Потом вернулся в зал и стал уже не спеша есть и допивать оставшуюся водку. Закончив трапезу, убрал всё со стола, увезя в холодильник то, что ещё можно было оставить.

Потом поехал к себе комнату и за журнальным столиком занялся разборкой и чисткой пистолета. Это действие его всегда успокаивало и придавало уверенности.

На следующий день гости пришли на полчаса позже и действительно принесли ему крупы, гречку, рис, горох и макароны. Не поленились купить и кусок ветчины и разумеется водки, на этот раз принесли две бутылки. Андрей скривился, водку пить он не хотел. И попросил поставить её в холодильник. Крупы отнесли в шкафчики на кухне и опять расселись в зале за круглым столом. Максим сразу бросил взгляд на сервант и стал оглядываться по сторонам. Андрей улыбнулся, что-то типа этого он и ожидал. Значит точно, им нужна икона.

— Лена, можно вас попросить поставить чайник? Там у меня есть пряники, печенье — посидим, попьём чайку.

— А что, водку не будем? — сделав наивные глаза, спросила она.

— Нет, я не хочу. Но если вам это надо, то — пожалуйста. Водка ваша, знаете, где стоит.

Она пожала плечами и ушла на кухню, наполнить чайник и поставить его на газ.

И тут не выдержал их старший Максим:

— Скажите, Андрей, а у вас вчера вон там стояла очень интересная икона, я её сразу заметил, а сегодня её нет. Если она пропала, то вы на нас не думайте, мы её не трогали.

«Ух ты, какой шустрый, закидоны какие мудрёные», — подумал Андрей, а сам сказал:

— А я на вас и не думаю, потому что знаю, где она.

— А можно её поближе рассмотреть?

— Можно, отчего же нельзя. Смотреть, не дыры протирать.

В это время вошла их муза Леночка с вазой печенья и пряников в руках.

Андрей расстегнул рубаху и вытащил из-за пазухи икону на шнурке и, держа её одной рукой, протянул в сторону Максима, не снимая с шеи. Тот встал со стула и подошёл поближе. Протянул руку, чтобы взять икону, но тут произошло совсем не понятное. Икона засветилась интенсивным, синим светом, причём явно чувствовался жар, но пальцы Андрея не обжигал. Максим всё ещё машинально тянул руку к иконе, и вдруг от края оклада соскочила молния и ударила в ближний палец Максима. Его швырнуло на пол, на два метра, и он приземлился на пятую точку, ударившись затылком о стену.

Андрей сам не ожидал ничего подобного, но смутная догадка в голове была.

Лена вскрикнула:

— Что вы с ним сделали? Чем у вас заряжена икона? Разве можно электрошок вставлять в оклад?

— Да ничего я не делал, просто эту икону никто чужой взять не может.

Из угла кряхтя поднялся Максим и сказал:

— Может, если хозяин подарит её или продаст.

— А если хозяин не хочет дарить или продавать? — ехидно сказал Андрей.

— Тогда надо заставить его отказаться от неё под страхом смерти или другой угрозы. И если он откажется, то кто возьмет её, тот и будет владеть.

— Тогда вам ребятки, придётся постараться. Продать я её вам не продам, подарить — тем более, да и угроз я не боюсь. Если это всё, то можем прощаться.

Компания встала из-за стола, а Максим зло произнёс:

— Мы придём завтра с выгодным предложением, от которого вы не сможете отказаться, — и они все вышли из квартиры.

Андрей запер дверь, ему стало не по себе, и он решил выпить. Достал из холодильника водку, принесённую этими типами. Сам себе сказал: «Наплевать» и открыл бутылку.

Нажрался он капитально, пил горькую без закуски и литр водки его срубил. А теперь он сидел у окна с запахом ацетона изо рта и ждал, когда придут странные благодетели.

ГЛАВА 1

Нет, терпеть такое состояние просто не возможно. Андрей подъехал к серванту и открыл бар. В дальнем уголке у него стояла початая бутылка коньяка, он держал её в лечебных целях и иногда пил чай, заваренный на травах, и добавлял туда немного коньяка.

Теперь, чтобы поправиться, он налил себе этого напитка в стаканчик и немедленно выпил, не закусывая. Ароматная жидкость, обжигая горло, проскользнула в желудок и отдалась там спазмами, но он удержал её внутри, занюхал рукавом и поехал на кухню.

Закурил сигарету, а бушевавший желудок слегка успокоился. Докуривая сигарету, он почувствовал разливающееся по телу тепло. Заметно полегчало.

Ну что же, теперь можно и подышать воздухом, и он направился в зал к открытому окну, но вдруг остановился, почувствовав, как его что-то толкнуло в грудь.

— Не понял, — сказал Андрей. — Что за нах… нах…?

Конечно же, ему никто не ответил, и он снова начал движение в зал. На подъезде к окну толчок в грудь повторился, но уже двойной, не сильный, такой как кошка, которую ты положил на грудь, чтобы погладить, а она начинает перебирать лапами.

Андрей списал всё на воспаленный алкоголем мозг, и поудобней уселся в коляске возле окна. На улице была весна. Уже появилось трава, солнце ласково пригревало, был конец апреля. И тут вдруг, он снова почувствовал несколько толчков в грудь.

— Да что же это такое, вроде подлечился, а теперь другая напасть, — возмутился Андрей.

И следом начались непрерывные толчки. Было такое ощущение, что он и, правда, положил «кота-топтуна» себе на грудь.

— Да ё-маё, — сообразил Андрей. — Похоже, икона ожила. И он расстегнул рубашку и достал икону, чтобы взглянуть на неё. В его руке икона продолжала вибрировать, мягко толкая его в ладонь, при этом излучала лазурно-синий свет.

Он снял её с шеи и, держа двумя руками, пытался рассмотреть сквозь свет, что происходит с иконой, но ему это не удалось. Икона завибрировала интенсивней, с более сильной амплитудой, удерживать её стало затруднительно. Ещё два резких толчка и она выпала из его рук на пол. Андрей крутанул колеса своего кресла, чтобы рассмотреть, что происходит. Свет стал ярче и выше, но в тоже время было ощущение, что он матовый и одновременно густой и плотный.

Андрей придвинулся вперёд, вглядываясь в свечение, как вдруг из этого пучка света в комнату шагнул человек. Андрей чисто автоматически крутанул колеса своего кресла назад, сунул руку в карман, и когда кресло остановилось, он уже держал в руках пистолет.

Человек был одет как врач, медленно поднял руки и произнес:

— Спокойно, не надо стрелять. Я вам ничего плохого не сделаю.

— Песец …. вот и белочка пришла, — сказал Андрей. — Говорила мне мама: — «Не пей много, и с незнакомыми дядями».

Человек усмехнулся и сказал:

— Ты думаешь, я твоя галлюцинация?

— Вот ни хрена себе, ещё и разговаривает. Прости меня, господи, за жизнь беспутную, — произнёс Андрей и перекрестился, как будто всегда так делал.

— Ты что, идиот? — спросил человек в белом халате.

— Ага, и тебя вылечат, и меня вылечат, — фразой из кинофильма ответил Андрей. Потом резко сменил тон и, взведя курок своего «Вальтера», прошипел:

— Ты кто такой, чудило в перьях? Я никого сюда не звал.

Человек с бледным лицом выставил вперёд руки в успокаивающем жесте и проговорил:

— Спокойно, не нервничай, я пришёл с миром.

— А чё мне нервничать, это тебе надо нервничать. Ты вломился в дом к одинокому инвалиду, прикидываешься доктором. Вот дырку в тебе сделаю, скажу, что так и было, когда ко мне вломился.

— Андрей Сергеевич, уберите пистолет, и дайте мне спокойно всё объяснить.

— Ну что же, объясниться тебе я, пожалуй, дам. А вот пистолетик пока убирать не буду. А ну, двигай к столу, садись вооон на тот стул лицом ко мне и чтобы руки твои на виду были.

— Только не дергайся, а то правда, подстрелишь меня, — сказал человек и плавно направился к указанному стулу.

Чем дальше он отходил от иконы, тем тускнее становилось её свечение. Человек подошёл к месту и сел на стул лицом к Андрею, руки положил на свои колени и вопросительно уставился на него.

— Так, теперь ответь мне на несколько вопросов: откуда ты меня знаешь, как здесь появился и что тебе надо?

— Хорошо, я отвечу. Но боюсь, ты не поверишь.

— А это зависит от того, насколько правдиво ты будешь говорить.