— Вы знаете, не первый раз мы слышим, что левая оппозиция не пойдет ни на какой компромисс. Я считаю это глубочайшей ошибкой, ошибкой власти, которая, к сожалению, почувствовала свою слабость. Совершенно справедливо, что почувствовала слабость, потому что оторвалась от общества. Она не слышит общество, не хочет с обществом нормально общаться. Этого уволим, этого назначим, этого назначим, этого уволим. Идет чехарда. Более того,

не обращают внимания на простого, реально простого человека. С ним не идет никакого диалога. Это как раз и создало сложнейшую ситуацию.

На самом деле решение, конечно, состоит в том, чтобы опять начать чувствовать землю. На самом деле это то, что говорят коммунисты. note 407 Но мы-то прекрасно понимаем, что никакой программы, ничего за душой у коммунистов просто нет. Вот тот документ, который готовился, совместно власти и Думы, ясно показал, что — пустота, ноль, ничего нет абсолютно, ни одной новой идеи. Это возврат в те прежние времена. 100-процентный гарантированный тупик. Поэтому я просто считаю, что власть растеряна, растеряна потому, что действительно было допущено много ошибок. Потому, что действительно слаб президент. Потому, что Черномырдин, прошлый Черномырдин себя исчерпал, а новый, к сожалению, не возник, хотя имеет 100 процентов возможности быть новым человеком.

— note 408 Вы считаете, что возможно формирование сильной политической власти?

— Я не считаю, что в обществе нет сегодня авторитетов. Есть яркие политические фигуры. Они как раз являются авторитетами.

— Ну, вы говорили — Лужков, Лебедь?

— Наиболее яркие — это безусловно две. Это Лебедь и Лужков. Это яркие политические авторитеты. Есть яркий политический лидер, лидер левой оппозиции. Это Зюганов. Безусловно, он сильно спро– грессировал за последнее время. Хотя я еще раз повторяю: ничего реального, это демагогия, но красивая демагогия, а самое главное — сегодня поддерживаемая уже обществом, потому что общество разочаровалось в надеждах на новый путь. Но тем не менее не он является лидером. Лидеров сегодня два. Это Лебедь и Лужков.

— Но насколько возможно формирование вот такой вот самостоятельной политической силы в присутствии президента?

— Безусловно, это проблема. Но я думаю, что президент тоже сделал некоторые выводы. По существу огромная еще ошибка президента, что он не создал в реформаторском крыле ничего, достойного для продолжения этой идеи. Я не хочу сказать, что он растоптал, но он вытоптал вокруг себя поляну, и никого сегодня реально, реально реформатора, который последовательно многие годы стоял рядом с ним и отстаивал, и сегодня мог бы реально продолжать это дело, — никого нет. Я не говорю, почему это произошло. Я не хочу сказать, что Ельцин боялся сильного человека рядом с ним, но факт остается фактом. Это именно так. И я думаю, что сегодня Ельцин глубоко

об этом сожалеет. Глубочайшим образом об этом сожалеет. И вот эта чехарда — Черномырдин-Кириенко, Кириенко-Черномырдин — это по существу метание президента, который осознает свою ошибку в этом плане. И я думаю, именно поэтому он готов сегодня пойти, наконец, на правильный шаг и рядом с собой обозначить сильную политическую фигуру.

— Хорошо, следующий вопрос. Черномырдин. Каковы, по-вашему, шансы, что он все-таки пройдет на каком-то этапе голосования в Думе?

— Я считаю, что ровно настолько шансы его высоки, насколько сознательно и последовательно власть отстаивает свои позиции. Я считаю, что власть в этом смысле абсолютно непоследовательна на сегодняшний день, абсолютно испугана и с таким подходом, конечно, шансов никаких нет. Я не понимаю эти переговоры по поводу этого соглашения знаменитого, которым как бы был достигнут компромисс. Невозможно достигнуть компромисса в этом плане. Я имею в виду с левой оппозицией. Вот компромисс в другом точно возможен. Я категорически против коалиционного правительства. Только за профессиональное правительство, которое последовательно будет продолжать курс реформ. А вот в связи с политическим кризисом, в связи с экономическим кризисом, безусловно, возможна коалиция политическая, основанная только на одном — если ее не будет, будет разрушена Россия. Пострадают все. Я уже говорил, я рассказывал Зюганову, Селезневу, они ясно осознают, что захлестнет все, и их в том числе. Никогда не отделят в этом смысле Зюганова от Черномырдина. note 409

Главная проблема для России сегодня — это сохранить федеративное устройство в процессе сложнейшего перехода от одной политической системы и одной экономической системы к другой политической и экономической. Это вопрос вопросов. К сожалению, и сегодня Россия не осознала масштабы проблем, с которой столкнулась. И этот масштаб абсолютно для России планетарный. Россия, к сожалению, не смогла впитать в себя опыт США, которые реально превратились в империю, то есть доминирующую в миру страну. Россия никогда не была империей и, к сожалению, и в той системе, в прежней, до 17-го года, и при советской власти так империей не стала. Это только большая страна с большой территорией. note 410

Я глубоко убежден, что те вопросы, которые реально будоражат общество, необходимо гласно, открыто ставить. И в этом смысле я против того, чтобы демонизировать проблемы, когда иногда пытаются демонизировать меня. Я за то, чтобы открыто говорить о том,

что я думаю. Так я ощущаю этот мир, и вообще специально Господь создал всех людей различными, чтобы они имели право на ошибку и другие видели эти ошибки и уже их не повторяли. note 411

Теперь что касается возможного распада России. Я глубоко убежден, что у нас колоссальный потенциал, который мы в состоянии использовать для того, чтобы не просто сохранить Россию как федеративное государство, но для того, чтобы Россия реально занимала то континентальное место, которое она по географическим признакам имеет в мире.

3 декабря 1998 г. Общая газета, Москва

САМАЯ НАДЕЖНАЯ СИСТЕМА – ЭТО Я

БЕРЕЗОВСКИЙ: note 412 Россия никогда не была империей в масштабах планеты — только в масштабах северной Евразии. Ибо Россия так и не смогла взять национальный барьер. Вспомним, при царе — вероисповедание в паспорте, черта оседлости для цыган, евреев, кавказцев, еще кого-то, наместники и так далее. При советской власти

— черта оседлости уже для всех без исключения в виде прописки. Графа «национальность» в паспорте, вторые секретари в республиках русские, «старший брат», «младший брат» и так далее. За триста лет ни один политический лидер России не осознал всей глубины этой проблемы. Как распался Советский Союз? Говорят: «Горбачев виноват, Ельцин виноват…» Да посмотрите на карту: по национальным образованиям! За триста лет так и не было создано реальной общности народов. Как сегодня может распасться и уже распадается Россия? Не с Дальнего Востока. Она распадается с Чечни, с Дагестана, с Калмыкии. Все лежит на поверхности. Не надо пытаться искать в черной комнате черную кошку. Корр.: Как бы вы определили Россию одним словом?

— Очень хороший вопрос. Всегда можешь определить одним словом чужую страну. США — это свобода. Англия — консерватизм. Франция

— шарм. Италия — это Рим. Германия — порядок. При этом я никогда не задумывался над словом, которым можно определить Россию. Ну понятно, что Россия для всех, кто родился в этой стране, — это родина. Как ее еще идентифицировать? Однажды мой приятель, который родился в Киеве, потом уехал с родителями в Канаду и про-

жил там тридцать лет, а потом опять вернулся сюда в качестве сотрудника крупной финансовой компании и прожил пять лет уже в России, вдруг задал мне этот вопрос: «Как одним словом охарактеризовать Россию?» Понятно, он прожил тридцать лет с той стороны и может смотреть как бы снаружи. И вот он говорит: «Россия — это максимализм». Посмотрите на нашу историю, даже самую ближайшую. Если плановая экономика, так она уж до конца плановая. Если рыночная экономика, так уж до предела. И так во всем. Я вспоминаю слова Квасневского, президента Польши. Как-то при встрече он мне говорит: «Послушай, почему поляки и русские — славяне, а такие разные. Мы, поляки, бьемся до первой капли крови, а русские — до последней! » Абсолютно точно. И что ужасает в том, куда мы сейчас скатываемся? То, что перед русским нацизмом немецкий покажется цветочками. Если мы в него скатимся, это будет до самого предела. Весь мир содрогнется!