Перед глазами пронеслись картофельные чипсы и хот-доги – стандартная еда в канадском детском саду. К тому времени я уже проголодалась, так как близилось время американского ужина (родители Филиппа были очень недовольны, что мы так и не отказались от варварской практики ужинать неслыханно рано – в 17:30), и с аппетитом начала пробовать тарталетки, расхваливая на ломаном французском кулинарные способности сотрудников яслей. Женщина, державшая поднос, нахмурилась. Решив, что она не поняла меня, я повторила комплимент чуть медленнее. Она нахмурилась еще сильнее. Я в недоумении оглянулась и увидела, что другие родители… кормят тарталетками своих детей.

Несмотря на изысканный вид, это была детская еда. «Это для детей», – шикнул на меня муж и объяснил, что овощные пюре – из свеклы, брокколи и цветной капусты – приготовлены, чтобы познакомить малышей с детсадовским меню. И подают их во время традиционного французского goûter (полдника), а полдничают обычно только дети. Взрослые вполне могут потерпеть до ужина, который во Франции традиционно начинается в 19:30–20:00. Так что для французов было очевидно: время полдника – значит, едят дети, а не взрослые.

Виновато улыбаясь, я смотрела, как жизнерадостные малыши – у некоторых зубов еще было маловато – уминают закуски, которые у нас в Канаде вполне уместно было бы подать на званом ужине. Взрослые, глядя на них, одобрительно кивали.

Разговоры вращались вокруг еды: что детям нравится, а какие блюда они еще не распробовали. Как я потом узнала, в этом не было ничего необычного. Родители во Франции очень много говорят о еде, о том, что дети любят и не любят. Эти разговоры ведутся не тревожным тоном, как у нас. Нет, французские родители говорят о том, как они любят поесть, обмениваются рецептами и маленькими домашними секретами. Один отец даже собрал небольшую толпу, рассказывая, как готовит сердцевину артишока (местный деликатес) для своих малышей.

Я же никак не могла сосредоточиться на светской беседе, с тревогой наблюдая за Клер, которой предложили попробовать канапе. Зная, что она обычно встречает овощи со стиснутыми зубами, я выбрала, на мой взгляд, самый привлекательный цвет – розовый. Клер попробовала канапе со свекольным пюре, я вздохнула с облегчением и улыбнулась… но в следующую минуту готова была провалиться от стыда, потому что Клер все выплюнула.

Воспитательница с блюдом спокойно отошла. – Не волнуйтесь, еще распробует, – пообещала она.

Через несколько недель так и случилось. Именно тогда я поняла, что началось воспитание Клер по-французски. А позже осознала, что оно началось и для меня.

Что еще поразило меня в яслях, так это аккуратность, с которой ели дети. На эту привычку французских малышей я сразу обратила внимание. Шестнадцать годовалых карапузов, ловко орудующими вилками и ложками, встающих из-за стола, даже не запачкавшись, – это зрелище меня потрясло. Играть с едой детям не разрешали. Стоило кому-нибудь начать запускать пальчики в тарелку, как его ласково, но решительно останавливали. Сопротивление, возникавшее крайне редко, встречало спокойный, но твердый отпор: тарелку просто отставляли. Посыл был ясен: не умеешь есть как следует (то есть аккуратно, даже если тебе от роду год) – не будешь есть вообще. Разительный контраст с тем, как ела наша старшая дочь: Софи умудрялась размазать пюре по стульчику, полу, стенам и своим волосам. Я считала, что должна с этим мириться, и думала, что свекровь просто бредит, утверждая, что даже маленькие дети могут есть опрятно. Ведь во всех прочитанных мною книгах по воспитанию было написано, что детям нужно возиться с едой, чтобы развиваться, наша же задача – не мешать им, а лишь прибраться, когда потребуется. Побывав во французских яслях, я поняла, что свекровь была права: действительно, можно обходиться без серьезной уборки после каждого приема пищи.

Заинтригованная, я решила поступать «как французы». Мы запретили Клер есть руками (кроме той пищи, которую принято брать руками), научили сидеть за столом и держать приборы так, чтобы крошки падали в тарелку, а не куда попало. У нее на коленях всегда была салфетка из ткани. Мы держали наготове и при необходимости применяли влажные салфетки. Когда она ела аккуратно, мы ее хвалили… И у нас получилось! Несмотря на то, что она на три года младше, Клер и сейчас ест аккуратнее, чем старшая сестра.

Поэтому Клер было легче приспособиться к жизни во Франции. Игры с едой абсолютно чужды французам. «On ne joue pas avec la nourriture!» – заявляют они. «Мы, французы, с едой не балуемся!» По-французски это звучит более категорично. Французы считают приличное поведение за столом частью своего национального образа и неустанно разъясняют это детям, которые растут, понимая: воспитанный человек не балуется за столом. Дети не видят никого, кто бы так поступал, и у них не возникает сомнений в том, что это правильно.

Французским детям никогда не предлагают пищу как награду. Я узнала об этом на собственном опыте. В супермаркете, в очереди к кассе, я дала дочери печенье, похвалив за хорошее поведение в магазине. Кассирша посмотрела на меня неодобрительно: «Вы перебьете ей аппетит!» Я съежилась от стыда. Для меня было важно, что дочь вела себя хорошо. Французы же считают, что поощрять детей надо иначе. «Будете награждать едой – обязательно станет толстухой», – строго предупредила женщина из очереди. Остальные согласно закивали.

Я бросилась к машине, всю дорогу домой пыхтела от злости и выбросила в мусор все маленькие пластиковые контейнеры, в которых возила с собой перекусы для дочерей. Оставила только один, на всякий случай.

На следующий день пошла в магазин и купила новые контейнеры – мне без них не справиться, нет.

«Инцидент» в супермаркете заставил меня серьезно задуматься. С точки зрения французов, я совершала немало промахов относительно того, что касается детского питания и воспитания. Поразмыслив над этим, я сформулировала второе правило.

Для французов это правило настолько очевидно, что о нем даже не говорят. Но мне оно казалось совершенно непостижимым, по крайней мере поначалу. Чтобы понять его, мне пришлось отказаться от своего твердого убеждения (весьма, впрочем, распространенного), что еду можно использовать в целях, к утолению голода отношения не имеющих.

Мы предлагаем детям вкусное, когда они устали, капризничают, не могут терпеть, когда нам надо еще несколько минут поговорить по телефону. Но дети (и мои тоже) очень быстро понимают, что нытьем можно добиться своего. У занятых или рассеянных родителей возникает рефлекс: ребенок капризничает – нужно как можно скорее заткнуть ему рот едой. Это часто случается, когда мы спешим или опаздываем. Опасность в том, что мы запускаем цепную реакцию, и «куски» становятся основой рациона. У детей уже не остается места для «нормальных» блюд, которые мы готовим на завтрак, обед и ужин.

Многие родители используют еду как способ отвлечь ребенка. Если дети не знают, чем заняться, мы достаем что-нибудь вкусненькое. Не задумываясь о том, голодны они или нет. «Сделаем печенье? – часто говорю я дочерям. – Или торт?» Поначалу это кажется безобидными и может даже быть познавательным: обучение мерам веса и объема или развитие мелкой моторики с помощью палочек для еды. Однако французы уверены: частые перекусы, даже под видом уроков математики, приводят к привычке есть импульсивно, от которой будет сложно отказаться. Французы любят приглашать детей на кухню и готовить вместе (организуют даже кулинарные выездные лагеря), но это происходит строго в то время, которое отведено для обеда или ужина.

Иногда еда бывает рычагом дисциплинарного воздействия. В качестве наказания родители не дают детям сладкого и грозят лишить ужина, чтобы добиться примерного поведения: «Хватит обижать сестру, или пойдешь спать без ужина!» У этой медали есть обратная сторона – использование еды для подкупа. Одна из воспитательниц Софи в Канаде давала детям конфеты, если те вели себя хорошо. Во Франции родители не считают еду наградой, а отсутствие еды – наказанием. Они считают, что в результате возникнет связь «пища–эмоции», ребенок учится «заедать» проблемы, теряет способность контролировать свой режим питания, что может привести к пищевым расстройствам.