125. Экспедиция на Нижний Амур.

Гора Шаман

В первых числах августа наша группа отплывала на теплоходе вниз по Амуру. Нас было семеро. Андрею Петровичу Нечаеву – нашему руководителю – в тот год исполнилось 60 лет. Но это был не только пытливый исследователь, неутомимый путешественник, но и хороший отец своим пятерым детям. Судя хотя бы по тому, что в эту экспедицию он взял двух своих взрослых сыновей-биологов: старшего сына Виталия – орнитолога по специальности и среднего – Анатолия – студента второго курса химбиофака, ставшего впоследствии ботаником. Десятка два фотографий, которые подарил мне Анатолий после экспедиции, сейчас перед моими глазами, и по ним я могу вспомнить разные моменты тех экспедиционных дней. Кроме троих Нечаевых в нашей группе был студент-однокурсник Анатолия – Гриша Г. и три девушки: Галя П., Света М. – с младших курсов нашего факультета и я – четверокурсница. Коллектив боевой и дружный, никаких конфликтов.

Цель экспедиции – обследовать растительность бассейна Нижнего Амура близ поселений: Софийское, Мариинское, Сарапульское, Сусанино и других, где проходят северные границы ареалов растений кедрово-широколиственных лесов Дальнего Востока.

Базировались мы при школах, где обычно работали выпускники Хабаровского Пединститута, и учителя-биологи знали Андрея Петровича. Останавливались также в небольших домах для приезжих. Продукты закупали в сельских магазинах. Пищу готовили мы – студенты, дежуря по очереди. Виталий, изучавший пернатое население окружающей местности, работал один, по своему индивидуальному графику. Поднимался ни свет, ни заря, до рассвета, часа в четыре утра и уходил в маршрут. Такова специфика работы орнитолога, таков объект этой науки – птицы, активность которых приходится на ранние утренние часы. К тому времени, когда мы, позавтракав, выходили в свой маршрут, он уже возвращался на базу, с ружьем, биноклем, рюкзаком пройдя многие километры. Днем обрабатывал собранный материал.

А мы вшестером шли своими дорогами и тропами, обследуя леса, луга, скалы, прибрежную растительность. Это были увлекательнейшие походы, из которых мы возвращались с наполненными растениями гербарными папками. Нижнеамурские ландшафты – благодатная для ботаника зеленая страна! Познавательная и наглядная. С богатой флорой и мало нарушенной растительностью, то есть близкой к своему изначальному облику. Сопровожда-емые комментариями нашего профессора, те уроки ботаники на природе превращались в живой информационный поток, заполнявший ботаническими знаниями наши головы. Хороший практикум для нас, можно сказать, подготовка к профессиональной ботанической работе.

Дольше всего мы пробыли в селе Софийском. В этом районе находилась знаменитая гора Шаман, порядка 1000м в высоту. Это лишь часть средневысот-ного горного хребта, имеющего многочисленные отроги. Гора Шаман – классический пример для изучения вертикальной поясности растительности. Снизу вверх идут: пояс широколиственных лесов; пояс темнохвойных лесов; пояс кедрового стланика; горно-тундровый пояс. Весь горный хребет Андрей Петрович называл флористическим узлом, то есть плотным сплетением растительности соседствующих зон и высотных поясов.

Подъем на гору Шаман был, пожалуй, самым сложным испытанием в этой экспедиции, и в нем участвовала вся наша группа, включая Виталия. К подножью горы нам удалось подъехать на машине, которая развозила по утрам рабочих на лесные делянки, а вечером доставляла обратно в село. Перед подъемом всех нас фотографирует Виталий у ствола огромного дерева, и Андрей Петрович поясняет, что лес этот темнохвойный – зрелый, коренной. К тому же, в подлеске черника, даже спелая. Улучив минутку, лакомимся ягодой.

Начинаем подъем. Довольно успешно продвигаемся по темнохвойному лесу и вскоре оказываемся в густых зарослях кедрового стланика. Одна из девушек – Галя П. – остается с Андреем Петровичем, идти на самую вершину ему небезопасно. Мы же впятером, под предводительством Виталия взбираемся все выше. Преодолеть заросли кедрового стланика не так-то просто. Никаких троп, лишь корявые пружинистые ветви, стелющиеся по земле. В них можно утонуть и потерять друг друга из виду. Потом выбраться из лап смолистой древесной паутины и снова погрузиться вниз. – Сущее наказание!

Вот, наконец, свобода и простор! Под ногами – беспорядочное нагромождение камней, покрытых лишайниками, однако гербарная папка наполняется и здесь неплохо. Я вижу на фотоснимках своих спутников, севших передохнуть на вершине. Кто-то взял в руки бинокль, кто-то прицелился, стоя с ружьем, кто-то просто улегся на камни, глядя в небо, кто-то в очередной раз нагнулся за новым растением. С фотоаппаратом – Толик. Вот вчетвером сидим мы на уступе, глядя на уходящие вдаль отроги горного хребта. Вижу себя со светящимся от счастья лицом. Незабываемые минуты – ты на вершине огромной горы! Звездный час всей нашей походной эпопеи!

В жизни человека должны быть такие вершины – реальные или аллегорические, как подведение итога целому этапу жизни. Ты знал, зачем шел. Тебе нужна была эта дорога. Ты нашел свою тропу и поднялся по ней. В награду с высоты тебе открылось огромное пространство, неподвластное даже птице. И еще что-то, несравненно большее, хотя и сиюминутное. – Пусть миг, но миг удовлетворения и высочайшего блаженства.

С той горы я взяла с собой на память камень – примерно килограммовый, имевший ровные очертания, и подушковидную латку сизоватого кустистого лишайника рода Cladonia. Возвращались мы в село опять же на машине с рабочими, ехавшими домой.

Пребывание в Софийске подходило к концу, оставалось сделать еще два-три маршрута. Частенько возвращались мы на стоянку с какой-нибудь добычей. На исходе лета нижнеамурские леса изобиловали грибами, ягодой. На одной из фотографий изображены мы пятеро – Толик фотографировал – на лесной дороге. В руке у меня авоська, доверху наполненная грибами. Собрали быстро на обратном пути, причем больше всех грибов нашел Гриша. Был однажды и очень забавный эпизод: на пути нам встретился небольшой отшнурованный водоем, в котором плавало много щук, и довольно крупных. Их можно было ловить руками, и наши мальчики не преминули быстро наполнить рюкзак рыбой. Нажарили потом рыбных котлет, одолжив на время мясорубку в ближайшем к школе доме.

Я помню наши диспуты, разговоры на разные темы. Обычно после обеда или за чашкой чая, если позволяло время или погода была дождливой. Помню, как сама любила что-то доказывать. Но вразумлял нас напоследок все-таки Андрей Петрович, отметив, однако мою способность анализировать события, факты. В свободное время занимались гербарием, перекладывая растения в сухие рубашки и подписывая этикетки. Я составляла для себя конспект флоры Нижнего амура, писала письма родителям и Сергею. Иногда мы пели. Певуньей была Света, по-украински веселая и озорная. Хорошо пели наши мальчики. Особенно задушевно звучала у них песня на стихи С. Есенина:

Отшумело, отзвенело Бабье лето,

Паутинками опутал листья ветер,

А сегодня журавли собрались в стаи

И прощаются со мною, улетая.

Над рекою опустился вечер синий,

Сколько раз тебя ругал я без причины,

Убегал к другой девчонке то и дело,

И, тая в глазах слезинки, ты терпела.

А сегодня ветер гонит злые тучи,

Ты ушла к другому, он наверно лучше.

Так зачем, его лаская у рябины,

Ты грустишь при виде стаи журавлиной.

Следующая большая остановка была в Мариинске. В этом поселке жила моя однокурсница – Таня Ш., с которой мы были в экспедиции в Приморье, и которая тоже продолжала интересоваться ботаникой. Таня пригласила всех нас к себе в гости, познакомила с родителями, с сестрами. Нам даже истопили баню – настоящую русскую, с паром. Я, правда, выдержать пар долго не могла и побыстрей устремилась на выход. Потом нас усадили за большой стол – с угощениями, с традиционными в таких случаях напитками, к которым мы – девушки особого интереса не проявляли.