Литмир - Электронная Библиотека

Виктор Суворов

Змееед

© Виктор Суворов, 2011.

© ООО «Издательство «Добрая книга», 2011 – издание на русском языке, оформление.

* * *

Перед началом Великой чистки в высшем руководстве НКВД был 41 комиссар Государственной безопасности.

Звание Генерального комиссара ГБ равнялось званию Маршала Советского Союза. Это звание тогда носил только один человек. Он был арестован и расстрелян.

Из семи комиссаров ГБ 1-го ранга были арестованы и расстреляны семеро.

Из 13 комиссаров ГБ 2-го ранга – арестованы и расстреляны 11, один отравлен в кабинете нового заместителя главы НКВД, который, в свою очередь, через год был арестован и расстрелян уже во второй волне очищения.

Из 20 комиссаров ГБ 3-го ранга трое покончили жизнь самоубийством, 15 арестованы и расстреляны, один бежал в Маньчжурию, где позднее был убит японцами.

Из 41 комиссара Государственной безопасности, которые накануне Великой чистки руководили тайной полицией Советского Союза, 1937 и 1938 годы пережили двое. После смерти Сталина один из них был арестован и расстрелян, второй арестован, во время следствия сошел с ума и умер в психиатрической клинике тюремного типа.

Пролог

– Выходит, что за всю свою жизнь ты не убил ни одного человека?

– Так оно и выходит: ни одного.

– Вообще ни одного?

– Да все как-то не выпадало.

– Никогда-никогда?

Совсем парень смутился:

– Никогда…

– Ну, ты даешь! Тебе скоро двадцать один, а ты…

– Так жизнь складывалась, что…

– А ты вспомни. Может, в юности… Ну хоть одного… или, быть может, в детстве?

– Не убивал.

– Зачем же тебя к нам прислали?

– Не знаю. Подписан приказ к вам явиться, вот и явился. Начальству виднее.

– Кем же ты раньше был?

– Разведчиком-наблюдателем по восьмой платформе Северного вокзала[1].

Переглянулись исполнители, присвистнули: вот это карьера!

– Ты, паренек, видно, с начальством дружишь: из разведчика-наблюдателя да прямо в подручного исполнителя в Лефортове! Такого взлета до тебя никто не делал. Такой приказ мог подписать только сам Народный комиссар товарищ Ягода.

– Вот он самый и подписал.

– Кто же тебя по служебной лестнице с такой скоростью тянет?

– Не знаю, кто тянет. Честное комсомольское, не знаю. Нет у меня блата. Безродный я. Из беспризорных. Знаете в Болшеве колонию НКВД для босяков? Имени товарища Дзержинского. Так я оттуда. Перековали, перевоспитали, – и в разведку. Два года на десятой платформе наблюдателем работал, потом повысили, на восьмую перебросили. Год я там отмотал, обещали на седьмую платформу перевести за ударный труд, а тут вдруг – бац: приказ – подручным исполнителя…

– Тут что-то не так. Так не бывает. Чтобы до таких высот дойти, люди всю жизнь трубят. И очередь в нашу группу длиннее Беломорско-Балтийского канала. К нам заслуженные люди просятся – не берем… К нам исполнители из республиканских наркоматов рвутся, мастера с многолетним стажем…

– А меня сразу к вам…

– Да может мы тебя в свой коллектив не возьмем, неграмотного! На кой ты нам?

– Так прикажете и доложить в секретариат товарища Ягоды? Приказ им лично подписан.

– Приказ – дело серьезное. Да только у нас коллектив сплоченный. Не впишешься – выживем. И товарищ Ягода не поможет. Сам от нас попросишься. У нас работа серьезная. Мы последнюю точку в каждом деле ставим. Тут соображать надо. Давай-ка мы тебя на сообразительность проверим. Готов?

– Готов.

– Смотри, перед исполнением надо совершенно точно удостовериться, что это именно тот, кто тебе нужен. Для этого клиента к нам сюда заводят. Вот прямо в этот кабинет. Клиент не знает, что его прямо сейчас – того. Обстановочка у нас, как видишь, располагающая, даже занавесочка на окне. Я за столом сижу. Дело передо мной. Листаю странички. Мы тут вежливость блюдем. Ему сесть предлагаю. И вопросики – про имя-отчество и год рождения… А на столе у меня по правую руку – пачка «Казбека» и спички. Что бы ты по левую руку положил?

В потолок парень взгляд метнул. Но на потолке ответа не оказалось. Посмотрел в окно. Но и там ничего интересного не обнаружил. Пришлось соображать самому. И он сообразил:

– Кулек мятных пряников.

Переглянулись исполнители. Согласились молча: верно парнишка мыслит.

Глава 1

1

– Меня Иолантой зовут.

– А меня… – он на мгновение задумался. – А меня – Иваном Ивановичем.

– Вот и познакомились, Иван Иванович.

– Сколько же тебе, Иоланта, годиков?

– Уже восемнадцать, – глазом не сморгнув, – привычно соврала Иоланта.

– И… сколько это стоит?

– Три рубля.

– Сдурела?

– Найдите дешевле.

– Давай за два.

Смерила Иоланта оценивающим прищуром глубину бездонного неба и согласилась:

– Пусть будет два, только денежки вперед.

Так быстро она согласилась, что он даже пожалел: можно было бы рубль предлагать, а то и полтинник. Но было уже предложено и уже принято.

– Ладно. А где?

– У меня место есть.

– Что за место?

– Через площадь привокзальную, через трамвайные линии, за угол, там, в переулке, – трактир, за трактиром – конюшня, на чердаке – сеновал. Никого там нет, на сеновале.

– Хорошо. Только я заплачу, когда придем. Чтоб не удрала с денежками.

– Ах, мы такие недоверчивые… Идите за мной, только по той стороне улицы. И на меня все время не смотри́те. Вроде гуляете. Вроде меня не знаете и не замечаете.

2

– Итак, все с самого начала.

– Товарищ Генеральный комиссар Государственной безопасности, все было как всегда. Но на этот раз лопнуло колесо…

– Надо было сменить.

– Запасное оказалось с проколом.

– Надо было звонить.

– Звонил, никто не отвечал, снова…

– Короче, на сколько вы опоздали?

– На два часа девять минут.

– Дальше.

– Прибыл на Северный вокзал с опозданием. Обыскал все. Его не было.

– В милицию обращались?

– Конечно, нет.

– Правильно. Так где же он?

– Не знаю, как сквозь землю.

– «Владивосток – Москва» прибыл на первую платформу?

– Как всегда, на первую.

– Выяснили, кто работал на первой?

– Должен был Звонарев, агентурный псевдоним – Брыль. Но он на переподготовке. Вместо него работал Змееед с восьмой платформы.

3

– Здравствуйте, Змееед.

– Здравия желаю, товарищ Народный ко…

– Дома я просто Генрих Григорьевич.

– Здравствуйте, товарищ Генрих Григорьевич.

Подал Генрих Григорьевич руку. Пожал Змееед нежную белую ладонь Народного комиссара внутренних дел.

– Садитесь.

Садится Змееед, а сам замечает: народный комиссар под столом эдак незаметно руку платочком вытер, да платочек батистовый с буковками вышитыми – в мусорную корзину. Опять же – незаметно. Но Змееед не зря три года разведчиком-наблюдателем на Северном вокзале оттрубил. Змееед все видит. Только виду не подает. Так приучен.

У больших начальников, известное дело, к своим рукам почтение. Предшественник товарища Ягоды, товарищ Менжинский, ту же манеру имел, – в Болшево, в колонию беспризорную приезжал, всей шпане ручки жал. А потом, бывало, зайдет за уголок, чтоб незаметно, а там из особой канистры ему на руки спирт льют. Беспризорные ему однажды сказали, что лучше бы он им руки не жал и свои ладони спиртом не отмывал, а сразу бы им канистру отдал, так они б его за то пуще бы полюбили…

– Итак, дорогой Змееед, у вас теперь новая работа.

Подумал Змееед, что бы такое ответить, но ничего умного не придумал. Вместо ответа головой мотнул.

– Нравится?

– Еще бы!

вернуться

1

С 1922 по 1955 год Северным назывался Ярославский вокзал.

1
{"b":"247563","o":1}