Лес наполнился криками боли и страха.

   Я сменил свою ипостась со слабой двуногой на мощную четырехпалую, хвостатую и покрытую чешуей рептилию.

   Над лесом раздался громоподобный рев разъяренного дракона.

   "Вот теперь мой выход, пора показать жалким смертным, что значит трогать зеленого и чешуйчатого - меня!"

   Я, быстро перебирая лапами, полз по лесу. Деревья, кусты, коряги и прочее-прочее, словно расступались на моем пути, давая свободную дорогу. Первый, попавшийся мне на дороге колдун, поливавший разрядами оживший куст, превратился в ярко полыхающую свечку. Мне не столько опасны охотники, сколько представители магической братии, готовые высосать всю кровь, содрать шкуру, вынуть внутренние органы, и даже жилы и кости пустить на изготовление даром не нужных никому эликсиров!

   Выскочивший мне навстречу охотник с тяжелым копьем наперевес с диким воплем, в котором было больше страха, чем храбрости, отправился в недалекий полет в колючие кусты, получив приличное ускорение хвостом.

   О, а вот катапульта! Или как этот агрегат называется... Маг, который сумел снять иллюзии со стрельцов, попытался засветить ветвистой молнией мне в морду, но дуговой разряд, отрикошетив, ударил в металлическую составляющую каркаса "катапульты" и ушел в землю.

   В следующую секунду поляна потонула в яростном огне, сжигая в пепел траву, кустарник, "катапульту" и жадных до чужой шкуры глупых двуногих. Впрочем, кому-то удалось удрать, а я направился дальше в поисках следующего нарушителя моих владений!

   Три княжича карабкались по скале в сторону пещеры дракона. Их цель, а точнее цели, в данный момент находились на обрыве отвесной скалы и смотрели на чудеса проклятого леса.

   Водяной и русалки при этом очень неплохо отдохнули, набрав пригоршни мелких камешков со дна озера и, подкидывая в воздухе, довольно прицельно отправляли их в полет, который по обыкновению заканчивался чуть ниже спины одного из трех княжичей. Соответственно раздавался обиженный вопль и длинная непечатная ругань в адрес озерной нечисти. Периодически один из них, получив особенно "точное" попадание, срывался в озеро, где его тут же пытались раздеть хохочущие русалки. Двое из карабкавшихся уже давно были в промокших в воде портках, ибо остальное отвоевать просто не удалось.

   Дикий вопль сорвавшегося тела, умудрившегося залезть выше всех и отчаянно терпевший муки пятой точкой, огласил округу, найдя отклик в десятке воплей страха бедолаг, познавших на своей шкуре ужасы проклятого леса.

   По лесной дороге, громыхая сочленениями пустых доспехов и издавая замогильный нечеловеческий хохот, шел призрачный патруль, в составе которого оказался один военнопленный, решивший по глупости и жадности надеть доспехи на себя, и теперь завывал от ужаса предстоящей участи. Надо отметить, что бедолага обладал очень хорошим воображением и напридумывать успел много... И его полный страха и отчаянья вой поддержали своим фирменным хохотом призрачные патрульные.

   Магистр, который, увидев, что доспехи снова взялись за привычное им занятие, попытался развеять чары, но, увы... его манипуляции с высокими энергиями прекратил обломок рукояти меча, метко запущенный одним из доспехов. Дрожащие от страха подмастерья не стали дожидаться, когда участь своего наставника постигнет и их, быстро подхватили бесчувственное тело магистра и припустили по лесной дороге.

   Эльфы забаррикадировались в своих шалашах на отросшем в лесу молодом меллорне и, окружив территорию непроницаемым щитом, вздрагивали при каждом резком звуке или шорохе. Услышав крик боли, эльфы молили богиню жизни о светлой судьбе канувшей в Лету души. Поляна вокруг их священного дерева была покрыта оперениями стрел, словно высокой травой. Для них наступил самый страшный из кошмаров! Однажды показанные крылатым владыкой ужасы обрели плоть и теперь рассекали по ночному лесу, пожирая плоть решивших поискать легкой наживы и сомнительной славы в охоте за священной шкурой небесного владыки.

   Раздался душераздирающий вопль, и выскочившая на поляну человеческая фигура в изорванной одежде и исцарапанная до крови, словно не замечая, врезалась в защитный купол. Следом за ним из кустов, утробно рыча, появилась тварь с рогами, сделавшими честь любому лосю, и пастью, способную вызвать дикую зависть у любого крокодила южных широт. Издав душераздирающий трубный рев, тварь понеслась на бедолагу...

   Мужик, видя приближающуюся мучительную смерть в зубах или на рогах твари, в нарушение всех физических и магических законов, словно по земле, припустил вверх по магическому куполу, оглашая округу криками страха.

   Эльфы, проводив удивленными взглядами убежавшую фигуру в лохмотьях, тут же нацелили наконечники стрел на непонятную тварь. В следующий миг иллюзия с твари слетела, оставив вместо себя маленькую лесную мышь, победоносно пискнувшую вслед убежавшему двуногому, и скрылась в траве.

   Жители деревень не спали всю ночь, наблюдая за творившимися чудесами проклятого леса.

   Периодически из леса выскакивали охрипшие, в лохмотьях, покрытые болотной тиной и кровоточащими царапинами люди, избравшие свой путь как охотники за нечистью и драконоборцы. Большинство возвращавшихся из лесу были покрыты сединой, аки старцы, хотя с виду юнцы юнцами.

   И вот в очередной раз из лесу выскочило не пойми что, в чей зад, намертво вцепившись челюстями и когтями, висела диковинная и страшная тварь, которая, окутываясь серой дымкой, превращалась или в енота-полоскуна, либо в мышь, либо еще в более безобидное существо.

   Нередко из лесу выносили трупы погибших охотников и больше всего обожженных и раненых людей, решивших напасть на чешуйчатого монстра.

   Завершающей картиной был вывод связанных цепочкой военнопленных, которых, к всеобщему ужасу, вывели призраки, закованные в латы. Из нутра одного из доспехов выпал некогда бравый охотник, издав дьявольский хохот, а доспехи неспешно вернулись в лес.

   Внезапно посреди одной из деревень, возле трактира с вывеской вытянутой драконьей морды открылось окно портала, и на землю один за другим спрыгнули трое мокрых, в порванных портках, покрытых большим количеством синяков юношей. Каждый из них держал в руках ношу, в которой некоторые из местных жителей, к своему удивлению, признали недавних валькирий, выгнавших дракона с ристалища.

   Окно схлопнулось одновременно со струей пламени, вылетевшей из оного. Княжичи успели отскочить, сберегая свое имущество, которое успело только жалобно и испуганно пискнуть. Не повезло трактиру, ибо пламя краем задело вывеску, и она вспыхнула, словно сухая тростинка. К счастью молодого хозяина, один из крестьян умудрился облить из бочки с дождевой водой вывеску, и потому здание осталось неповрежденным, что, кстати, не помешало трактирщику содрать дополнительных деньжат с приезжих.

   Княжичи не стали откладывать все в долгий ящик и, заставив экстренно собраться стрелецким десяткам, скомандовали отправку, провожаемые радостными воплями и завистливыми взглядами прохлопавших свое счастье принцев.

   Солнце уже зашло за горизонт, а в походном лагере только-только разгоралось празднество: княжичи, стоило им только отъехать от проклятого леса на несколько десятков верст, устроили спасенным принцессам самое незабываемое признание в любви и предложение скрепить узами брака их судьбы.

   Гулянка разошлась вовсю, заморское вино лилось рекой, вызывая черную зависть у ходившего дозором стрелецкого караула.

   И никто не обратил внимания, что от костров потянуло слегка пряным дымком...

   Кусок антрацитово-черной тьмы возник в центре лагеря, когда последний из людей падал в сон. Подкинутая в костер высушенная сон-трава сделала свое черное дело и усыпила на сутки всех, кто был в лагере. Их крепкий сон не смогли развеять даже крики умирающих в волчьих клыках стрельцов, что охраняли их праздник.