— Последние три условия могут быть скорее пожеланиями, поскольку для их реализации необходимо очень подробно понимать реальную обстановку на территории Чечни. Я бы отвечал на эти вопросы совершенно иначе в октябре, когда был перелом в войне, когда мы ощутили, что победили, а они поняли, что проиграли. Тогда можно было прекращать огонь, продолжая оказывать силовое давление, то есть не выводить войска, демонстрировать силу и начинать политический диалог. Я считаю, что он должен был начинаться с Масхадовым как легитимно избранным президентом Чеченской Республики, признанным и Россией, и миром и с которым президент Ельцин подписал мирный договор. Я думаю, что федеральная власть будет вынуждена в любом варианте пойти на переговоры, в том числе с наиболее агрессивной частью чеченцев. Я имею в виду Масхадова как их представителя. Это просто вопрос времени, обучения власти и насколько она обучаема.

Что же касается рекомендаций ПАСЕ, то я считаю идею внешнего давления на Россию порочной в своей основе. То, что происходит в Чечне, не является исключением в современной истории взаимоотношений государства и его части. И внешнее давление усложняет, а не помогает России найти решение. Поэтому такое давление неконструктивно и недружественно по отношению к России.

9-10 августа 2000 г. Мониторинг СМИ, Москва

БЕРЕЗОВСКИЙ СЧИТАЕТ, ЧТО ЕСЛИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ

АКТ НА ПУШКИНСКОЙ ИМЕЕТ ЧЕЧЕНСКИЙ СЛЕД,

ТО ЭТО ПРЯМОЕ СЛЕДСТВИЕ ПОЛИТИКИ В. ПУТИНА

НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

БЕРЕЗОВСКИЙ: note 86 Путин заявил, что действия федеральных властей на Северном Кавказе будут доведены до конца и террористы будут добиты в своем логове. Ну, понимаете, проехали давно свое логово. Какое там логово! 700 тысяч чеченцев просто живет на территории России и за границей. Их всех выгнали из логова, они теперь бегают по русским городам. Опасность, чрезвычайная опасность, чрезвычайная! И поэтому я считаю, что мы запоздали немножко. Услышали

— было бы лучше, и может быть, того, что вчера произошло на Пушкинской, — не произошло бы. Просто отвечаю — произойдет не один раз еще. Ужасное пророчество, это не пророчество — это просто простое тривиальное рассуждение. Не один раз произойдет, если будет политика вот такая — «будут добиты в своем логове». Никогда не будут добиты в своем логове. note 87 Президент не понимает принципиально вопроса, что нужно договориться, а не добивать в логове.

3 ноября 2000 г. Известия, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: ЗА 10 ЛЕТ Я ТАК И НЕ НАУЧИЛСЯ

РАЗБИРАТЬСЯ В ЛЮДЯХ

БЕРЕЗОВСКИЙ: note 88 Возьмем ближайший пример — Чечню. Ну зачем надо было наступать во второй раз на те же грабли? Никогда чеченцы не покорятся России в том смысле, как это пытается сделать власть. То есть задавить военной машиной. Не получится. Я говорил это в самом начале нашему новому президенту и повторяю теперь.

Нужно было давно изменить силовые приоритеты на политические. Нужно вести переговоры. Подчеркиваю — не с лояльными чеченцами. Мы с ними уже договорились. Нам нужно вести переговоры с наиболее агрессивной частью чеченцев. Как бы это ни было противно для власти сегодняшней. Я предлагал механизм этих переговоров. И сегодня он еще не потерян окончательно. Переговоры надо вести с Масхадовым.

Корр.: Но разве это не бессмысленно? Разве Масхадов — не марионетка Басаева? Вы наверняка не раз слышали подобные возражения. И в этом есть логика.

— Когда Путин говорит о том, что Масхадов — марионетка Басаева, я отвечаю: ну да, вполне возможно. Но с Басаевым вы же не можете сесть за стол переговоров? И правда — президент России не может сесть за стол переговоров с Басаевым. А с Масхадовым может сесть. Даже понимая, что это марионетка Басаева. Но он же еще и легитимный президент Чечни. С ним Ельцин подписал мирный договор, его избрание было признано Россией и миром. Пусть даже выборы тогда в Чечне и проходили в квазидемократической обстановке

— другой создать было невозможно.

11 мая 2001 г. Агентство Federal News Service (FNS), Москва

ОТВЕТЫ БОРИСА БЕРЕЗОВСКОГО НА ВОПРОСЫ

ЖУРНАЛИСТОВ НА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ФОНДА ГРАЖДАНСКИХ СВОБОД

Гостиница «Рэдиссон-Славянская», 11 мая 2001 года

Французская газета «Монд»: Я хотела знать, Борис Абрамович, вы всегда активно интересовались чеченским вопросом и вы предпринимали шаги, чтобы решить этот вопрос. А сейчас как вот вы видите развитие событий? И вы еще работаете через ваших людей? Я не знаю, вот как вы это видите?

БЕРЕЗОВСКИЙ: Ну, моя позиция по отношению к войне в Чечне, к противостоянию между федеральным центром и Чечней никогда не менялась. И она имеет несколько аксиом.

Аксиома номер один, хочу еще раз ее повторить: Чеченская Республика

— составная часть Российской Федерации, и никак по-другому я не рассматриваю решение этого вопроса.

Второе. Не существует окончательного решения чеченского вопроса, ровно так же, как не существует окончательного решения кавказского вопроса. Нужно просто понимать, в каких границах мы можем отыскать решение. Решение удовлетворительно тогда, когда оно не достигнуто силой.

К сожалению, российское государство много раз на протяжении вековой истории демонстрировало неспособность на интеллектуальном уровне решить эту проблему. Поэтому прибегали к грубой силе. К сожалению, и президент Ельцин, который, к сча-

стью, покаялся, признал свою ошибку, и президент Путин, который не обратил внимания на опыт мудрого человека, мудрого президента Ельцина, а мультиплицировал его ошибку и настаивает на этой ошибке.

Вот это реальная трагедия. Трагедия то, что у нас такой президент сегодня. Президент, который не понимает, что не существует малейшей возможности решить чеченскую проблему теми методами, которыми он пытается решить, — силовыми.

Тем не менее я хочу сказать, что я бы разделил решение чеченской проблемы на две стадии: тактическую и стратегическую. Стратегическая выходит за пределы решения только чеченской проблемы. Стратегическая — это по существу новое устройство российского государства. И необходимость начать об этом говорить назрела. А тактическая формулируется очень просто: немедленно, без всяких предварительных условий остановить войну, точно понимать, что там идет война, еще хуже, там реально геноцид, геноцид чеченского народа.

Я действительно волею судеб много знаю об этом. В 1997 году я был заместителем секретаря Совета безопасности и год занимался только чеченской проблемой. И вы знаете, что за этот год удалось достичь очень многих результатов: война была реально остановлена, был подписан мирный договор, был избран законный президент, законный парламент, признанный, кстати, и Россией, и всем миром. И нужны были дальнейшие шаги.

Да, это далось очень дорогой ценой, в том числе моральной дорогой ценой для русских, для России, постольку, поскольку, конечно же, здесь был элемент и унижения. Но тем не менее такова была цена за ошибку. Сегодня цена будет еще больше, потому что унижение будет еще большим в результате. Но я уверен, что решение только в этом направлении.

Я никогда не скрывал, что все те связи, которые у меня возникли, когда я занимал официальный государственный пост, я их не утратил. Я и сегодня разговариваю с полевыми командирами, сегодня пытаюсь объяснить необходимость компромисса, уверен, что компромисс достижим.

Компромисс нужно искать не с теми, кто лоялен к сегодняшней власти в Чечне, — с теми компромисс уже достигнут. Компромисс нужно искать с теми, кто нелоялен, кто с оружием в руках. Это все сказки, что они, как зайцы, бегают по холмам, как говорил наш президент год тому назад, вот сейчас распугаем. Никого он не распугал,

никто не испугался. Постольку, поскольку хорошо известно из очень долгой истории человечества, что против нации невозможно сражаться силой. Невозможно! Только убеждением. И долгий опыт жизни России на Кавказе показал, что такие компромиссы возможны. Вот моя позиция.