– Кто же убил его?

Зиди даже остановился. Действительно удивление послышалось в ее голосе, или ему показалось?

– Разве в нем нет зверей и птиц? Слышишь щебет? Разве эти деревья мертвы? Может быть, они спят?

Она насмехалась над ним.

– Есть звери, – кивнул Зиди, стараясь не смотреть на Рич, но не удержался, поймал взгляд. – И птицы есть. Но они как дети. Ребенок ведь тоже может сразу и не понять, что его мать сражена стрелой, и будет напрасно дергать ее за руку.

– Он будет дергать ее за руку и тогда, когда она крепко спит, – с интересом наклонила голову Рич.

– Не зная, что она может никогда и не проснуться, – медленно закончил Зиди, с трудом отрывая взгляд от глаз попутчицы. – Этот лес чем-то напоминает мне рабов Скира. Они тоже живы, но порой кажется, что они не более чем ожившие мертвецы. Лес мертв, Рич. Если же это сон, то он почти неотличим от смерти. Если боги будут милостивы к нам, я покажу тебе живой лес. А теперь поторопимся. Нам нужно избавиться от трупов.

– Это запретный лес, – прищурившись, предупредила девушка.

– Для нас теперь каждый куст, каждое болото от Скира до Дешты запретно, – отмахнулся Зиди.

– Для тебя! – жестко поправила его Рич. – За мной пока погони нет.

От трупов удалось избавиться быстро. Еще на краю леса Зиди сбросил тела в ложбину, оставшуюся от прошлогодней лежки серого медведя, и тщательно засыпал их прелыми листьями. Рич подъехала к толстой, в два обхвата сосне и потрогала отпечатки когтей зверя.

– А если медведь вернется?

– Вряд ли. – Зиди забросил на лошадь доспехи стражников. – Медведь никогда не зимует в одном и том же месте. Тем более что медведи уже месяц, как видят сны. А еще более вероятно, что предзимняя охота, которой предаются таны на этой неделе, вообще оставила этот лес без крупного зверя. Но если случится чудо, и медведь вернется, тогда он, вероятно, поблагодарит нас за лакомство.

– А мы сами не станем лакомством? – поежилась Рич.

– Нет, – успокоил ее баль, залезая в седло. – Не надо бояться зверя, он менее опасен, чем человек. К тому же этот медведь маленький, не намного больше любой из наших лошадей.

Последнее замечание не добавило Рич бодрости, поэтому она вновь замолчала. Девчонка опустила платок на плечи, разметала густые волосы и с интересом завертела головой по сторонам. Когда лошади остановились на краю бурой трясины и Зиди вновь опустился на колени, сайдка подошла к нему.

– Ты хочешь утопить их доспехи и оружие?

– Не все. – Зиди обернулся. – Распахни плащ.

Рич помедлила мгновения, удивленно подняла брови, затем распустила шнуровку и сбросила плащ на опавшую листву.

– И свой тоже, – потребовал Зиди.

– Ты не боишься, что кто-то убьет тебя даже за взгляд в мою сторону? – побелев от ярости, спросила Рич.

– Боюсь, – признался баль. – Но того, что ты простудишься и будешь нуждаться в тепле и отдыхе, боюсь больше. Дорога слишком трудна. Сними плащ.

В этот раз пауза получилась длиннее, Рич стиснула зубы, обожгла Зиди злым взором, но на землю упал и второй плащ, оказавшийся простым только снаружи. Изнутри он был отделан мехом морской выдры. Старый воин со вздохом оглядел стройную фигуру в свободных штанах и короткой куртке, протянул руку, ощупал тонкую кожу сапога, коснулся колена. Рич задрожала, но не шевельнулась.

– Понимаю, – кивнул Зиди. – По обычаям сайдов я нанес тебе тяжкое оскорбление. По обычаям моего народа оскорблением будет, если я позволю тебе замерзнуть. А развести костер мы сможем не всегда. У тебя хороший костюм, дорогой плащ, щегольские сапоги. Но ноги у тебя замерзли, одежда тоже не в силах тебя согреть вместе с тонким бельем, которое я почувствовал под тканью, да и появиться в таком плаще на мосту в Лассе, это значит привлечь к нам слишком много внимания.

– Ты предлагаешь переодеться? – холодно спросила Рич, едва сдерживая гнев.

– Да, – кивнул, выпрямляясь, Зиди. – К счастью стражники, преследовавшие нас, тоже боялись холода. Их одежда из шерсти и на ней нет знаков дома их тана. Пусть их плащи не так теплы, как твой, но они не пропускают дождь, защищают от ветра и не слишком приметны. Пожалуй, переодевшись, мы будем похожи на семью зажиточных сайдов.

– То, что ты баль, видно за лигу, – презрительно усмехнулась девушка.

– Штаны и рубаха того молодого воина, что заглядывался на тебя, будут тебе почти в пору, если ты оденешь их поверх костюма, – продолжал Зиди. – Кроме всего прочего, это позволит хоть немного скрыть твою юность. Да, и надень эти сапоги. Они будут довольно велики, но добавь на ноги пару теплых носков и зашнуруй потуже. Ведь у тебя в узелке лежат именно носки и чистое белье?

– Мне показать? – угрожающе прошелестела Рич.

– Нет, – Зиди махнул рукой. – А свои сапожки и плащ убери ко мне в мешок. Да не в тот, где бочонок, – вымажешь! Положи в тот, где лежит твой узелок. И доставай лепешки и мех с вином. Сделаем короткий привал.

Рич несколько мгновений стояла не шевелясь, с трудом сдерживая ярость, но, увидев, что баль заковылял со шлемом одного из стражников к топи, яростно переломила попавшую под руки сухую ветку, присела на замшелый корень столетнего дерева и принялась стаскивать сапоги.

– Главное, оставаться в тепле и сухости, – пробурчал Зиди, поднося лошадям воду. – На втором месте по важности – не забывать о лошадях. А уж на третьем – набить живот и самим утолить жажду.

– Ты считаешь, что воду из топи можно пить? – Рич поморщилась, затягивая на поясе тесьму широких штанов.

– Можно, – кивнул баль. – Лошадям можно, осенью топь уже спит. А вот нам придется обойтись вином. Но оно легкое, не бойся.

– Я ничего не боюсь! – резко бросила девушка.

– Не сомневаюсь, – серьезно кивнул Зиди. – Я, правда, подобной смелостью похвастаться не могу. Мудрец, который учил меня, говорил, что ничего не боится или дурак или…

– Или? – угрожающе прищурилась Рич.

– …или тот, кто не чувствует опасности.

– То есть, все равно дурак, – кивнула Рич и брезгливо скривила губы, вытаскивая из мешка ладонь, выпачканную чем-то липким. – Что это?

– Рич! – поморщился баль. – Я же сказал, твои вещи в другом мешке. Здесь только бочонок.

– Это мед? – Рич принюхалась. – Запах… странный.

– Это муравьиный мед, – объяснил Зиди.

– Муравьиный?! – девушка лизнула пальцы. – Действительно… горький. Как баль удается заставить муравьев собирать нектар с цветов?

– Баль договариваются с муравьями, – проворчал старый воин. – Заставляют их собирать мед. Но те все равно делают это не слишком охотно. Муравьи тоже порой ведут себя как люди: служат тому, кто сильнее, но вредят ему при малейшей возможности. Каждый муравей, доставляя к плошке бальского колдуна каплю нектара, оставляет в ней частицу яда. Отсюда и горечь.

– Но ведь именно это делает муравьиный мед ценным снадобьем! – воскликнула Рич.

Глаза девчонки загорелись, она смотрела на Зиди с неподдельным интересом.

– Я гляжу, ты разбираешься в снадобьях? – прищурился баль.

– Как и всякая сайдка! – Рич гордо выпрямилась.

– И держала в руках меч?

– Приходилось, – задрала подбородок девчонка.

– Держи! – Зиди бросил ей рукоятью вперед один из мечей.

Рич поймала его правой рукой и тут же сделала шаг назад, согнула колени и замерла, положив клинок на предплечье.

– Эти сайдские фокусы нам не пригодятся, – усмехнулся Зиди. – Но рукоять ты держишь верно. Надеюсь, что хвататься тебе за нее в пути не придется. Хотя, должен признать, удар стилета был неплох.

– Я дочь Скира! – сдвинула брови Рич.

– А эти стражники были сыновьями Скира. И довольно отвратительными сыновьями, смею заметить, – усмехнулся старый воин и примиряюще кивнул, увидев вспыхнувший на щеках девушки румянец. – Ладно, еще не один сын Скира нам встретится, и кто-то из них, возможно, окажется достойнее этих троих. Меч пока оставь себе. Он тяжеловат, но все же легче остальных. А так-то все три не слишком хороши. Подожди, я собью с ножен знак дома Рейду и помогу подогнать перевязь. Все остальное придется отдать топи… Послушай, ты собираешь хворост для костра или нет?