Похожая ситуация с адаптацией и интеграцией русских наблюдается и в других странах.

Израиль. «Организация Joint и правительство Израиля провели совместное исследование в отношении дискриминации репатриантов. Исследование показало, что даже через 18 лет после начала «Большой Алии» подавляющее большинство репатриантов до сих пор ощущают дискриминацию со стороны жителей Израиля. Под руководством профессора Еврейского университета в Иерусалиме Элиэзера Лешема был проведён опрос. Он показал следующее: среди 1025 репатриантов, прибывших в Израиль из стран СНГ в 19 902 005 годах, 82 % опрошенных считают, что к ним относятся как к русским. 25 % опрошенных ответили, что сталкивались с дискриминацией из-за того, что они «русские». Больше всего претензий по данному поводу репатрианты выразили к судебной системе, полиции, службе трудоустройства и ивритоязычным СМИ… 40 % опрошенных родителей отметили, что в школах учителя проявляют дискриминацию по отношению к их детям. 50 % отметили, что их дети сталкивались с дискриминацией со стороны своих сверстников».[66]

Бельгия. «Самое главное заблуждение наших граждан — это то, что приехав сюда ты, наконец, заживешь. Не знаю, каким образом они могут приехать сейчас, но тогда почти все приезжали по программе беженцев. Рассмотрим этот вариант.

Приехав, им надо врать так, чтобы подпадать под Женевскую конвенцию. То есть говорить, что их преследовали по национальному признаку, например. Система давала негативный ответ большинству, т. к. по их сведениям преследований армян, например в Азербайджане, нет. Но из-за огромного наплыва таких «беженцев» система не успевала рассматривать дела. В итоге по истечении определенного количества лет становилось неважно, что человека не признали беженцем, т. к. достаточно было прожить просто определенное количество лет, чтобы получить бесконечное право на проживание.

Однако сколько лет им надо было прожить и в каких условиях?

Для большинства в районе 8-ми лет. Чаще всего без документов и без разрешения на работу. На семью с одним ребенком дают примерно 650 евро. Снять самую мелкую квартиру в самом плохом районе стоит 350–400 евро. Остается 250, из которых надо заплатить 100 за коммунальные услуги. На еду, одежду, хозяйство остается 150 евро в месяц. Ради примера: хлеб стоит 1 евро, банка тунца — 4 евро, курица гриль — 7 евро, килограмм самого дешевого мяса — в районе 10-ти евро, килограмм помидоров — 2 евро, килограмм перцев — 3 евро. Аналог шаурмы — 4 евро. А людей при этом — двое взрослых, и могут быть дети. В общем, на еду будет еле хватать, а есть придется картошку, макароны и каши. Об одежде можно забыть. Российских беженцев я узнаю по изношенной одежде. Зубную пасту и мыло лучше экономить и т. п.

Купить какого-нибудь зефира можно будет раз в неделю, не чаще. При этом жить надо будет в грязном районе, где ночью на улицу выходить нельзя.

Известное нам в России хамство смело можно ставить как пример идеального поведения, по сравнению с работниками различных инстанций в этих районах. Не стоит забывать, что 7 % населения Бельгии голосуют за фашистскую партию. В тех районах ко всем иммигрантам относятся одинаково — не как к людям.

Многие ли выдержат такую жизнь год, два, пять, восемь лет? Большинство семей, которые сюда приезжали, распадались. Конечно, можно найти работу по-черному (нелегально. — прим. Я. С.), выучив язык. Выучить язык занимает время. У большинства взрослых людей на это уходит несколько лет.

Далее, какая работа ждет новоиспеченных работников? Уборка в квартирах, мытье полов, мытье посуды, грязных унитазов — ничего лучше этого не предложат. Особо удачливые устраиваются собирать помидоры на грядках, потом жалуются на постоянные боли в спине и ногах.

Рассмотрим другой вариант. Предположим, вы получили документы, и у вас есть разрешение на работу. Первая реакция таких граждан — сразу перевести их диплом, чтобы поскорее устроиться тем, на кого они выучились. К сожалению, дипломы СССР или России здесь либо не признают вообще, либо признают, но на работу, в большинстве случаев, не берут. Редко берут.

К счастью, сейчас есть программа по обучению профессиям. Более 4000 профессий, от сварщика и крановщика, до программиста или системного администратора. Срок обучения — от трех месяцев до года, в зависимости от сложности. После этого помогают с устройством.

Так что всё будет зависеть от того, дадут вам документы или нет. Большинству не дают, т. к. они не знают, как попасть под Женевскую конвенцию. А тем, кто знает, чаще всего просто не верят. Особенно если человек приезжает с семьей: жену и мужа допрашивают по отдельности и находят неточности.

Еще вариант — приехать по рабочей визе. Квалифицированные специалисты вполне могут приехать, проблемы вряд ли возникнут. Однако закончится работа — закончится и пребывание в стране, если не прожить тут много лет. Точных цифр не помню, нужно прожить в районе 8-ми.

Вот так. Выходит, страна вроде хорошая, много плюсов, есть минусы, только вот иммигрантов, чаще всего, ничего хорошего не ждет. И можно рассуждать о том, как тут хорошо тем или иным людям, но иммигрантам тут хорошо не будет».

Но вернёмся к Германии.

Причина вторая: секуляризованное, постмодернистское немецкое общество пытается сохранить свои передовые позиции путем морального и социального давления на конкурента.

Германия. «Я очень люблю обувь на каблуках. По моему мнению, она просто делает женщине осанку и даже вполне скромное платье с туфлями на каблуках смотрится очень женственно и нарядно.

Переехав жить в Германию, я была в полной уверенности, что повседневная для меня обувь, роль которой эти туфли на каблуках и играли, спокойно воспримется европейцами. Но, как оказалось, я очень сильно ошибалась.

Как-то жарким летним днем мы с мужем осматривали город. Для меня, тогда еще только переехавшей иностранки, город казался необычайно красивым и полным достопримечательностей. Прогуливаясь спокойным шагом, я любовалась архитектурой домов и вывесками именитых магазинов. И тут я увидела, как одна из женщин, поравнявшись со мной, очень активно тыкала пальцем на мои каблуки, во всеуслышание рассказывала сопровождавшему ее мужчине, как это неприлично девушке появляться в общественном месте в такой обуви. Тогда я подумала, что женщина, наверное, больна и не стоит обращать внимание на подобного рода поведение.

Но каково же было мое удивление, когда через пару месяцев, сидя в кафе с подругой, мы услышали разговор за соседним столиком. Одна из посетительниц очень убедительно рассказывала своему спутнику: «…ты что не видишь, какие у нее каблуки! Я уверена, что они — русские проститутки».

После этого случая обувь на каблуках превратилась для меня из повседневной в «только по случаю». Пожив еще некоторое время за границей, я смогла объяснить себе это поведение. Когда ты чувствуешь, что кто-то превзошел тебя, остается два варианта — достичь уровня превзошедшего или убедить себя и окружающих в том, что превзошедший не соответствует устоявшимся в обществе нормам. Второе сделать намного проще, чем достичь первого.

Я, конечно, и сейчас не отказываю себе в удовольствии хорошо выглядеть, но при этом мое самосознание невольно наталкивается на их стереотипы».

Русская женщина во многом обходит иностранок. Для русских людей одежда — это не только внешний вид, но и часть культуры, которая оказывает непосредственное влияние на наш духовный мир. Такое отношение к одежде невольно заставляет наших соотечественниц выгодно отличаться. Мы умеем подбирать фасоны, сочетать краски, подчеркивать достоинства и скрывать недостатки. Советское образование (система которого и до сих пор еще, слава Богу, не до конца разрушена) позволяет нам вести дискуссию практически на любую тему, аргументированно отстаивать свою точку зрения, вместе с собеседником приходить к истине. С такой женщиной приятно, интересно и легко общаться.