— А если бы вы сейчас повторяли определение смысла в жизни, то снова бы назвали экспансию?

— Безусловно. Я уже говорил, экспансия — устройство жизни по своему разумению. Мне кажется, что те реформы, которые мы делали в 1990-х годах в России, необходимо продолжать. Вот я и пытаюсь изменить ситуацию, чтобы эти реформы продолжить.

— Вас мучает ностальгия? По кому или чему вы больше всего скучаете?

— По друзьям и природе.

— А в Лондоне она хуже?

— Она другая.

— Человека обычно радует разнообразие. А вас?

— Безусловно, это когда у тебя есть выбор. А когда меня вынуждают не приезжать в Россию — это другая ситуация. note 39

— Вы ощущаете себя ньюсмейкером?

— В какой-то степени. Я не чувствую себя в информационном вакууме, есть Интернет, есть много новостей и аналитических статей. Что касается обратной связи, то я вижу, что есть отклик на те мысли, интервью и действия, которые я высказываю, для меня это важно

— не быть в информационной изоляции. Не чувствовать, что то, что я делаю, я делаю только для себя, поэтому я считаю, что важно, чтобы это доходило до адресата. Мой адресат известен — это те, кто думает о будущем России.

— Вы все время критикуете власть в России. А вам не кажется, что вы один из тех, кто приложил руку к тому, чтобы российская власть была такой, как сегодня?

— Я с вами полностью согласен. И именно поэтому, понимая эту ответственность, я продолжаю политическую борьбу. Другой вопрос: между чем мы выбирали? Мы выбирали между хорошим и плохим или между плохим и очень плохим. Ведь выбор был ограничен. И впечатление у меня было, что мы выбирали между хорошим Путиным и плохим Примаковым, а оказалось, что мы выбирали между плохим Путиным и очень плохим Примаковым. Вот такая моя оценка. Она многим не понравится, но она такая.

Михаил Белецкий, Лондон

20 января 2003 г. Новая газета, Москва

ПРОЛЕТАЯ НАД

Сравнительный анализ волн русской политической эмиграции

Корр.: Почему для своего изгнания вы выбрали именно Англию? БЕРЕЗОВСКИЙ: Случайность. Просто именно здесь я находился в октябре 2002 года, когда узнал о том, что Генпрокуратура решила меня арестовать по делу

. Тут и решил остаться. Но причина эта была не единственной. Я прожил год на юге Франции, и, несмотря на роскошный климат, мне там работать сложно — обстановка расслабляет. В Англии — напротив. К тому же я и тут обнаружил феноменальный климат, он мне очень подходит. Единственное, чего мне здесь не хватало, — это снега. Но на прошлой неделе и снег выпал

— впервые за пятнадцать месяцев. И мне стало значительно спокойнее. Я жил во Франции, Германии, Америке и, без всяких сомнений, скажу, что если бы стоял выбор: где, если не в России, то именно здесь наиболее комфортно. Есть еще одно — это, собственно, Лондон. Город — суперинтернациональный. Настолько здесь не лезут тебе в душу, одновременно не позволяя и тебе ни в чью лезть, что, несмотря на всю сложность моего положения, ведь я заноза у российской власти, не было ни одного случая, когда мне туг хотя бы намекнули, что меня не хотят. Хотя я нахожусь в Англии и в некоторой неопределенности: до сих пор не дали резиденции, жду решения британского МВД уже год с лишним, и это некоторый дискомфорт… Но я представляю ровно обратную ситуацию: я — английский гражданин и яростный оппонент Блэра (а я ведь тут веду кампанию против российской власти и не скрываю этого), приехал

в Россию, а Путин в хороших отношениях с Блэром, и Блэр говорит: «Володя, там у тебя сидит один, который для меня такая головная боль, пришли-ка его сюда»… Уверен, на следующий же день, в клетке и наручниках, пожелание было бы исполнено. Потому что в России нет никакого правосудия и никакой защиты прав. И не только иностранных граждан, но, что самое главное, и своих собственных. Англия же страна, где в наибольшей степени закон есть закон. Другая сторона состоит в том, что все, кто сейчас здесь — Закаев, Лит– виненко, — это люди, которые приехали сюда не по своей воле. И они те, кто хочет вернуться в Россию, — это важно. Америка — десять часов лета, очень далеко, и связь трудна, а здесь — жизнь в информационном пространстве России. В Америку уезжают те, кто не хочет возвращаться. Учтите также, что и в прошлом веке отдыхать ездили в Париж, а в эмиграцию — в Лондон.

Анна Политковская, Лондон

20 января 2003 г. Журнал «Коммерсантъ-Власть», Москва

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Чего вы ждете от 2003 года?

Борис Березовский, сопредседатель партии «Либеральная Россия»: Задача номер один — вернуться в Россию. Только здесь я смогу реализовать все то, что хочу и могу. Очень надеюсь, что в этом году закончится главная боль России — война в Чечне. И конечно — выборов в парламент. Они не будут простыми — все будет сложно, они пройдут не менее жестко, чем раньше. Надеюсь, что Россия сделает выбор в пользу динамичного развития. И что в России появится наконец настоящая оппозиция.

23 января 2003 г. Коммерсантъ-Daily, Москва

ДНИ РОЖДЕНИЯ

Сегодня, 23 января, исполняется 57 лет Борису Березовскому.

С днем рождения Бориса Березовского поздравляют писатель Юлий Дубов и поэт Демьян Кудрявцев:

— Дорогой Борис! Поздравляем тебя в эти зимние дни, желаем тебе веселой весны, жаркого лета, доброй охоты и хорошего урожая.

27 февраля 2003 г. Радио «Эхо Москвы», Москва

В ПРЯМОМ ЭФИРЕ РАДИОСТАНЦИИ «ЭХО МОСКВЫ» МАША

СЛОНИМ, МИХАИЛ ЛЮБИМОВ

Ведущая эфира Фекла Толстая

Б. БЕРЕЗОВСКИЙ: Вот я слышал последний кусочек вашего разговора. У меня сразу появилось несколько замечаний по поводу того, что чем богаче, тем хуже одевается. Я хочу сказать, что это совершенно, с моей точки зрения, неверно. Они одеваются просто стильно. И действительно, очень много богатых людей, которые ходят с потрепанными манишками. Это такой стиль. Это не желание плохо выглядеть или прибедняться, как у нас любят говорить.

note 40 Здесь общество действительно очень структурировано. И поэтому многим кажется, что оно специфическое, оно совсем не такое, оно какое-то непонятное. Да, действительно, оно специфическое. Из этого не следует, что оно непонятное. Здесь действительно ценится традиция, то есть преемственность, то, что мы в России все время пытаемся втаптывать и ломать, и каждая новая власть по-своему все начинает сначала, рушит церкви, потом восстанавливает их. Наверное, помните эту рекламу банка «Империал»: бассейн-церковь-бассейн– церковь. Вот здесь все по-другому. Здесь до сих пор существует королевская гвардия, при этом утром останавливается движение, потому что гвардейцы на лошадях пересекают дорогу. И это совсем не позволено делать премьер-министрам, например, а вот гвардейцам королевским позволено. При этом, конечно, нет бессмысленных очередей на 2 часа, но на 5 минут могут прервать движение. И все к этому относятся, что очень важно, с уважением, а поэтому с пониманием. note 41

Я никогда не называл Англию страной порядка. Я для себя классифицирую страны, и одно какое-то имя давал. Например, Германия

— порядок. Англия для меня — консерватизм. И на самом деле, я… действительно, у меня есть некоторая восторженность в отношении одного качества, которое здесь выражено в максимальной степени по сравнению со всеми другими странами, где мне удалось или пришлось побывать, — это абсолютное чувство самостоятельности, самодостаточности граждан, англичан, шотландцев, ирландцев. Вот это то, что действительно выделяет их среди всех других, и одновременно то, что вызывает безусловное уважение. Ф. ТОЛСТАЯ: Скажите, насколько вы интегрированы в лондонскую жизнь? Или вы живете достаточно обособленно, интересуетесь тем, что происходит здесь, общаетесь в основном с русскими и вашими деловыми коллегами?