– Самолет точно был в норме?

– Да, сэр. – В голосе Толивера звучит сталь. – Загляните в мой отчет. Следственный комитет обнаружил поломку конструкции на взлете, в свете случившегося поспорить не могу, но по данным внешнего осмотра самолет был в полном порядке. Плюс двигатели совершенно новые – налет меньше двадцати часов.

Бедекер кивает.

– Китт, а Дейв не говорил ничего необычного?

Толивер хмурится, вспоминая.

– Во время проверки? Нет, сэр. Хотя… он пошутил насчет… м-м… орального секса с курицей. Вроде и все.

Бедекер усмехается и задает новый вопрос:

– У него был багаж?

– Да, сэр. Летная сумка и здоровенная коробка.

– Коробка?

– Так точно, сэр! Я уже рассказывал полковнику Филдсу и остальным.

– Расскажите теперь мне, – просит Бедекер.

Толивер закуривает.

– Особо и рассказывать нечего, сэр. Я ходил в дежурку за курткой, а когда вернулся, конгрессмен Малдорф выгружал коробку из машины.

– Говорите, большая была коробка?

Толивер показывает руками размер примерно два на два фута.

– Дейв положил ее в грузовой отсек?

– Нет, сэр. Привязал к заднему сиденью.

– Как следует привязал? – уточняет Бедекер. – Не могла она слететь в пути?

– Никак нет, сэр! – отчеканивает Толивер. – Привязано было на совесть.

– У заднего сиденья были подлокотники?

Толивер качает головой.

– Откуда бы им взяться?

– А у кресла Дейва?

– Да, – отвечает Толивер, а в глазах читается неприкрытое «Конечно, тупица!»

Бедекер делает пометку в блокноте.

– Дейв говорил про содержимое коробки?

– Так точно, сэр! – ухмыляется Толивер. – Сказал, что там подарок его сынишке на день рождения. Я еще спросил, сколько лет мальчугану, а конгрессмен улыбнулся, мол, через две недели исполнится минута. Его жене поставили срок седьмого января.

– А что за подарок, он не уточнил?

– Никак нет, сэр. Я его поздравил, и мы стали готовиться к вылету.

Бедекер закрывает блокнот и протягивает руку:

– Спасибо за помощь, Китт. Вспомните еще что-то, майор Мунсен знает, где меня найти.

– Вас понял. – Толивер собирается уходить, но вдруг останавливается. – Полковник, было еще кое-что странное, я докладывал комитету. Может, вы уже слышали, но мало ли.

– Что именно?

– Ну, я убирал трап и, как всегда, пожелал конгрессмену Малдорфу удачного полета, а он ухмыльнулся и говорит: «Спасибо, сержант. Будем надеяться. Как-никак последний раз лечу». Тогда я значения не придал, а после задумался. Как вы считаете, к чему бы эта фраза?

– Не знаю, – отвечает Бедекер.

Толивер кивает, но уходить не спешит.

– Вас понял, сэр! А вы хорошо его знали?

Бедекер задумывается.

– Теперь уже сомневаюсь. Дальше видно будет.

– Ну я и нажрался, пардон за выражение, – объявил Дейв.

– Так точно, – подтвердил Бедекер.

Все утро они рубили дрова на холмах за Лоунроком. Бедекер с энтузиазмом махал топором, чувствуя, как испаряется пот на прохладном воздухе. Потом дрова загрузили в пикап, перекусили огромными сэндвичами с солониной и морем горчицы, запив их двумя банками пива из сумки-холодильника. По дороге до Лоунрока успели уговорить еще пару-тройку банок, потом сложили дрова в поленницу за домом, снова хлебнули пивка и отогнали пикап Кинку. Выпили с ним по баночке, а вернувшись, устроились на крыльце с пивом.

Часа в четыре Дейв объявил, что нажрался.

– С ума сойти. Наклюкаться с пива! Детский сад, скажи, Ричард?

– Так точно.

– Знаешь, что мы забыли? Мы забыли напомнить тебе, чтобы ты напомнил мне заехать на отцовское ранчо.

– Угу. Напомни, чтобы я напомнил тебе завтра.

– Чего тянуть! Двинем прямо сейчас.

Бедекер потащился вслед за Дейвом, наблюдая, как тот швыряет вещи в джип, после забрался на переднее сиденье, стараясь не расплескать пиво.

– Ты чего там набрал? Мы переезжаем?

– Нет, едем на пикник. – Дейв уложил багаж и сел за руль. – Предстартовый отсчет начинай!

– Есть, – отозвался Бедекер, поворачиваясь к нагромождению на заднем сиденье.

– Сумка-холодильник?

– Есть.

– Пиво?

– Есть.

– Мангал?

– Есть.

– Гамбургеры?

– Есть.

– Булки?

– Есть… нет, погоди. Красный свет по пункту… А, все в порядке, они под мешком с углем.

– Мешок с углем?

– Есть.

– Жидкость для розжига?

– Есть.

– Фонарик?

– Есть.

– Винчестер?

– Есть. А на фига?

– Отстреливаться от гремучих змей, – пояснил Дейв. – Их в этом году море. Осень выдалась теплая, вот результат. Никак не угомонятся, твари.

– Ясно.

– Наполнение баков горючего и окислителя, система подачи топлива?

– Есть. – Бедекер откупорил банку пива и передал ее Дейву.

– Зажигание! – Джип дал задний ход, развернулся в облаке пыли и рванул на север по главной улице Лоунрока мимо ржавой брошенной бензоколонки. – Хьюстон, есть взлет! – доложил Дейв.

– Принято.

Дейв свернул по узкой дороге на северо-восток, в каньон. Проскакав по рытвинам с четверть мили, джип выехал на ровную дорогу.

– Тангаж и рыскание в норме, – отрапортовал Дейв. – Ожидаем режим Один-Чарли.

– Есть Один-Чарли.

Колеса прогрохотали по решетке над ямой у ворот пастбища, кусок угля выскочил из мешка и исчез в туче пыли позади.

– Внутренний двигатель отключился по расписанию. Переходим к отделению ступени. – Правое колесо подпрыгнуло на булыжнике, кепка с надписью «Борт номер полтора» слетела с головы Дейва и закатилась под мангал. – Отстрел произведен.

– Принято.

За крутым поворотом начинался подъем в гору. Дейв переключился на вторую скорость, затем на первую.

– Готовность к отделению второй ступени. – Дорога превратилась в узкую полоску. С одной стороны были огромные валуны, с другой – отвесный обрыв.

– Принято, – ответил Бедекер. – ГБТ.

– ГБТ, – подтвердил Дейв.

Миль шесть они катили вдоль голых каменистых гребней, спускались в каньон и снова взбирались на плоские горные плато. Через полчаса Дейв свернул с тропы на дорогу из гравия, впереди показалось ранчо. Проехав пустой выгон для скота, джип продрался через заросли кустарника и остановился перед заброшенным деревянным строением, за которым виднелись амбар и несколько хозяйственных построек поменьше.

Бедекер вылез из машины и пошел вслед за Дейвом, осторожно ступая по хрустящей траве и высматривая змей. Выбитые окна, лестница без перил, обвалившаяся терраса – дом стоял необитаемым целую вечность, хотя строился с любовью и знанием дела. Террасу, уцелевшую по трем сторонам, украшала деревянная резьба, внутренняя отделка поражала тщательностью, а центральный камин был аккуратно сложен из больших камней.

– Давно тут никого? – спросил Бедекер, переступая на кухне через кучу осыпавшейся штукатурки.

– Папаша скончался в пятьдесят шестом, – ответил Дейв. – Потом тут еще раза два менялись хозяева, но ни у кого дело не пошло. Земли маловато… Отец так и не решил, кем ему быть – фермером или скотоводом. Для фермы не хватает воды, а для нормального ранчо – пастбищ.

– А тебе сколько было, когда он умер?

Дейв отхлебнул пива, глядя в кухонное окно.

– Семнадцать. Это было первое лето, когда я не приехал, у меня уже была девушка и работа в Талсе, не до того стало. – Он швырнул пустую банку в раковину. – Пошли выйдем, покажу кое-что.

Сарай тоже строился основательно. Бедекер разглядел на чугунных петлях дверей клеймо: «Лебанон, Пенсильвания, 1906 год». За амбаром и сарайчиками начиналось поле, и Бедекер снова вспомнил о змеях, но Дейв вскоре остановился и показал на обширную круглую впадину посреди пастбища.

– Озеро Кут-Лейк, – усмехнулся он.

Присмотревшись, Бедекер понял, что холмик, на который они поднялись, когда-то был частью восточного берега. Гнилые доски под ногами выстилали желоб оросительной канавы, а у высохшей промоины виднелись остатки запруды. Еще одно старое русло начиналось у западного конца впадины, где над бывшим берегом, заросшим сорняками, нависали ветви тополей.