– А ТЕПЕРЬ ИИСУС НАШ ХРИСТОС! ПОГЛЯДИМ, НА ЧТО ОН СПОСОБЕН! ЕСЛИ ОН ЕСТЬ ВООБЩЕ!

Гэвин бросился к пологому краю валуна и стал карабкаться наверх. Молния вспорола черную тучу и обрушилась на восточный пик Анкомпагре.

– ПЯТЬ И ПЯТЬ. ВОНЮЧИЙ СЛАБАК!

Гэвин соскользнул вниз и снова начал взбираться. Томми отскочил к верхнему краю валуна.

– ДАВАЙ ЕЩЕ!

Дождь плотной стеной надвигался на плато.

– НУ ЖЕ, ЯХВЕ! ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА ТВОЯ, СТАРЫЙ ПЕРДУН! ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НА…

Шест вдруг ярко вспыхнул неоновым светом, волосы мальчика встали дыбом, извиваясь словно змеи. Гэвин бросился на сына, увлекая вниз, и в тот же миг небеса разверзлись громом и молнией. Ослепшего и оглохшего Бедекера швырнуло на землю.

Неизвестно, попала молния в валун или нет – утром никаких следов там не было. Придя в себя, Бедекер понял, что заслонил Мэгги своим телом в тот момент, когда она пыталась заслонить его. Поднявшись, они огляделись по сторонам. Дождь лил как из ведра. Их палатка единственная пережила стихию. Бледный как смерть, Том Гэвин стоял на четвереньках и тяжело дышал. Томми свернулся калачиком на сырой земле, сотрясаясь от рыданий. Диди склонилась над ним, придерживая за плечи, точно младенца, и закрывая от дождя. Футболка у нее на спине намокла, облепляя каждый позвонок. Лицо в затухающих вспышках молнии выражало ликование. И вызов.

Мэгги прижалась к Бедекеру, коснувшись мокрыми волосами щеки.

– Десять баллов, – шепнула она и поцеловала его в губы.

Дождь лил всю ночь.

К рассвету они уже были на южном хребте.

– Странно все это, – заметила Мэгги. Бедекер согласно кивнул, продолжая карабкаться вверх, в десяти ярдах позади Гэвина. Задолго до рассвета, в кромешной темноте, Гэвин собрался, бросив лишь: «Я пришел покорить вершину, и покорю!» Мэгги и Бедекер толком ничего не поняли, но отправились следом. Внизу, в тени Анкомпагре, виднелись два купола палаток. Ночью, когда стихия миновала, палатку Гэвинов общими силами водрузили на место. Палатка Томми превратилась в кучу тряпья, обрывки нейлона разметало по плато. Когда Бедекер и Гэвин искали спальный мешок и вещи мальчика, то обнаружили еще две бутылки виски – как объяснила Диди, из домашних запасов, которые держали для гостей.

Они нагнали Гэвина, когда тот встал передохнуть на высоте двенадцать тысяч футов. Взбирались по крутому восточному склону, предпочтя его пологому южному. У Бедекера стучало сердце, он устал, но в целом чувствовал себя неплохо. Раскрасневшаяся Мэгги тяжело дышала, но, почувствовав его прикосновение, улыбнулась.

– Эй, глядите! – Гэвин указал на отдаленный хребет и крохотную фигурку, взбирающуюся по отвесной тропе.

Бедекер присмотрелся.

– Это Люд.

Парень соскользнул вниз, упал, но быстро встал на ноги.

– Дельтаплан так и не бросил, – покачал головой Гэвин. – Охота человеку гробиться из-за ерунды.

– «О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли и мчаться вслед, в пути не уставая»[2], – процитировала по памяти Мэгги. Заметив вытаращенные глаза своих спутников, смущенно пояснила: – Гете.

Гэвин кивнул, поправил рюкзак и зашагал дальше.

– Говоришь, не могла запомнить первую строфу «Танатопсиса»? – хитро прищурился Бедекер.

Мэгги пожала плечами и ухмыльнулась в ответ. Вдвоем они двинулись навстречу сияющему восходу.

На высоте тринадцати тысяч футов валялись обрывки маленькой походной палатки. Чуть поодаль, приткнувшись к скале и зажав руки между коленями, сидела Мария. Солнце светило уже вовсю, озаряя золотом местность, но девушка дрожала как в лихорадке. И продолжала трястись, даже когда Мэгги укрыла ее пуховиком.

– У… у… ураган с-сорвал палатку, – бормотала Мария, стуча зубами. – Все п-промокли к чертям.

– Теперь все в порядке, – успокаивала ее Мэгги, прижимая к себе.

– Мне н-надо… н-на… гору. – Девушка едва шевелила посеревшими губами.

– Только не сегодня. – Гэвин быстро-быстро растирал ее руки с побелевшими кончиками пальцев. – Переохлаждение, – пояснил он, – тебя надо срочно переправить вниз.

– Скажите Л-Люду… я не нарочно… – всхлипнула Мария, сотрясаясь от рыданий и холода.

– Я провожу тебя в лагерь. У нас там горячий кофе и суп, – Мэгги помогла дрожащей девушке подняться.

Бедекер вызвался с ними и остолбенел, услышав решительное «Нет!».

– Ты должен идти до конца, – заявила Мэгги. – Вы оба. – Она посмотрела на Бедекера со значением, которого тот не понял.

– Уверена? – переспросил он.

– Абсолютно. Ты должен идти, Ричард.

Кивнув, он повернулся, но его остановил вопль Марии:

– Погодите! – Трясущимися руками она достала из рюкзака пластиковый контейнер и всучила его Бедекеру. – Люд забыл, что он у меня. Передайте обязательно.

Бедекер вместе с подошедшим Гэвином заглянули в контейнер – внутри на поролоновой подкладке лежали два одноразовых шприца и две ампулы с прозрачной жидкостью.

– Мы не будем ничего передавать, – огрызнулся Гэвин.

Мария растерянно заморгала:

– Но… Ему очень надо. Он забыл вчера.

– Нет, – повторил Гэвин.

– Не переживай, передадим. – Бедекер сунул контейнер в карман летной куртки, пресекая поток негодования товарища: – Это инсулин. – Коснувшись руки Мэгги, он двинулся впереди Гэвина по сужающейся тропе.

Люд не дошел до вершины каких-то полторы тысячи футов и теперь, скорчившись, лежал на земле, не снимая огромного рюкзака с привязанными к нему ребрами кайта в ярких чехлах. Глаза широко открыты, но лицо бледное как у покойника, из груди вырывается сиплое дыхание.

Бедекер с Гэвином освободили беднягу от ноши и привели в чувство. Потом все трое сидели на скале у самого края обрыва в две тысячи футов. Далеко внизу цвел альпийский луг. Тень Анкомпагре растянулась на милю, медленно наползая на крутые отвесы Маттерхорна. Впереди, насколько хватало глаз, простирались острые пики и каменистые плато с пятнами снега. Внизу, на южном склоне, Бедекер различил красную рубашку Мэгги. Девушки двигались не спеша, поодиночке.

– Спасибо, чувак, – поблагодарил Люд, возвращая флягу Гэвину. – Очень кстати. Вода у нас кончилась еще до урагана.

Бедекер протянул ему контейнер со шприцами.

Парнишка смущенно запустил дрожащую пятерню в бороду.

– Ну ничего себе… вот спасибо, – тихо добавил он. – Баран, совсем забыл, что он у Марии, а сам еще наелся вчера всякого.

Во время инъекции Бедекер тактично отвернулся. Гэвин глянул на часы.

– Почти без четверти восемь, мне пора двигать. Дик, поможешь нашему другу спуститься, я догоню.

Бедекер промолчал.

Люд громко расхохотался.

– Забудь, приятель! Я не для того пехал пятнадцать миль, чтобы теперь тащиться назад. Усек? – Он с трудом поднялся, закинул на спину рюкзак, сделал пять шагов по песчаному склону и рухнул на колени.

– Погоди. – Бедекер отвязал длинные чехлы и помог парнишке подняться. – Я несу их, а ты остальное.

Ноша оказалась на удивление легкой. Вдвоем с Людом они побрели вверх. Гэвин хмыкнул и пошел на обгон.

Подъем становился все круче, тропа – у́же, а от вида захватывало дух. Последняя сотня метров далась особенно тяжело. Легкие слипались от недостатка воздуха, в ушах звенело, пульс бешено стучал в висках, все вокруг сливалось в одно большое пятно. Под конец Бедекер двигался почти на автомате, механически переставляя ноги. Гравитация давила мертвым грузом, пригибая к неровной поверхности скал. Преодолев широкую равнину и едва не рухнув с каменистого обрыва, он сообразил, что цель достигнута, сбросил поклажу и устало опустился на землю. Люд плюхнулся рядом.

Гэвин устроился на валуне неподалеку и, подтянув одно колено, закурил трубку. В чистом воздухе поплыл резкий, сладковатый запах табака.

– Лучше тут не задерживаться, Дик, – предупредил Гэвин. – Передохнем и пойдем обратно, к Хенсон-Крик.