Интерес к египетскому языку оживился в конце XVIII в., во время экспедиции Наполеона в Египет. Особенно большой интерес вызвала находка большой плиты около города Розетты. Однажды солдаты рыли траншеи для окопов. Вдруг заступ одного из них ударился о камень. Они решили, что это сундук с кладом, и стали быстро его откапывать. Каково же было их разочарование, — когда, вместо ожидаемых сокровищ, они вынули большую плиту, — всю испещрённую письменами. Солдаты привыкли к подобным находкам египетских древностей и не обратили внимания — на плиту, но их привлекла необычайная надпись под иероглифическим текстом. Нижняя надпись состояла из знаков, очень напоминающих хорошо знакомые буквы. Оказалось, что часть записи была сделана на греческом языке. Учёные, которым впоследствии доставили найденную плиту, без труда прочитали этот текст. По месту находки плита была названа «Розеттским камнем». Именно она стала тем фундаментом, на котором выросла наука о древнем Египте — египтология.

Надпись на Розеттском камне была высечена в честь, молодого фараона Птолемея V, который вступил на престол в 203 г. до н. э. Он осыпал своими милостями жрецов, давал им всевозможные льготы и постоянно заботился об обогащении храмов. Благодарные жрецы решили поставить в храме его статую и объявить праздниками день его рождения и день восшествия на престол; В заключение было решено высечь текст постановления жрецов на египетском и греческом языках. Это указание подтвердило догадки, что текст, записанный на обоих языках, является одинаковым. Значит, можно попытаться разобрать египетскую надпись, имея её точный перевод на хорошо известный европейским учёным греческий язык.

Но как за это взяться? Ведь в разных языках порядок слов всегда различен. Как же можно найти соответствующие друг другу слова в двух разных текстах, не зная одного из языков? И даже если бы мы нашли одни и те же слова это бы мало помогло делу, так как одинаковые слова обычно по-разному произносятся на разных языках. Например, если мы и знаем, что слово table означает по-французски «стол», мы всё же не сможем его прочесть, не зная французских букв.

Здесь помогло одно обстоятельство. Единственные слова, которые звучат более или менее одинаково на всех языках, — это собственные имена. А так как в надписи упоминается имя фараона Птолемея, то надо было попытаться найти его и в иероглифическом тексте.

Оказалось, что это возможно. Учёные уже давно обратили внимание на то, что некоторые группы иероглифов египтяне об водили овалом — «картушем». Так они выделяли в надписях царские имена. Нетрудно было догадаться, что иероглифы в картуше в самом деле обозначают имя фараона Птолемея. Установив это, можно было попытаться выяснить и значение каждого иероглифического знака.

Однако это было не так просто, как могло показаться с первого взгляда. Многие учёные пытались подобрать ключ к этой надписи, но у них не было достаточной подготовки; они могли только угадывать, а не идти путём научного исследования и изучения текста.

В 1808 г. над дешифровкой надписи на Розеттском камне начал работать 18-летний учёный Франсуа Шампольон. Он великолепно владел греческим языком и латынью, хорошо знал коптский, свободно говорил и писал на арабском языке. В 20 лет он уже был «доктором словесности». Именно эта серьёзная научная подготовка и прекрасное знание древних языков помогли молодому учёному решить его трудную задачу.

Вооружённый такими знаниями, Шампольон подошёл к разгадке Розеттского камня не тем путём, что его предшественники. Прежде всего Шампольон попробовал подставить буквенные значения к иероглифам в имени «Птолемей».

Первый (верхний левый) иероглиф имени в картуше он попытался читать как п; нижний левый иероглиф — как т, следующий за ними — как о; иероглиф, похожий на рисунок сидящего льва, — как л; иероглиф, находящийся под этим рисунком, — как м; два следующих иероглифа — как ай, и, наконец, последний иероглиф — как с. Получилось «Птолмайс». По сравнению с греческим произношением этого имени «Птолемайос» в египетском не хватало буквы е и второго о. Выходило, что египтяне произносили не «Птолемайос», а «Птолмайс». Но Шампольона это не смутило, так как он хорошо знал, что в таких языках, как арабский и древнееврейский, гласные буквы очень часто пропускаются. Следовательно, он имел основание предположить, что и в египетском языке тоже, может быть, некоторые гласные выпадают.

Однако это было только начало дешифровки. Ведь он прочёл одно лишь имя, сомнения в точности чтения были вполне закономерны. Через некоторое время Шампольону посчастливилось найти другой памятник, на котором он прочёл имя царицы Клеопатры. Благодаря этому имени Шампольон узнал несколько новых иероглифов и утвердился в чтении уже знакомых иероглифов, как л, о, п, и т, которые встречаются в обоих именах.

Постепенно Шампольон перешёл от чтения имён к чтению отдельных слов и даже целых фраз. В понимании прочитанного ему помогло знание коптского языка, в котором сохранились общие корни с древнеегипетским. Наконец, Шампольон убедился в том, что он действительно нашёл ключ к чтению египетских иероглифов и понимает древнеегипетский язык. 27 сентября 1822 г. он сделал об этом доклад на заседании Академии наук в Париже, где присутствовало много европейских учёных из разных стран. Эта дата считается днём рождения новой науки — египтологии.

Значительно более трудным делом оказалась дешифровка другого древневосточного письма, называемого «клинописью». Это название при думал в XVII в. итальянский путешественник — купец Пьетро делла Валле, который побывал в Персии. Он увидел там на больших каменных плитах, в развалинах дворца в Персеполе, странные узоры, состоящие из углублённых клинышков, врезанных в камень.

Пьетро делла Валле внимательно рассматривал необычайный узор и пришёл к выводу, что это надпись, в которой каждый знак обозначает, может быть, целое слово, что их следует читать не справа налево, как обычно читаются все книги восточных народов, а слева направо. На эту мысль его натолкнуло направление косого клинышка, который иногда вставлялся между знаками и который он правильно принял за разделительный клин между словами. Он написал об этом своему другу в Италию и высказал в письме свои предположения.

Его наблюдения оказались совершенно правильными, но многое ещё продолжало оставаться неясным. Во-первых, на каком языке написаны все эти тексты, что собой представляют знаки — целые слова (идеограммы), буквы или слоги? Всё это предстояло решить, но никто не знал, с какого же конца взяться за разрешение задачи.

Только после того как датский путешественник конца XVIII-начала XIX в. Нибур привёз и опубликовал точные копии больших клинообразных текстов, стала возможной работа над их изучением. Сам Нибур пришёл к выводу, что надпись составлена на трёх языках тремя различными системами письма. Он подсчитал количество различных знаков, при помощи которых была сделана каждая часть надписи. В первой части оказалось около 30 знаков, и Нибур установил, что она была написана алфавитным письмом; во второй части было около ста знаков, по-видимому, она была написана слоговым письмом. Наконец, третья часть была написана самым трудным письмом — целыми словами, в ней было несколько сот знаков. Понятно, что ученые стали работать над первой частью надписи, как наиболее лёгкой.

Первый шаг к прочтению клинописи удалось сделать немцу Гротефенду, учителю классических языков: греческого и латыни. Он начал заниматься изучением клинописи в 1800 г. и через два года, путём остроумных Догадок и логических рассуждений, нашёл ключ к дешифровке верхней части надписи.

Прежде всего Гротефенд решил, на каком языке написан алфавитный текст. Он рассуждал следующим образом: надпись найдена на развалинах дворца в том месте, где была столица древних персидских царей. Начинается надпись с текста, написанного алфавитным письмом, по-видимому, это алфавитное письмо должно быть персидским, так как только со своего родного языка могли начинать надпись персидские пари.