумажные пакетики с соответствующей надписью. Данные по отдельным особям заносятся в таблицы, затем будут определены среднестатистические показатели.
Вот и я оказалась на этой необыкновенной плантации, и пока не начаты наши собственные геоботанические маршруты, помогаю собирать материал по женьшеню. На фотографии из той экспедиции я изображена сидящей на корточках рядом с волшебным растением и ведущей подсчет его плодов. Плоды у женьшеня – ягоды, собранные в зонтик на верхушке стебля. Подсчитывалось также число листьев на стебле, которое удивительным образом совпадало с возрастом растения.
