– Не говори так. Ведь она сама не обвиняла его, значит, и мы не должны.

– Кого же тогда винить в ее смерти? В том, что мы умрем?

– Баба Зоя очень странные вещи иногда обо всем этом говорила. Как будто Верховный не так уж виноват. Она считала – все дело в этой станции. Что и ей, и нам – всем не повезло оказаться именно здесь. Станция-то долгое время пустая стояла, заброшенная. Она говорила, что места, где человек не появляется подолгу, обживает что-то другое. Еще до нас здесь поселилось зло.

– Неужели ты веришь в такие глупости? – сердито спросила Нюта. – Не ожидала от тебя. Знаешь, я себя теперь чувствую совсем свободной. Меня тут ничто не держит. Прежде я надеялась, что меня мать будет искать. Но, видно, ей что-то помешало. Потом меня только мысль о бабе Зое останавливала. Теперь, когда ее не стало, у меня развязаны руки. Уходить отсюда надо, Крыся.

– Куда?

– К Щукинской мы не уйдем, у тех туннелей кордоны сильные стоят. С тех пор, как на Полежаевской резня приключилась. Да и незачем туда идти – там никто не живет, только всякое зверье. Выход один – к Тушинской пробираться.

– Но там ведь тоже кордоны.

– Ха! Там совсем другое дело. Оттуда напастей особых не ждут, ставят стариков да подростков. Сегодня, я узнавала, там будут дежурить Михалыч и Колька – та еще парочка. Колька приладился с открытыми глазами спать, а Михалыч всем рассказывает, что к нему по ночам мертвые девушки снаружи приходят. Не понимаю, как его еще в дозоры ставят. К тому же сегодня день такой – Верховный распорядился всем по кружке браги выдать к ужину. Помянуть Зою. Дозорным не дадут, конечно, но они найдут, где достать.

– Ну, допустим, мимо дозорных мы пройдем. А потом нас кто-нибудь сожрет в туннеле.

– Сожрет или нет – это еще неизвестно. Зато если будем сидеть на месте и покорно ждать, нас через несколько дней отведут наружу, где мы уж точно…

Крыся подумала, кивнула. И сразу стала деловитой и озабоченной.

– Ладно, тогда давай собираться. Надо взять с собой еды. Оружие вряд ли мы сумеем раздобыть, это плохо. Но нож у меня есть. Он, правда, скорее для хозяйственных нужд, но острый.

– У меня тоже, – сказала Нюта. – Я у Игоря стащила, когда он как-то к нам заглядывал. Он пьяный был, думает, наверное, что потерял где-то.

К вечеру, как и предсказывала Нюта, трезвых на станции почти не осталось. Кому-то с непривычки и кружки браги хватило, кто-то нашел, где добавить. Некоторые дремали, несколько человек у костра нестройно и невпопад пели про черного ворона. Верховный не показывался.

Еще через пару часов люди окончательно угомонились. Слышалось лишь натужное дыхание спящих, кто-то храпел, кто-то стонал во сне.

– Пора, – сказала Нюта. Она была в белом платье, но поверх него накинула потрепанную Зоину хламиду защитного цвета, которую взяла в память. Крыся предпочла видавшие виды камуфляжные брюки и такую же ветровку, но платье свое на всякий случай сунула в рюкзак, куда уместились все ее скромные пожитки.

Они тихонько пробрались между палатками туда, где чернело жерло туннеля. Перед самым входом было навалено несколько цементных блоков, мешки с песком. На них прикорнул смазливый светловолосый подросток, прижав к себе автомат. Он даже головы не поднял при их появлении, зато встрепенулся сидевший рядом старик.

– А, кто такие, куда? Приказано не пущать, – сурово заявил он.

Нюта понимала, что все висит на волоске. Теперь все зависело от того, что в следующий момент взбредет Михалычу в голову. Вздумай он закричать, поднять тревогу – и они пропали. Второй такой возможности у них не будет.

Она решительно сбросила с плеч хламиду и шагнула вперед.

– Ты разве не узнаешь нас, Михалыч? – вкрадчиво спросила она.

– Голубоньки мои, – умилился близорукий Михалыч. – Не забываете старика, навещаете. А мне не верит никто… счас вот Кольку разбужу, Виталика позову, чтоб тоже на вас посмотрели. Колька, хватит дрыхнуть.

Девушки вздрогнули. Подросток приподнялся, обвел всех непонимающими глазами и тут же рухнул обратно.

– Не зови никого сейчас, Михалыч, у нас к тебе дело секретное, – сказала Нюта.

– Лапушка моя! Да ведь ты меня знаешь – ни словечка никому не скажу! Могила!

– Нам сейчас уходить пора, Михалыч, но мы скоро снова придем. И Верховного заберем с собой – заждались его там, наверху.

У Михалыча отвисла челюсть и округлились глаза. Но Нюта прижала палец к губам, и он суетливо закивал, обалдев от важности доверенного ему известия. И молча проводил глазами две фигурки, скользнувшие в темноту туннеля.

– Зачем ты так! – с упреком спросила перепуганная Крыся, когда пост остался далеко позади. – Теперь Верховный еще больше обозлится.

– Может, мне надо было зайти к нему перед уходом, поцеловать на прощанье? – шепотом поинтересовалась Нюта. – Дура ты, Крыська. Тебя убивать будут, а ты еще спасибо скажешь за такую великую честь.

– А если он за нами погоню пошлет?

Нюта не ответила. Ее до сих пор била нервная дрожь. Совсем рядом вдруг послышался шорох. Крыса? Девушки сразу вспомнили, где находятся.

– Хватит ныть, – шепнула Нюта. – Не время сейчас выяснять отношения – самое страшное только начинается.

Они быстро устали и теперь брели по инерции, понимая, что останавливаться нельзя. Фонарь погасили, чтоб не сели сразу батарейки. Правда, у Крыси был с собой еще один фонарик, который приводился в действие механическим способом. Следовало постоянно нажимать на ручку, тогда каким-то загадочным образом зажигалась лампочка. Но этот процесс сопровождался таким скрежетом и шумом, что пользоваться фонарем здесь было страшновато.

До поры до времени все было спокойно. Но потом вокруг начали раздаваться странные звуки. Совсем рядом с Нютой послышался вдруг отчетливый кашель – будто кто-то прочистил горло. Девушки в ужасе прибавили шагу, не решаясь даже включить фонарик. Они боялись увидеть что-то такое, что совсем парализует их волю.

– Не бойся, Нют, это мыши летучие, наверное, – пробормотала дрожащим голосом Крыся.

– А разве они здесь водятся? – усомнилась Нюта.

И, словно в ответ на эти слова, рядом раздалось тихое, совсем человеческое хихиканье.

Тут девушки рванули вперед так, будто за ними гнались все обитатели «Спартака». Но через некоторое время все же выдохлись и опять побрели еле-еле.

– Господи, у меня даже в ушах шумит – так сердце колотится, – пожаловалась Крыся.

– Это не в ушах, – через некоторое время сказала Нюта. – Это за нами кто-то идет.

Через некоторое время все сомнения отпали – сзади действительно слышались осторожные, шаркающие шаги. Нюта, собравшись с духом, решительно посветила фонариком и увидела, как отпрянула от них в чернильную темноту тварь размером с собаку, но с чешуйчатой мордой. Желтые глаза злобно блестели из-под костистых выростов.

– Что там? – спросила Крыся.

– Не знаю. Помнишь, нам баба Зоя показывала в какой-то книжке крокодила. Ну вот, очень похоже, только лапы длиннее.

В глубине души Нюта даже испытала облегчение оттого, что их преследует не человек. Ей казалось, что от встречи в таком месте с человеком ничего хорошего ждать не приходится. Она помнила рассказы про мутантов, которые собирались в шайки и нападали на людей, мстя им за свою ущербность. В рассказы о призраках она не слишком верила, но одно дело – слушать их у костра на станции, и совсем другое – вспоминать в туннеле, где с перепугу за любым выступом мерещится притаившийся убийца или кто-нибудь пострашнее.

– Что нам делать? – спросила Крыся.

– Пойдем дальше, может, сама отвяжется.

Они пошли, иногда оборачиваясь и светя назад фонариком. Тварь все так же плелась за ними, потихоньку сокращая расстояние. От луча света она каждый раз отпрыгивала, но недалеко. Больше того – им показалось, что сзади за ней бредет еще одна. Видимо, животные дожидались, пока девушки выбьются из сил и станут легкой добычей.

– Черт, ногу сводит, – простонала вдруг Нюта.