также основой деятельности индивида. Если у Соловьева отношения между Богом и человеком основаны на любви, то у Т. - на свободе выбора, к-рая есть источник не только добра, но и зла. Человек сам выбирает свой путь и несет ответственность за зло в мире. Поэтому София у Т. является не посредницей между Богом и миром, а идеальным замыслом о мире, к-рый человек может принять или отвергнуть (см. Софиология). Т. отрицал мысль Соловьева о том, что противоположение себе другого является для абсолютно сущего внутренней необходимостью, доказывая, что мир сотворен Богом не из первоматерии, а в свободном творческом акте из ничего. Он ограничил понимание человеком всеединого абсолютного знания, смысла всего существующего. Смысл жизни Т. видел в поиске вечных истин, к-рые заключены в Божественном сознании. Вечные истины неизменны, непреходящи и вневременны, люди открывают и находят их в процессе своей жизни. Подобно Соловьеву, Т. трактовал внешний мир как бессознательный, "слепой" и "хаотичный", но постепенно приближающийся к миру божественных идей. Вместе с тем, в отличие от Соловьева, считавшего, что божественные идеи представляют собой лишь идеальный образ грядущих тварей, к-рые рано или поздно достигнут полного осуществления, он утверждал, что созданные людьми искусственные предметы не являются отражением божественных вечных идей. Он упрекал Соловьева за "смешение или неточное разграничение порядка естественного и порядка мистического". Идея о необходимости разграничения естественного и мистического знания (первое имеет дело с природными вещами и искусственно созданными предметами, а второе — с вечными божественными идеями) обосновывалась тем, что хотя наше познание обусловлено сущим, но не всякое знание есть знание о нем. Свободно от ошибок и истинно лишь мистическое сознание, оно универсально и пронизывает все сферы человеческого сознания. Что касается временной действительности, то она, по мнению Т., доступна нашему познанию потому, что имеет место в универсальном сознании Абсолютного. Веруя в идею всеединства и Богочеловечества как в конечную цель развития мира, Т., в отличие от Соловьева, исходил из разграничения религиозно-нравственной и социально-экономической сферы. По Т., церковно-государственный строй, за к-рый ратовал Соловьев, может быть осуществлен лишь путем насилия, т. к. государство не является свободной организацией, его нельзя включить в Царство Божие. Выступая с критикой теократических идей Соловьева, Т. выдвинул идею правового государства, считая право проявлением Абсолютного на несовершенной ступени человеческого развития. По мнению Т., Евангелие ценит государство не как возможную часть Царства Божия, а как ступень, долженствующую вести к нему в историческом процессе. Поэтому надо научиться ценить всякое, даже относительное, усовершенствование в жизни об-ва и человека. "Всякая положительная величина, хотя бы и малая, должна быть предпочтена полному ничтожеству" (Миросозерцание Вл. Соловьева. Т. 1. С. 584).
Соч.: Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. Ч. 1: Миросозерцание Блаж. Августина. М., 1892; Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI веке. Ч. 2: Идея Царства Божия в творениях Григория VII и публицистов его времени. Киев, 1897; Философия Ницше. Критический очерк. М., 1904; История философии права. М., 1907; Социальная утопия Платона. М., 1908; Энциклопедия права. 5-е изд. М., 1919; Спб., 1999; Миросозерцание Вл. С. Соловьева. В 2 т. М., 1913; М., 1995; Умозрение в красках. М., 1913; Два мира в древнерусской иконописи. М., 1916; Россия в ее иконе // Русская мысль. Кн. 1–2, 1918; Метафизические предположения познания. Опыт преодоления Канта и кантианства. М., 1917; Смысл жизни. М., 1918; М., 1994; Труды по философии права. Спб., 2001.
Л и т.: Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2, ч. 2. С. 105–113; История русской философии. М., 2001 (2007). С. 483–491.
77. В. Фирсова
ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич (3(15).04.1890, Москва — 25.06.1938, Вена) — языковед, культуролог и этносоциолог, один из основоположников евразийства. Сын философа С. Н. Трубецкого. С 1908 по 1912 г. обучался на историко-филологическом ф-те Московского ун-та. С 1915 г. — приват-доцент, вел занятия по сравнительному языкознанию. С 1919 г. — в эмиграции. До 1922 г. читал лекции в ун-те Софии, с 1923 г. — проф. славянской филологии Венского ун-та. Уже в начале творческого пути Т. считал, что изучение рус. самосознания нельзя ограничивать узконациональными рамками, необходимо изучение культур всех рядом проживающих народов. Поэтому он занимался исследованием языков и культур славянства, угрофинских и кавказских народов. Главная установка культурологических и лингвистических изысканий Т. - требование отказа от "эгоцентризма" того или иного народа, непримиримость к насилию над культурой одного народа над другим. Ему были чужды идеи национализма, шовинизма, расизма. Одним из первых он применил тройственный подход к сравнительному изучению языков и культур; историко-генетический, реально-исторический и типологический и пришел к выводу о существовании закона многообразия национальных культур. Наблюдавшееся в истории человечества "дробление" языка и культуры настолько органически связано с самой сущностью социального организма, что попытки уничтожить национальное многообразие привели бы к культурному оскудению и гибели. Опираясь на имевшиеся данные относительно механизма "дробления" праязыка, проследив образование групп языков по генетическому принципу, Т. впервые сформулировал понятие "языкового союза", к-рое характеризовало языки, распространенные в одной географической и культурно-исторической области и имевшие в силу этого ряд общих черт. Понятие "языковой союз" и отражаемое им явление оказались чрезвычайно важными не только для языкознания, но и для этнической культурологии, поскольку, как установил Т., соотношения культур основаны в общем на тех же принципах, что и соотношения языков, и культуры соседних народов всегда имеют целый ряд черт, сходных между собой. Благодаря этому среди культур данного ареала обозначаются культурно-исторические зоны, границы к-рых взаимно перекрещиваются, что приводит к образованию культур смешанного или переходного типов. Отдельные народы и части народов вносят в данный культурный тип свои индивидуальные особенности. В результате, отмечал Т., получается "та радужная сеть, единая и гармоничная в силу своей непрерывности и в то же время бесконечно многообразная в силу своей дифференцированное™" (Вавилонская башня и смешение языков // Евразийский временник. Берлин, 1923. Кн. 3. С. 148). Отталкиваясь от этой идеи, соратник Т. по Пражскому лингвистическому кружку Якобсон доказал наличие евразийского языкового союза. Культурологические установки Т. созвучны идеям И. Г. Гердера, раздвинувшего в своей философии истории узкие рамки европоцентризма, учению о "культурно-исторических типах" Данилевского. Т. По праву может быть включен в один ряд с такими мыслителями, как О. Шпенглер, А. Тойнби, Сорокин, критически относящимися к европоцентристской однолинейной схеме исторического прогресса. Он отклонял оценку народов и культур по степеням совершенства и выдвигал принцип их равноценности и качественной несоизмеримости. Для Т. не существовали "высшие" и "низшие" культуры, а лишь похожие и непохожие. Он не признавал за европейской культурой (под к-рой имел в виду культуру романо-германских народов) права на лидерство. Вслед за Данилевским Т. считал невозможным существование общечеловеческой культуры. Он выступал убежденным противником "ложного национализма", стремящегося во что бы то ни стало навязать возможно большему числу народов свои культурные ценности. Одновременно он защищал идею "истинного национализма", к-рый, оценивая все явления исходя из интересов развития собственной культуры, вместе с тем признает за каждым народом право выражать свою индивидуальность. Нек-рые мысли Т., разделяемые рядом евразийцев, представлялись достаточно необычными. В их числе взгляд на татаро-монгольское иго как положительный фактор становления рус. государственности (Наследие Чингис-Хана. Взгляд не с Запада, а с Востока. Берлин, 1925). Отмечая в духе славянофильства разрушительное значение для рус. национальной культуры реформ Петра I, он усматривал в развитии страны после Октября 1917 г. свидетельство отказа от русификации ее народов, поскольку они стали "народами СССР". Однако в отличие от славянофилов Т. подчеркивал существенное, если не решающее значение вост., "туранского" элемента в рус. культуре, указывая при этом, что славянство представляет собой не культурную, а лишь языковую общность. После раскола в кон. 20-х гг. евразийского движения и усиления влияния в нем левого крыла, не скрывавшего своих симпатий к Советской России, Т. в письме, опубликованном в газ. "Евразия" 5 января 1929 г., объявил о своем выходе из организации и отошел от политики. Последние годы жизни он целиком посвятил научной и педагогической деятельности.
