Потом они отправились в Москву, где жили в гостинице. По поводу бесконечных денежных затрат в столице мама после шутила, вспоминая где-то услышанные строчки:

«Москва! Как много в этом слове!

Держите деньги наготове!»

– Ну мы и держали деньги наготове, – смеясь, добавляла она. Да, наша столица и тогда была самым дорогим городом в Союзе.

Еще одной крупной остановкой в их путешест-вии стала Прибалтика, Эстония. Там, на берегу Финского залива, в небольшом и уютном городе Силламяэ жила их племянница Полина с мужем Николаем, сыном Сашей и дочерью Светланой. С ними жили, как я говорила выше, переехавшие с Дальнего Востока родители мужа Полины – дедушка Митя и бабушка Дуня. Своих гостей на собственной «Волге» Полина с Николаем возили в другие близлежащие города – Нарву, Иван-город: осмотреть достопримеча-тельности, пройтись по магазинам, ассортимент товаров в которых всегда был отменным.

В кругу родных, в домашней обстановке отдыхалось родителям хорошо. Конечно же, и похозяйничать они были непрочь. Затеяли как-то пельмени, в изготовлении которых оба были большими умельцами. Дедушка Митя, увидев нашего папу на кухне за этим занятием, мимоходом обронил фразу: «Смотри, не осрамись, повар!» Он просто еще не знал, каким превосходным мастером ручной лепки был наш папа. Пельмени, как всегда, получились отличные, и вся их большая семья по достоинству оценила старания своих родственников.

А вот наша с братом жизнь без привычной роди-тельской опеки особо радостной не была. Приготовле-нием пищи занималась я одна, и, поскольку это нужно было делать почти каждый день, к кухне я быстро охладела, и готовила лишь из чувства долга перед родителями. Дополнительно к своим делам я постоян-но ощущала эту нагрузку. Тогда я по-настоящему начала осознавать, как нелегко приходится нашей маме, которая всегда старалась вовремя накормить нас. И хотя другая домашняя работа была распределена у нас, на кухне мы маме лишь помогали, и главным поваром была она сама.

Этот период времени был омрачен и одним возмутительным эксцессом. Однажды вечером, как это нередко бывало, брат Володя пошел в кинотеатр «Спутник», находившийся в Парке Гагарина. Я была дома. Вернувшись после сеанса, брат как-то неестест-венно быстро, не сказав ни слова, скрылся в ванной комнате. Я заподозрила недоброе. Когда он вышел оттуда, на лице его я увидела следы побоев. Он рассказал, что, возвращаясь из кинотеатра, столкнулся в парке с ватагой хулиганов. Они остановили его, попросив прикурить, потом стали приставать к нему, наносить удары. Как-то все-таки вырвался он и сбежал от них. Вот так запросто – беспрепятственно и безнака-занно – могли совершаться злостные правонарушения в нашем – увы, безнадзорном парке, да и в ближайшем к нему жилом массиве – тоже.

Родителям я рассказала об этом уже после их поездки, и они сокрушались и жалели сына.

Месяц апрель подходил к концу, и так хотелось, чтобы мама с папой быстрее приехали. Вот и встреча! Отдохнувшие, полные впечатлений, с подар-ками, с гостинцами вернулись родители домой, тоже, наверное, немного соскучившись и по своим детям, и по своей ухоженной уютной квартире. Наведением порядка дома обычно занималась я, но именно тогда, пожив в разных местах, родители по-особому оценили мои усилия. – Спасибо за чистоту, – сказал мне папа. Спустя некоторое время, они снова приступили к работе на своих предприятиях, к домашним делам. В мае, как это бывало всегда в эту пору, у нас снова началась посевная.

Обновы, привезенные родителями, я то и дело примеряла, подгоняла, укорачивала. В готовом виде надевала на себя, желая покрасоваться перед домашни-ми. В нашей семье бытовал маленький обычай – демонстраций новой одежды. Мама с папой рассажи-вались в кресла, а я в новых нарядах, в туфлях на высоких каблуках, как по подиуму, расшагивала перед ними. Им нравились эти «шоу моды», и я всегда, сшив себе в ателье что-то новое, обязательно демон-стрировала это сначала в своей семье.

149. Пробные маршруты

Но приближался первый самостоятельный полевой сезон, и думать нужно было о снаряжении совсем другого рода. Таком, как энцефалитка, туристические ботинки, рюкзак. Для работы нужны были: компас, гербарная папка, полевая сумка, полевой дневник; мерная вилка для измерения диаметра стволов деревьев; шнуры для закладки пробных площадей; мешочки для отбора почвенных образцов и многое другое. Все это я получала на складе, находившемся в подвальном помещении института.

Особую ценность представляли топографи-ческие карты, аэрофотоснимки севера Амурской области. Дешифровать их, то есть опознавать объект по его изображению, можно было только с помощью стереоскопа – прибора, в котором два плоских изображения предмета сливаются в одно объемное изображение. Пользоваться этим прибором меня учили геоморфологи, работавшие в институте. Аэрофо-тоснимки и топографические карты мы получали в Секретной части, и для этого нужно было оформлять «Допуск».

В начале июня лаборатория биогеохимии, при которой я состояла, став полевым отрядом, отправлялась в свою экспедицию. На некоторое время к ним присоединилась и я, чтобы лучше отработать методику исследований с соруководителем – Анатоли-ем Александровичем. Я помню тот выезд. Большая нагруженная экспедиционным оборудованием машина ГАЗ-66 отъезжала от здания института рано утром. Рядом с водителем – начальник отряда – Владимир Витальевич Бардюк. Перед ним разложена топографи-ческая карта, он показывает дорогу водителю. Остальные четверо членов отряда, включая рабочего, едут в кузове, хорошо оборудованном для дальней дороги. На выезде из города машина вместе с людьми переправляется на пароме на левый берег Амура и скоро оказывается на территории Еврейской Автономной области. Мы ехали целый день, сделав остановку на ужин в поселке «Известковая», затем продвигались в сторону Кульдура.

Вот и первая стоянка, называемая полевиками то лагерем, то табором. Быстро и умело работают эти люди. Вот уже стоят три палатки, одна из которых моя. Вот уже дымится костер. Костер – это магическое таинство походной жизни. Костер – это свет, это тепло, это горячая пища. Костер объединяет людей, собирает их вокруг себя, располагает к разговору, к откровению, к шутке, к песне. У костра всегда хочется посидеть всем вместе после долгого дня. Можно просто послушать транзистор или, глядя на пламя, думать о своем. Костер – это момент истины, которую пытаются найти путники или работающие в поле люди в каждый отдельно взятый день.

Утром следующего дня идёт дождь. Все остаются на таборе. А за обедом мне в честь предсто-щего Дня рождения дарят замечательный подарок – бадминтон, который в этот же день был опробован. Потом готовились к закладке пробных площадей.

Новый день. Погода немного налаживается. Первый маршрут – рекогносцировочный, в нем проводится предварительное обследование местности для последующих работ. Штурмуем сопку, высотой метров 500. Здесь недавно было найдено олово. У меня подъем идет тяжело: большой перерыв в походах, целых два года; мало тренировки, осталось лишь упорство. Вот вершина, но ее обступили темные тучи. Злой ветер приносит колючие капли дождя, которые, кажется, вот-вот превратятся в хлопья снега. Недавно здесь был пожар, растительность бедная. Геологи берут пробы почвы и растения на спектральный анализ.

Спускаемся вниз по склону. Вокруг камни, обгоревшие и упавшие на землю деревья. Видна штольня – горизонтальная выработка в скале, имею-щая выход на поверхность. После взрыва измельчен-ная порода отгребается и сбрасывается вниз по склону, в результате чего образуется целая мелкощебнистая дорожка. Она еще не затянута растительностью, и, сев на щебень, мы быстро съезжаем по нему по одному, метров 200 вниз. Все гениальное просто!

Переходим болото, маленькую речку и делаем привал. Мужчины упражняются в стрельбе из писто-лета в цель. Это необходимо для самообороны. Места здесь глухие, безлюдные, возможна и встреча с диким зверем.