– Давно ее знаешь? – поинтересовался Гэвин.

– Мэгги? Познакомился этим летом в Индии. Я же вчера говорил, она – подруга Скотта.

– Ясно, – протянул Гэвин, явно желая добавить что-то еще, но вместо этого встал и отряхнул джинсы. – Пора разжигать костер и ужинать. Поможешь?

– Конечно. – Бедекер поднялся и осторожно зашагал по траве, чувствуя голыми ногами каждую веточку и камешек. – Только сперва помогу Мэгги с палаткой.

Стараясь ступать полегче, он спустился к девушке.

По религиозному каналу шел один из многочисленных клонов «Хвалы Иисусу». Декорации в духе дешевой готики, благородная седина ведущего в тон к серому костюму из полиэстера. На экране постоянно висел десятизначный телефонный номер на случай, если зритель захочет вдруг сделать пожертвование и забудет адрес, хотя супруга ведущего, дама в белом парике, демонстрировала его каждые две минуты. У дамы явно наблюдалось нервное расстройство: она рыдала, зачитывая письма от зрителей, раскаявшихся и уверовавших во время эфира, рыдала, когда бывший исполнитель кантри, а ныне паралитик, исполнял «Благословен Спаситель», рыдала, когда очередная гостья рассказывала про чудесное исчезновение восьмифунтовой опухоли с шеи. И так все десять минут, пока в студии не появился Том Гэвин. Самое поразительное, что тушь неврастенички, наложенная не иначе как лопатой, даже не потекла.

Бедекер успел переодеться в пижаму и потянулся выключить телевизор, как вдруг на экране возник его старый товарищ.

– Наш следующий гость узрел величие творений Господа так, как дано узреть лишь единицам, – проговорил ведущий профессионально-внушительным тоном, характерным для успешных дельцов и чиновников средней руки.

– Хвала Иисусу! – мгновенно откликнулась неврастеничка.

– У нас в студии Томас Милбурн Гэвин, майор ВВС, герой войны во Вьетнаме…

«Том перегонял самолеты из Калифорнии на базы в Окинаве, – подумал Бедекер. – Да уж…»

– …удостоенный президентом «Медали Свободы» за участие в полете «Аполлона» на Луну в 1971 году, – продолжал ведущий.

«Нам всем тогда вручили медали. Будь на корабле кот, вручили бы и ему».

– …летчик-испытатель, инженер, астронавт, известный ученый…

«Никакой он не ученый, ни одного не было вплоть до Шмидта. А степень Том получил в Калифорнийском технологическом позже нас всех, да и то лишь чтобы не вылететь из программы подготовки на базе Эдвардс».

– …и самое главное – первый истинный христианин, ступивший на Луну, – возвестил ведущий.

«Не ходил он по Луне!»

– Друзья, встречайте – майор Томас Гэвин!

Гэвин обменялся рукопожатием с ведущим, подставил щеку для поцелуя его супруге и, кивнув парализованному певцу и женщине, избавившейся от опухоли, присел на краешек длинного дивана. Чета ведущих тем временем устроилась в мягких креслах, с виду – по крайней мере, на маленьком экране – напоминавших обитые велюром троны.

– Том, расскажите, как вы впервые, будучи на Луне, услышали глас Божий.

Гэвин с готовностью кивнул и повернулся в камеру. На взгляд Бедекера, приятель ни капли не постарел с тех пор, как они втроем с Дейвом Малдорфом проводили бесчисленные часы в барокамере в семидесятом и семьдесят первом. На Томе была форма ВВС с нашивками различных полетов НАСА. Выглядел он стройным и подтянутым. Бедекер с тех пор набрал двадцать фунтов и не влезал ни в одну старую форму.

– С удовольствием расскажу. – Гэвин растянул губы в сдержанную улыбку, хорошо знакомую Бедекеру. – Но прежде, Пол, хочу уточнить – по сути, я не был на Луне. Согласно программе полета, двое членов команды спускались на поверхность в лунном модуле, а третий оставался на лунной орбите, чтобы управлять системами в командном отсеке и сообщать сводку из Хьюстона. Меня и оставили в командном отсеке.

– Да-да, разумеется, – поспешно согласился ведущий, – но все же, проделав такой путь, вы почти побывали на Луне!

– Двести сорок тысяч миль минус где-то шестьдесят тысяч футов. – Гэвин снова сдержанно улыбнулся.

– Если остальная команда привезла пыльные булыжники, то вы привезли Откровение Господне. Верно, Том? – спросил ведущий.

– Совершенно верно, Пол, – согласился Гэвин и поведал, как провел пятьдесят два часа в командном отсеке, совершенно один, как остался без радиосвязи на другой стороне Луны и как Господь заговорил с ним в районе кратера Циолковского.

– И это был глас из истинного Центра управления, не так ли? – уточнил ведущий.

Его супруга, взвизгнув, молитвенно сцепила руки. Аудитория взорвалась аплодисментами.

– Том, – с удвоенной серьезностью в голосе ведущий подался вперед, доверительно дотронувшись до колена астронавта, – все, что вы видели в ходе этого… необычайного паломничества… похода к далеким звездам… все, о чем вы рассказывали молодежи… Можно ли назвать это доказательством истины Слова Божьего, изложенного в Библии? Доказательством славы нашего Спасителя, Иисуса Христа?

– Безусловно, – ответил Гэвин, глядя в камеру с яростной решимостью в глазах, которая всегда проявлялась у него во время соревнований по гандболу среди экипажей «Аполлона». – И еще… полет на Луну, при всей своей уникальности, не идет ни в какое сравнение с днем, когда я обрел Христа, своего Господа и Спасителя!

Ведущий повернулся в камеру и победно кивнул. Аудитория ответила овациями. Супруга ведущего пустила слезу.

– И вы, Том, решили явить свидетельство Божье другим и приобщить их к Христу, так?

– Совершенно верно, Пол. Например, в прошлом месяце мне выпала честь побывать в Китайской Народной Республике и там посетить одну из немногих оставшихся семинарий…

Бедекер откинулся на кровати, прикрыв рукой глаза. Том ни словом не обмолвился об откровении за все три дня обратного полета, и потом, на итоговом совещании во время недельного карантина. По сути, Том молчал целых пять лет и впервые выступил со своим сенсационным заявлением по радио аккурат после того, как лопнул его бизнес в Сакраменто. Сразу после ток-шоу на радио они с Диди переехали в Колорадо, где основали общество евангелистов. Бедекера не удивляло, что Том не поделился ни с ним, ни с Дейвом; командой они были отличной, но вот близкие отношения так и не сложились, несмотря на двухлетние тренировки бок о бок.

Бедекер снова сел и уставился на экран.

– …гостем нашей прошлой передачи был выдающийся ученый, – продолжал ведущий, – христианин и борец за введение креационизма в школьную программу… вы, Том, знаете, что сейчас детей потчуют необоснованной, кощунственной теорией о происхождении человека от обезьяны и прочих низменных форм жизни… И этот выдающийся, признанный ученый заявил, что ежегодно наша планета сталкивается с множеством метеоров… Том, вы наверняка видели их в космосе?

– Микрометеориты всегда вызывали опасения инженеров-конструкторов, – заметил Гэвин.

– Словом, миллионы маленьких… как бы поточнее сказать… маленьких камешков, да, Том? Миллионы камешков ежегодно попадают в атмосферу Земли, которой, если верить обезьяньей теории, уже сколько? Три миллиарда лет?

«Четыре с половиной, кретин!»

– Более четырех миллиардов, – поправил Гэвин.

– Именно, – улыбнулся ведущий. – Так вот, наш выдающийся гость заявил, и даже доказал математически, что при таком раскладе наша планета давно скрылась бы под огромным слоем метеоритной пыли!

Аудитория бешено зааплодировала. Неврастеничка сложила руки и сквозь шум восславляла Христа, раскачиваясь взад-вперед на кресле. Гэвин улыбнулся и тактично сделал вид, что смущен. Бедекеру вспомнился обломок «оранжевой руды», который они с Дейвом взяли у Холмов Мариуса. Согласно пробам аргона-39 и 40, обломок троктолитовой брекчии имел возраст 3,95 миллиарда лет.

– Извечная проблема теории эволюции в том, что она идет вразрез с научными методами, – начал Гэвин. – Человеческая жизнь скоротечна, а посему ученые лишены возможности лично наблюдать пресловутые механизмы эволюции, которые так рьяно постулируют. Геологические данные тоже вещь спорная. Вот почему научные теории обречены на противоречия, в то время как все без исключения библейские трактовки оправдывали себя не единожды.