Он больше не видел заляпанную кровью одежду и безжизненное тело в ней, но знал, что все это никуда не делось. «Подлая богатая стерва» – такой, вероятно, будет неофициальная эпитафия хозяйке дома. Да, она действительно обманывала своего мужа, хотя тому, похоже, не было до этого особого дела. Но она не заслужила подобной смерти. Он убил бы ее, тут не было никаких вопросов. Если б не ее стремительная контратака, президент совершил бы убийство.

Агентов Секретной службы ни в чем нельзя было винить. Это их работа, и они ее выполнили. В пылу своих чувств женщина вздумала убить не того человека. Возможно, так оно было и к лучшему. Если б ее рука была чуть быстрее или реакция агентов оказалась чуть более медленной, ей, вероятно, пришлось бы провести остаток своих дней в тюрьме. А может быть, за убийство президента ей вынесли бы смертный приговор…

Лютер опустился в кресло. Ноги у него стали ватными. Усилием воли он заставил себя расслабиться. Скоро ему придется убираться отсюда ко всем чертям. Он должен был приготовиться к бегству.

Ему предстояло многое продумать, учитывая то, что эти люди непроизвольно сделали Лютера Уитни главным подозреваемым в этом гнусном и жестоком преступлении. Богатство жертвы вынудит правоохранительные органы бросить колоссальные силы на поиски злодея. Но никому и в голову не придет искать ответ по адресу Пенсильвания-авеню, 1600[6]. Поиски будут вестись повсюду, но не там, и, несмотря на тщательные приготовления, предпринятые Лютером, вполне возможно, полиция выйдет на его след. Он хороший, очень хороший знаток своего дела, однако ему еще никогда не приходилось иметь дело с теми силами, которые будут задействованы для раскрытия этого преступления.

Лютер быстро прогнал в памяти весь свой план, приведший к событиям этой ночи. Очевидных дыр он в нем не нашел, но по большей части подводят как раз не совсем очевидные. Уитни сглотнул комок в горле, сжал и разжал кулаки, вытянул ноги, стараясь успокоиться. Проблемы необходимо решать по очереди. Он до сих пор еще не покинул этот дом. Может случиться много чего плохого, и одна-две вещи несомненно случатся.

Надо выждать еще две минуты. Лютер принялся отсчитывать в голове секунды, мысленно представляя себе, как эти люди рассаживаются по машинам. Вероятно, они тронутся только после того, как убедятся, что патрульная машина уехала.

Лютер осторожно открыл свою сумку. Внутри лежала значительная часть содержимого потайной комнаты. Он едва не забыл, что пришел сюда красть – и совершил кражу. Его машина в доброй четверти мили отсюда. Лютер поблагодарил Бога за то, что столько лет назад бросил курить. Сейчас ему потребуются все силы его легких. Сколько агентов Секретной службы тут было? По меньшей мере четверо. Проклятье!

Зеркальная дверь медленно открылась, и Лютер шагнул в спальню. Еще раз нажав кнопку на пульте дистанционного управления, он дождался, когда дверь начнет закрываться, и бросил пульт на кресло.

Затем посмотрел на окно. Он заранее подготовил альтернативный путь отхода через этот проем. У него в сумке лежала смотанная нейлоновая веревка длиной сто футов, очень прочная, с узлами через каждые шесть дюймов.

Лютер по большой дуге обошел вокруг тела, следя за тем, чтобы не вступить в алые пятна, расположение которых он тщательно запрограммировал в памяти. Он лишь мельком оглянулся на останки Кристины Салливан. Ее жизнь не вернуть. Теперь ему нужно было думать о том, как сохранить свою собственную.

Уитни потребовалось всего несколько секунд на то, чтобы добраться до ночного столика и пошарить под ним.

Его пальцы нащупали полиэтиленовый пакет. Столкновение президента со столиком опрокинуло набок сумочку Глории Рассел. Пакет и его крайне важный обитатель вывалились и упали под ночной столик.

Перед тем как убрать пакет в свой рюкзачок, Лютер потрогал пальцем лезвие через тонкий полиэтилен. Быстро подойдя к окну, он осторожно выглянул на улицу. Лимузин и микроавтобус по-прежнему стояли перед домом. Плохо.

Пройдя в другой конец комнаты, Лютер достал из рюкзачка веревку, прикрепил конец к ножке необычайно тяжелого шкафа и подошел к окну напротив, которое должно было выпустить его с противоположной стороны здания, не видной с дороги. Он осторожно открыл окно, моля Бога о том, чтобы петли были хорошо смазаны, – и удача вознаградила его.

Размотав веревку, Лютер бросил ее в окно и проводил взглядом, как та змеей скользнула вдоль кирпичной стены особняка.

Глория Рассел подняла взгляд на внушительный фасад особняка. Здесь чувствовались настоящие деньги. Деньги и положение в обществе, которых не заслуживала Кристина Салливан. Она завоевала все это своими сиськами, искусно поданной попкой и мусорным ртом, что каким-то образом вдохновило пожилого Уолтера Салливана, пробудив в его сложных глубинах какое-то погребенное чувство. Через полгода он о ней даже не вспомнит. Его мир прочного, как камень, богатства и власти покатится дальше.

И вдруг Рассел спохватилась.

Она уже наполовину выбралась из лимузина, когда Коллин поймал ее за руку, протягивая ее кожаную сумочку, купленную в Джорджтауне за сотню долларов, которая теперь стоила неизмеримо больше. Глория опустилась на сиденье, ее дыхание снова стало ровным. Она улыбнулась Коллину, слегка залившись краской.

Президент, пребывающий в ступоре, ничего не заметил.

Затем Рассел заглянула в сумочку, на всякий случай, – и у нее отвалилась нижняя челюсть. Она принялась лихорадочно рыться в скудном содержимом. Ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не издать пронзительный крик. Она уставилась округлившимися от ужаса глазами на молодого агента. Ножика для бумаги в сумочке не было. Должно быть, он остался в доме.

Коллин уже бежал вверх по ступеням, совершенно сбитый с толку Бёртон следовал за ним по пятам.

Лютер спустился уже до середины, когда услышал, что агенты возвращаются.

Осталось еще десять футов.

Они ворвались в спальню.

Еще шесть футов.

Опешившие агенты Секретной службы увидели веревку; Бёртон бросился к ней.

Еще два фута, и Лютер отпустил веревку, спрыгнул на землю и побежал.

Бёртон подскочил к окну. Коллин опрокинул ночной столик: ничего. Он присоединился к стоящему у окна Бёртону. Лютер уже скрылся за углом. Бёртон начал было вылезать в окно. Коллин остановил его. Тот путь, которым они попали сюда, будет быстрее.

Оба агента рванули к двери.

Лютер ломился через кукурузное поле, больше не заботясь о том, чтобы не оставлять след, озабоченный теперь только тем, как остаться в живых. Рюкзак замедлял его продвижение, но Уитни слишком усердно трудился последние несколько месяцев, чтобы уйти с пустыми руками.

Вырвавшись из дружелюбного укрытия кукурузы, он перешел к наиболее опасной фазе своего бегства: сто ярдов открытого пространства. Луна скрылась за сгустившимися тучами, фонарей в сельской местности нет; в своей темной одежде Лютер был практически невидим. Однако человеческий глаз лучше всего различает в темноте движение, а он двигался быстро, как мог.

Двое агентов Секретной службы заскочили в микроавтобус. Снова появились они уже с агентом Варни, и все трое побежали через поле.

Опустив стекло, Рассел следила за ними с искаженным от шока лицом. Даже президент очнулся, но Глория быстро успокоила его, и он снова забылся в полудреме.

Коллин и Бёртон надели очки ночного видения, и картина у них перед глазами тотчас же стала похожа на примитивную компьютерную игру. Объекты, излучающие тепло, отображались красным, все остальное было темно-зеленым.

Агент Трэвис Варни, высокий и худой, лишь смутно понимающий, что происходит, опередил своих товарищей. Он бежал с легкостью чемпиона колледжа по бегу, кем в свое время и был.

Всего три года как на работе в Секретной службе, Варни еще не успел обзавестись семьей и полностью отдавал себя работе. На Бёртона он смотрел как на человека, ставшего ему вторым отцом: родной его отец погиб во Вьетнаме. Сейчас Варни знал только то, что они преследуют человека, который что-то сделал в доме. Что-то такое, что затрагивало президента и, следовательно, затрагивало Варни. Когда они настигнут этого человека, ему не позавидуешь.