В этот же год в первый класс поступила Люда Лямкина, учившаяся в нашей же школе – №13 и выступавшая на школьной сцене с сольными номерами. Люда сама освоила игру на гармонике, хорошо пела. Она была на два года младше меня. Несколько позже с Людой мы играли дуэтом.

Были у нас и слабые ученики. Арсений Васильевич вызывал в школу родителей, прямо на уроки. Так отцу одного мальчика он хотел продемонстрировать, как должен учащийся исполнять те же произведения, которые с трудом осваивает его сын. Для примера он хотел, чтобы сыграла я – подошло как раз время моего урока. Дожидавшаяся в коридоре своего часа, я куда-то отлучилась, и учитель нашел-таки меня и попросил в присутствии отца мальчика сыграть те пьесы, которые задавали и его сыну. Я сыграла отлично. Сильно отстающих детей из музыкальной школы отчисляли.

Музыкальную грамоту преподавала Лидия Степановна Скрипкова, она же вела у нас хор. Хор был по воскресным дням с утра. В актовом зале музыкальной школы нас рассаживали по голосам. У меня был высокий голос – сопрано. Произведение разучивалось по партиям, затем звучало двух-трехголосье. У рояля была преподавательница Г.П. Слонимская.

Что мы пели? Советские песни, народные, классику. Подготовленные за год хоровые произведения исполнялись на отчетном концерте ДМШ в конце учебного года. Ярким запоминающимся был, например, «Марш энтузиастов» (из кинофильма «Светлый путь) на стихи А. Д’Актиля и музыку И.О. Дунаевского. После вступления хор детских голосов начинал первый куплет:

В буднях великих строек,

В веселом грохоте, в огнях и звонах,

Здравствуй, страна героев,

Страна мечтателей, страна ученых!

Ты пó степи, ты пó лесу,

Ты к тропикам, ты к полюсу

Легла, родимая, необозримая,

Несокрушимая моя!

Затем, уже во время выступления, Лидия Степановна, в длинном нарядном концертном платье дирижировавшая нашим хором, поворачивалась лицом к публике и своим высоким сильным голосом пела сольно припев:

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века…

Это был триумфальный номер на отчетном концерте! Такие концерты проходили в Окружном Доме офицеров Советской армии, в котором находился, как говорилось выше, один из лучших концертных залов города.

В то время в Хабаровской детской музыкальной школе обучался игре на фортепиано Слава Войнаровский – сын известных артистов Хабаровского театра музыкальной комедии. Слава хорошо пел и на занятиях хора был довольно заметным мальчиком. По возрасту – года на два младше меня. Сейчас я часто вижу его в передачах на Российском телевидении.

К концу первой четверти, вооружившись маленькой книжечкой – Уставом Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи (ВЛКСМ), хорошо учившиеся восьмиклассники вступали в комсомол. Прием в ряды ВЛКСМ сначала проводился в школьной Комсомольской организации. Нужно было знать Устав и уметь отвечать на некоторые вопросы по международному положению. Все поступающие немного волновались, отдавая себе отчет в том, что детство закончилось, началась юность, и спрос с нас теперь будет намного жестче. Каким должен быть комсомолец мы узнавали из песен и стихов, из кинофильмов, из бесед со взрослыми, из услышанного по радио. Многое давали книги для внеклассного чтения, такие, к примеру, как «Повесть о Зое и Шуре», «Овод», но еще больше давало подробное изучение на уроках литературы произведений такого плана, как книга Н. Островского «Как закалялась сталь» и особенно – «Молодая гвардия» А. Фадеева. В то время, да и значительно позже нам нравились фильмы о вождях революции, о героях Гражданской и Отечественной войн, о комсомольцах – строителях новых городов, гидроэлек-тростанций, о метростроителях, о покорителях целины, водных и воздушных пространств. Комсомол – это героика, романтика, отвага, высокие идеалы и помыслы. Комсомолец – это честный труженик, принципиальный и высоконравственный человек. Да, нас воспитывали как идейную, преданную Родине молодежь. И это было правильно.

Благополучно пройдя первый этап приема, в назначенный день и час мы пошли в Райком ВЛКСМ Железнодорожного района, к которому относилась Комсомольская организация нашей школы. Бытовало такое выражение – «гонять по Уставу». Да, спрашивали, и о политике тоже. Всех приняли. Прощай, детство, прощай, красный галстук! Теперь лишь маленький темно-красный значок – знамя с золотистым профилем вождя – будет красоваться у меня на груди.

59. На заводе

Наша Средняя школа №13 в то время была реорганизована в Одиннадцатилетнюю школу с политехническим обучением. Это означало, что, наряду с общеобразовательными предметами, мы будем осваивать рабочую специальность, причем сразу на производстве в роли практикантов. Сначала один день в неделю, а затем два полных дня шло производственное обучение. Базовым предприятием поначалу стал Эмальзавод, в бухгалтерии которого работала моя мама. В цехе, где производилась штамповка деталей посуды, нас распределили в качестве учеников к специалистам-рабочим и, стоя рядом с рабочим и наблюдая за его действиями, мы постепенно осваивали практически эту работу. Позднее к практике добавили и теоретический курс, связанный с работой на других – металлорежущих станках.

Помню, поставили нас с напарницей Леной Халиной штамповать заготовки для изготовления ведер – половинки, соединив которые впоследствии получали цилиндр, и к нему потом прикреплялось дно. Станок стоял в начале конвейера, на который после штамповки и закручивания между двумя вращающимися валиками так, что получалось «полуведро», заготовки попадали на конвейер для дальнейшей обработки. За штамповочным станком мы сидели по очереди. Другой практикант в это время запускал готовую деталь между валиками. Злоключение случилось в тот момент, когда я стояла у конвейера. Работали мы в специальных брезентовых рукавицах. Когда отштампованная заготовка уже вошла в почти невидимый зазор между валиками, туда попала и моя рукавица, а вместе с ней и кончик среднего пальца правой руки. Что-то заскрежетало. Наверное, я вскрикнула от боли, и Лена, повернув-шись в мою сторону и быстро сообразив, в чем дело, с силой дернула мою руку, застрявшую между валиками. Шла кровь. С перевязанной рукой пришла я потом на урок музыки, и учитель искренне пожалел меня. Некоторое время не могла играть, лишь переписывала ноты. Моя мама разговаривала после этого с руководителем нашей практики, но никто виноват в этом не был, кроме меня самой.

60. Увлечения

Интерес к иностранному языку не ослабевал, напротив. К урокам английского в то время нам, помимо текущего учебного материала, задавали дома-шнее чтение – главы из романа какого-либо англий-ского писателя, которые мы дома самостоятельно читали и переводили. На уроках осуществлялась проверка домашнего задания. В работе тогда были главы из романа Герберта Уэллса «Человек-невидимка». И тут меня опять увлекло. Главу за главой названного романа я стала переводить письменно в специальной тетради, где для компактности писала мелким почерком. Делала я это уже в поздние вечерние часы, после всех дел и уроков. В тишине, когда все домашние спали, с настольной лампой за письменным столом в нашей маленькой комнатке, отгороженной от кухни легкой и не очень высокой перегородкой. Там было тепло и уютно. И, забывая обо всем, увлеченно следила за событиями, описанными в романе, извлекая фразу за фразой на свет божий из пут английской грамматики. Это стало моим ритуалом. Тексты переводила на несколько уроков вперед. Постепенно записей стало так много, что получилась целая книжка – тот самый роман, только уже на русском языке. Такую работу в классе проделывала лишь я одна, и одноклассники часто брали у меня эту тетрадь почитать. Домашнее чтение практиковалось и в последующие школьные годы, менялись лишь авторы и романы, и я продолжала переводить произведения английских классиков письменно.