– В одной школе, на одной улице… в одном дворе. – Продолжил Алексей Алексеевич.

– Ух, ты, Удивительно И так, значит, бывает! – Восхитились гости.

– Да! – Кивнула головой Людмила Николаевна.

– Только я на четыре класса был старше. Опытнее! – выразительно глядя на супругу, заметил Алексей Алексеевич,… – Я знал, кого себе выращиваю!

Супруга ласково и вместе с тем укоризненно качнула головой, ох, болтун. Продолжила:

– Вместе в школу ходили… – поправила она. – Он меня и водил. С самого первого класса.

– Ага! – Подтвердил Алексей Алексеевич. – Косички ей заплетал… Нос вытирал… Коленки сбитые зелёнкой мазал… Да! Защищал.

– Представляете, никогда и не думала, что именно за него замуж и выйду… А когда он приехал на летние каникулы в курсантской форме… и пришёл ко мне на выпускной, я тогда… – беспомощно развела руками, – увы, поняла – судьба!

– Почему, увы? Почему не ура? Ура надо говорить! Горько! – Наполняя бокалы, запротестовал Алексей Алексеевич, – Так выпьем за любовь!

Включив магнитофон, много танцевали. Меняясь партнёрами, балуясь, и пародируя. Особенно Лёша, Алексей Алексеевич. Он и смеялся кажется звонче, и шутил веселее, и танцевал лучше, нежели Александр Александрович. Тот танцевал плохо, неуклюже, предпочитал наблюдать танцоров со стороны. Но ему не давали отсиживаться, вытаскивали в круг… Хорошим получилось знакомство.

Со временем, такие вечера вошли в привычку. Практически через день ужинали только у Образцовых. У Сташевских квартира была не совсем удобной для таких застолий: двухкомнатная хрущовка, с узкими, длинными комнатами, «Икарус», называется, с маленькой кухней. Да и Татьяна, жена Ставшевского, не умела принимать гостей, опыта такого не имела. К тому же и готовить особо не из чего было. Магазины пока пустыми были. У Образцовых наоборот: квартира – аэропорт дал! – новой планировки, большая, трёхкомнатная, с большим залом, просторной кухней. И дивными деликатесами Алексей Алексеевич застолье снабжал бесперебойно… Словно факир… На таких встречах настояли именно Образцовы. «Только у нас, только к нам». Сташевские уже и не возражали. Собирались теперь полными семьями: Сташевские с детьми: дочерью и сыном, и Образцовы вчетвером.

Дети ужинали отдельно от взрослых, и играли отдельно. В детской комнате – игрушек было полно. Взрослые в большом зале. Когда выяснилось, что СанСаныч ещё и неплохой баянист – в ансамбле песни и пляски когда-то в армии служил, вечера вообще превратились в сплошные концерты. Много пели. Причём, пели, в основном, Татьяна и Алексей Алексеевич. Баянист не пел, а Людмила Николаевна стеснялась своего голоса, больше слушала, иногда с грустью, часто на глазах со слезами… А получалось очень хорошо у певцов, да и баянист был всегда в «ударе». А уж у Леночки-то Образцовой сколько было счастья танцевать под дяди Сашину музыку, всласть, просто до упаду… Так часто и было. Падали дети, сбившись в кучу, падали от усталости и веселья. У Сташевских, по крайней мере, раньше таких знакомых не было.

И в работу юрист включилась легко и свободно. Быстро вошла во все переговорные процессы, была в курсе перспективных планов и текущих дел. Расставила необходимые, важные акценты в деловой документации, а бумаг, к тому времени, становилось всё больше и больше. И в коллектив сотрудников вошла так же легко и весело. Только вот, за компьютер не хотела садиться. Говорила, мне легче работать с карандашом, нежели с клавиатурой… Правда на рабочем столе юриста всегда почему-то наблюдался неприличный бумажный кавардак, что смущало генерального, но он, до поры до времени, делал вид, что не замечает. «А и ладно. Пусть хоть так. – Думал он. – Главное, что она на своём месте». Но, что было особенно заметно, и не только одному генеральному директору, господину Сташевскому, а и другим сотрудникам, это их общая симпатия друг к другу, взаимное влечение и расположенность, становились главным событием в их жизни. Что многим казалось совсем уж неуместным… И кофе она ему, и о программе текущего дня она, и на обед она, и с обеда она, и на деловые встречи вместе, и с деловых тоже, и… везде она, и везде вместе. Что это: любовь, страсть… Что?

Вот об этом-то разгорающемся влечении, и хотел поговорить с Людмилой Николаевной Александр Александрович, проводив своего высокого гостя из краевой исполнительной администрации. Он, можно сказать, невольно и подтолкнул… Сташевскому уже действительно не хватает секретарши… Не в прямом, конечно, смысле, а именно этой женщины.

Найдя обычный формальный повод для уединения, присев в одной из отдалённых переговорных ниш, Александр Александрович почти прямо намекнул Людмиле Николаевне, что с трудом сдерживается от сильного душевного и физического влечения к ней. Людмила Николаевна не удивилась, только вспыхнула от смущения, опустив глаза, нервно перебирая пальчиками сложенными на коленях, волнуясь сказала:

– Вы знаете, СанСаныч, со мною, кажется, тоже… подобное творится. Я… вам откровенно скажу – вы мне… тоже нравитесь, даже больше… С первого дня. Но, – она подняла глаза, в глазах стояли слёзы, – я согласно быть вашей… только в одном случае… или быть только любовницей для вас, или вот так вот, как сейчас, помощницей в фирме. Не иначе. Иначе я не могу. Понимаете? – Александр Александрович будто закаменел. Тупо молчал. – Мне в вас всё нравится, Александр Александрович… И я рада, что я с вами… – Через паузу добавила. – Решать… вам.

Александр Александрович заскрипел зубами от неожиданного поворота. Такого предложения он, конечно же, не ждал, даже подумать о таком не мог… И вот…

– А-а-а! – сжав кулаки, медвежьим стоном прорычал Александр Александрович. – Вы же знаете, Людмила Николаевна, что дело, которое я начал, для меня всё…

– Знаю! Поэтому и хочу вам помочь. Не сердитесь на меня. Я хочу, как лучше. Скажите, Александр Александрович, что вы… – она не закончила. Итак всё было понятно.

– Наверное, неправильно я сейчас решу, – глядя куда-то сквозь неё, как в пространство, севшим голосом выдавил Сан Саныч. – Но я выберу… дело.

– Я так и знала, – с глазами полными слёз, в ответ, улыбнувшись, еле слышно прошептала Людмила Николаевна. – И спасибо вам. Вы правильно решили. И я горжусь вами…

– Но я…

– Нет, нет, не перебивайте, пожалуйста, – остановила она. – Вы, Александр Александрович, мужчина, вы человек слова. Я знаю, вы его не нарушите… А если нарушите, – продолжила она, – значит, я уйду из фирмы и… – придержала кончиками пальцев покатившиеся было слёзы. Смахнув их, улыбнулась. – Буду только женщиной для вас. Обещаете?

– Что? А, да… обещаю! – Всё ещё борясь с волнением, кивнул головой Сташевский.

– Так я пойду? Мне в юрколлегию позвонить надо. – Поднимаясь, попросила разрешения она.

– Да, конечно, Людмила Николаевна… Конечно.

Остался размышлять… как после мощного нокаута..

А тут, такие дела навалились…

Вероятная возможность выхода на внешний рынок, резко поставила вопрос о необходимости изучения английского языка. Надо, значит, выучим!

Изучать решили всем коллективом, за счёт, естественно, фирмы. Так решил генеральный. Мгновенно договорились с преподавательницей из пединститута – она начала ходить к ним. Месяц провели успешно, но устали: трудно было, тяжело. Беспрерывные звонки отвлекали то одного сотрудника, то другого, хоть и работали часов обычно до восьми вечера. С утра, с девяти, генеральный часа полтора скачивал на свой компьютер информацию от «РЕЛКОМа», потом часа три её просматривал, как командир подводной лодки водное пространство. А рассматривать было чего.

Промышленные предприятия всего союза, от Прибалтики до Камчатки, от самых южных границ Грузии, до Заполярья, по электронной почте, по факсимильной связи, просто по телефону, в крик, срочно – в аварийном порядке! – сбрасывали информацию и прайс-листы об остатках своей нереализованной промышленной и продовольственной продукции, наличии и номенклатуре сырья на своих складах, одновременно с этим интересуясь о покупке тех или иных промышленных материалов. Срочно! С доставкой! Предоплата 100 %! Да! Отгружайте! Скорее! Скорее!!