Гэвин тем временем вещал о том, что случилось после триумфального завершения полета на Луну, как он уволился из НАСА вслед за Бедекером, а потом мыкался с аптечным бизнесом в Калифорнии.

– Я зашибал большие деньги. У нас был домина в Сакраменто и пляжный домик к северу от Сан-Франциско. Диди могла позволить себе любую роскошь, но счастлив я не был… Понимаешь, Дик? Не был я счастлив.

Бедекер кивнул.

– Да и с Диди отношения разладились, – продолжал Гэвин. – С виду наш брак казался образцовым, но что-то… главное из него исчезло. Причем мы оба это понимали. И вот осенью семьдесят шестого один приятель пригласил нас на христианский уикенд, организованный его церковью. Там все и началось. Впервые в жизни… это при всем моем религиозном воспитании – впервые я по-настоящему услышал Слово Божье и принял Его. Потом мы с Диди пошли в церковь, получили наставление по вопросам брака, и дела стали налаживаться. С тех пор я много думал о… послании, которое получил, точнее, узрел, там, на орбите. Так продолжалось вплоть до весны. Пятого апреля семьдесят седьмого года я проснулся с мыслью, что остаток жизни должен прожить во Христе. Истинно уверовав! Тогда я встал на колени и принял Его своим Господом и Спасителем. И ни разу не пожалел о своем решении. Ни разу, Дик. Ни на секунду!

Бедекер понимающе кивнул.

– А это итог? – Он многозначительно обвел глазами офис.

– Угадал, – засмеялся Гэвин, но немигающий взгляд оставался напряженным. – Конечно, получилось все не сразу, но как видишь. Ладно, пойдем, познакомлю тебя с ребятами. На полный рабочий день у нас шестеро сотрудников и еще с десяток волонтеров.

– И чем они тут занимаются целый день? – осведомился Бедекер.

Гэвин поднялся.

– В основном отвечают на звонки. «Апогей» – организация некоммерческая. Ребята организуют мои выездные лекции, проводят совместные акции с местным духовенством и обществом «За Христа», готовят ежемесячные публикации, наставляют страждущих на путь истинный, специалисты ведут программу реабилитации наркозависимых… Если в двух словах, выполняют волю Божью, когда Он благоволит ее явить.

– Напряженный график, – заметил Бедекер. – Почти как в старые времена, перед полетом, – добавил он и смутился – настолько неуместно это прозвучало.

– Верно, – согласился Гэвин, приобнимая его за плечи, – почти. И график напряженный, и ответственность большая, и дисциплина строгая. Только наша задача в миллиард раз важнее полета на Луну.

Бедекер молча кивнул и последовал за Гэвином, как тот вдруг резко обернулся и посмотрел товарищу в глаза.

– Дик, ты ведь не христианин?

Минутная растерянность тут же сменилась гневом. Бедекер становился сам не свой всякий раз, стоило ему услышать этот вопрос, в котором неизменно чудилась агрессия пополам с провинциальной узколобостью. И всякий раз он не знал, что ответить. Его отец одно время причислял себя к Нидерландской реформаторской церкви, а мать вообще мало интересовалась религией. Джоан была католичкой и воспитывала Скотта в тех же традициях, поэтому долгие годы Бедекер не пропускал ни единой воскресной службы. А вот в последние десять лет он стал… стал кем?

– Нет, – ответил Бедекер, сдерживая гнев и смело глядя на Гэвина. – Я не христианин.

– Так я и думал. – Гэвин снова стиснул его плечо. – Тогда скажу прямо: я буду молиться, чтобы ты стал христианином. Пойми, это из лучших побуждений, Дик. Из самых лучших.

Бедекер кивнул, но промолчал.

– Ладно, идем, – воодушевился Гэвин. – Познакомлю тебя с нашими славными ребятами.

Вымыв посуду подогретой на костре водой, Бедекер вместе с Гэвином, Мэгги и Томми пошли пообщаться с «новенькими».

– Всем привет! – поздоровался Гэвин.

– Здрасьте, – кивнул рыжий.

Девушка и толстяк молча уставились на незнакомцев. Бородач по имени Люд не отрывал взгляд от костра, бросавшего отблески на лица.

– Идете через перевал к плато и на Хенсон-Крик? – полюбопытствовал Гэвин.

– Нет, мы хотим взобраться на Анкомпагре, – заявил блондинистый толстяк в шортах.

Гэвин присел на корточки у костра. Остальные последовали его примеру. Мэгги сунула в рот травинку и стала жевать.

– Какое совпадение, и мы туда же, – сообщила она. – Судя по карте, до южного хребта миль девять, да?

– Верно, – подтвердил рыжий.

Бедекер указал на металлические трубки в чехлах.

– Не тяжело тащить такое в гору?

– Это «Рогалло», – пояснила брюнетка Мария.

– Вау! – ахнул Томми. – И как я сразу не допер. Круто!

– «Рогалло», – задумчиво повторил Гэвин. – Теперь ясно.

– Что за «Рогалло»? – удивилась Мэгги.

– Кайт, – ответил блондин. – Дельтаплан, короче.

– А серия? – спросил Бедекер.

– «Феникс-шесть», – сообщил рыжий. – Слыхали?

– Нет, – покачал головой Бедекер.

– Будете запускать с южного хребта? – прищурился Гэвин.

– Нет, с самой вершины. – Мария покосилась на бородача, молча сидевшего поодаль. – Наша с Людом задумка.

– С вершины! – благоговейно выдохнул Томми. – Вот это да!

– А то! – Рыжий пошевелил угли. – Запустим и сделаем короткометражку для универа. Рассчитываем в общей сложности минут на сорок пять, это после монтажа и обработки. Ну и это… на фестивали разные пошлем. Вдруг какая спортивная компания заинтересуется для рекламы.

– Занятно, – кивнул Гэвин. – Только зачем идти таким сложным путем?

– В смысле? – встрепенулась Мария.

– В смысле, что по этой тропе получится вдвое длиннее, чем если доехать от Лейк-Сити до Хенсон-Крик и дальше на север пешком.

– У нас только один путь, – ожил бородач. От звука его хриплого гортанного голоса все смолкли, но он даже не обернулся, продолжая глядеть на огонь. Языки пламени плясали в глубине его запавших глаз.

– Удачи, – пожелал Гэвин, вставая. – И хорошей погоды.

Бедекер и Мэгги поднялись следом, один Томми остался сидеть у костра.

– Я задержусь на пару минут, – сказал он. – Хочу послушать про дельтаплан.

– Только недолго, – предупредил Гэвин, помедлив.

Вернувшись в лагерь, он вкратце пересказал разговор Диди.

– А это не слишком рискованно? – встревожилась она.

– Это идиотизм, – отрезал Гэвин.

– Дельтапланы – штука красивая, – вставил Бедекер.

– И опасная, – добавил Гэвин. – Мой приятель, пилот «Истерн эйрлайнз», погиб из-за такой штуковины, и двадцать восемь лет летного стажа не помогли. Его дельтаплан потерял высоту, и он пошел на снижение, чтобы набрать скорость… Лично я сделал бы то же самое. Как и ты, Дик, согласись. Это уже рефлекс, но на таких игрушках все работает по-другому. Короче, рухнул с высоты пятьдесят футов и сломал себе шею.

– А тут гора… – содрогнулась Диди.

– Сейчас вовсю летают с гор, – попытался разрядить обстановку Бедекер. – К югу от Сент-Луиса есть высоченный карьерный отвал. Сам не раз наблюдал, как оттуда летают, и ничего.

– Одно дело высокий холм или береговой утес, и совсем другое – Анкомпагре, – хмыкнул Гэвин. – Вот завтра поднимемся повыше, сам увидишь. Анкомпагре как многоярусный торт, куда ни глянь – сплошные склоны и хребты.

– Значит, с теплыми восходящими потоками там напряг, – протянул Бедекер.

– Не то слово! Вдобавок, ветрище на высоте четырнадцать тысяч футов. Правда, плато на три тысячи ниже, но все равно выходит больше десятки. И вдобавок, плато все в булыжниках и валунах. Говорю же, самоубийство чистой воды.

– Зачем они тогда это затеяли? – нахмурилась Мэгги, сверкнув изумрудами глаз в свете костра.

– Видели, какие руки у бородатого… у Люда? – спросил Гэвин.

Переглянувшись, Бедекер и Мэгги покачали головами.

– Они все исколотые, – пояснил Гэвин. – Парень на игле.

В лагере киношников раздался оглушительный смех, потом заиграла музыка.

– Хоть бы Томми поскорее вернулся, – беспокоилась Диди.

– Давайте рассказывать страшилки у костра! – предложила Мэгги.

– Нет, – решительно осадил ее Гэвин. – Никакой мистики и чертовщины. Как насчет походных песен?