– А мне кажется, что ты давно уже дома не живешь. Тебя в квартире не бывает. Я постоянно звоню, никто не подходит.

– Работы у меня много, – ответил я.

– Что, клиентов много? Или дело сложное?

– И то, и другое.

– Все нормально? – осторожно спросила она. – Все спокойно?

Она прекрасно знала, что профессия адвоката одна из самых опасных. Уже было несколько случаев нападения на адвокатов, убийств, иногда были провокации против адвокатов со стороны органов. Все это она испытала и на себе…

– Пока все в порядке, – ответил я.

– Ты береги себя!

– Ты тоже, – автоматически ответил я.

На следующий день позвонила Кристина.

– Ну как, сегодня мы встречаемся с вами?

– Да. Я готов. Во сколько?

– Давайте в двенадцать.

Ровно в полдень я подъехал к зданию изолятора. Однако машины Кристины я не заметил. Осмотрелся кругом. Неожиданно ко мне подъехала «Мазда» черного цвета с тонированными стеклами. Открылось окно, и я увидел сидящую на пассажирском сиденье Кристину.

– Вот и я, – сказала она. – Все, пока, милая, – обратилась она к девушке за рулем машины.

– А где «бээмвушка»? – спросил я.

– Произошли кое-какие изменения.

– Какие?

– Я встречалась вчера с девчонками… Враги Игоря голову подняли и начали потихонечку наезжать – сначала на коммерсантов, отобрали многие точки. Теперь на жен стали наезжать. Вот я, в целях предосторожности, и решила поставить пока машину на прикол. Вы потом сможете меня подвезти?

– Конечно! Отвезу куда скажете.

– Вот, я написала ему записочку, – она протянула мне сложенный листок бумаги. – Если будет возможность – передайте ему…

– Я постараюсь.

– А что за сюрприз? Вы приготовили?

– Сюрприз будет. Я не гарантирую, потому что многое зависит не от меня… – сказал я. – Может быть, сегодня вы с ним увидитесь.

– Каким образом? – удивленно спросила она.

– Вон, видите, окна на пятом этаже, сюда выходят? – показал я на окна с решетками. – Это и есть следственные кабинеты спецблока. Вот четыре окна. Может быть, мне удастся получить место в одном из этих кабинетов. Тогда я открою форточку, и вы сможете пообщаться. Только, умоляю вас, буквально две-три минуты, потому что опера за этим очень следят, и могут быть большие неприятности.

– Нет, нет, мне только посмотреть на него, и все!

– Хорошо. Но опять же, если у меня получится.

– Это было бы здорово! – сказала Кристина.

– Ждите и смотрите на окна, – сказал я. – Примерно через полчаса, если будет все, как я задумал, кто-то из нас выглянет.

План, в результате которого я должен был получить кабинет, выходящий окнами на улицу, был достаточно прост. Подойдя к окошку контролера и предъявив ей свое требование, я сказал:

– Извините, а можно мне кабинет с окном на улицу?

– С чего это вдруг? – она удивленно подняла брови.

– Дело в том, что я купил себе новую машину, буду за ней посматривать. А то обстановка тут неспокойная…

– Это в каком смысле? – спросила сотрудница следственного изолятора.

– Контингент, так сказать, подельники тех, кто у вас сидит… Могут угнать ее влегкую…

– Вам не положен кабинет с окнами на улицу. Адвокатам полагается только с окнами во двор. А с выходом на улицу – только следователям и оперативникам.

– Все это я знаю, – сказал я, – но машина новая, угнать могут. Жалко…

Женщина, внимательно посмотрев на меня, стала думать.

– Ладно, в порядке исключения, – махнула она рукой. – В следующий раз постарайтесь оставить машину хотя бы на стоянке.

– Конечно, обязательно! Большое спасибо!

У меня в руках был листок с вызовом Игоря в кабинет окнами на улицу. Вскоре его привели. Игорь удивленно посмотрел на меня.

– Неужели удалось?!

– Да, – сказал я. – Сейчас мы дадим ей знак. – Я подошел к окну, приоткрыл его и помахал рукой. Внизу стояла Кристина.

– Так, в твоем распоряжении две минуты, не больше, – сказал я Игорю. Он рванулся к окну. – Только громко не кричи. – А сам я подошел к двери.

Игорь стал разговаривать с Кристиной. Но говорить он старался почти шепотом, так что Кристина угадывала его слова. Что-то показывал знаками. Лицо его было очень радостным. Я, как подпольщик, стоял у двери, вслушиваясь в каждый звук. Пока ничего подозрительного не было.

– Все, хватит, – сказал я. – Иди садись. Не будем злоупотреблять.

– Да, хорошо, – сказал Игорь и, махнув Кристине на прощание рукой, подошел к столу и сел на скамью. Не успел он усесться, как в коридоре послышались шаги, направляющиеся в сторону нашего кабинета.

– Ну, все, – сказал я, – засекли! Сейчас у нас будут неприятности.

– Ничего страшного, – сказал Игорь, – переживем!

Действительно, в дверях стоял капитан в пятнистой форме и два конвоира в форме прапорщиков.

– Ну что, попались, голубчики? – начал капитан, даже не поздоровавшись.

– В каком смысле, товарищ капитан? – спросил я.

– Вы что, думаете, мы не засекли, что ваш клиент с улицей перекрикивался? Все, свидание окончено! Увести!

Двое конвоиров подошли к Игорю и схватили его за руки.

– Ладно, ладно, – сказал Игорь, отшвыривая их от себя.

– Что? Ты еще разговаривать будешь? – закричал капитан. – Сейчас ты у меня в карцере поучишь правила хорошего тона! А с вами, адвокат, тоже будем разбираться. Пойдемте!

«Все, Игорь сто процентов попал в карцер», – думал я.

Мы молча шли по коридору. Разговаривать с капитаном у меня не было никакого желания. Мы зашли в небольшой кабинет на третьем этаже. Вероятно, это был кабинет капитана. Окна выходили на улицу. Судя по всему, ему отсюда было все прекрасно видно. К тому же я видел, что в углу кабинета стоят несколько мониторов, на которых видны все помещения следственного изолятора, один монитор наблюдает за очередью, где сдают передачи, другой – за служебным входом, а третий – по периметру всего здания.

На столе в кабинете лежало мое адвокатское удостоверение. Обратившись ко мне по имени-отчеству, капитан протянул мне листок и сказал:

– Садитесь, пишите объяснение на имя начальника тюрьмы.

– А что мне писать?

– Что вы нарушили правила внутреннего распорядка следственного изолятора. А мы примем к вам меры.

– И какие же меры вы примете? – поинтересовался я. – Здесь, что ли, оставите?

– Была бы наша воля – оставляли бы таких, как вы, – раздраженно ответил капитан.

– А, собственно, что я нарушил? – спросил я. – Да, действительно, парень смотрел в окно на жену, с которой, может быть, он увидится не скоро или вообще не увидится.

– В каком смысле?

– А в таком, что вы потом проверьте, в чем он обвиняется и что ему грозит.

– А что ему грозит?

– Может быть, даже «вышка»…

– И что из этого?

– Он посмотрел на свою жену. Что же в этом страшного? А вы знаете, что в зарубежных странах, особенно тех, что состоят в Совете Европы, вообще разрешают свидания каждый день, без ограничения? А вы знаете, что наша Россия вступила в Совет Европы, товарищ капитан?

– Ладно, вы мне еще тут агитацию будете разводить! – еще злее сказал капитан.

– Да, буду агитировать, потому что вы, во-первых, нас с поличным не поймали…

– С поличным? Сейчас я вам покажу с поличным! – Он подошел к одному из мониторов, включил его, и я увидел четко, что нас, оказывается, записывали, – и как я стоял у двери, и как Игорь стоял у окна. Камера была направлена на стол.

– Вот вам доказательства! Узнаете себя? – спросил капитан злорадно.

– Я-то себя узнаю. Что же получается? Получается, что существует адвокатская тайна общения с клиентом. А вы, оказывается, товарищ капитан, нас пишете? – перешел я в наступление.

Капитан удивленно посмотрел на меня, не ожидая такого отпора.

– Я сейчас же пойду на телевидение и в газеты и дам интервью, что все беседы адвоката в вашем следственном изоляторе полностью записываются. В таком случае нам не только в Совет Европы вступать, но в сталинском времени надо остаться!