Не ощутив никакого перехода, он оказался в душе Симеона Крага.

Каким-то далеким, ускользающим уголком сознания он понимал, что на самом деле он Альфа Тор Смотритель. Он не то чтобы стал Крагом, нет, он только получил доступ ко всем воспоминаниям, мыслям и убеждениям, из которых складывалось эго Симеона Крага. И он знал, что на противоположном конце Вселенной бесприютно блуждавшее эго Симеона Крага получило доступ ко всем воспоминаниям, мыслям и убеждениям, из которых складывалось эго Альфы Тора Смотрителя.

Он начал исследовать душу Крага.

Вот детство: что-то скомканное и мокрое, затиснутое в темный угол, как грязная половая тряпка. Вот надежды, мечты, намерения, осуществившиеся и неосуществившиеся. Ложь, успехи, вражда, зависть, способности, дисциплина, самообман, мания, противоречия, фантазии, удовлетворение, разочарование и непреклонность. Вот совсем молоденькая девушка, стройная, с длинными ярко-рыжими волосами и не по годам развитой грудью, нерешительно раздвигает ноги, вот память о первой любви. Вот автоклав, и в нем бурлят зловонные химикалии. Вот на экране пляшет двойная молекулярная спираль.

Вот подозрения. Вот успех. Вот с возрастом он начинает грузнеть. Вот настойчивое бибиканье: 2-5-1, 2-3-1, 2-1. Вот башня поднимается и пронзает небо сверкающим фаллосом. Вот Мануэль улыбается, упражняется в красноречии, жеманно извивается. Вот огромный темный автоклав, и в глубине его движутся тени. Вот смыкается кольцо советников-финансистов, бормочущих бесконечный ряд цифр. Вот пухлый розовощекий ребенок. Вот ослепительно мерцающие на ночном небе звезды. Вот глубоко уважаемый и чтимый Тор Смотритель. Вот жалкий злобный Леон Сполдинг. Вот раскрасневшаяся толстушка в бешеном ритме работает бедрами. Вот взрывоподобный оргазм. Вот башня пронзает облака. Вот беспорядочное гудение фона перекрывается настойчивым бибиканьем сигнала от NGC 7293. Вот Джастин Мэйлдетто водит указкой по огромному экрану с проектом башни. Вот обнаженная Клисса Краг с большим животом и набухшими от поступающего молока сосками. Вот мокрые альфы выбираются из автоклава. Вот странной формы космический корабль с шершавым, бугристым корпусом. Вот Лилит Мезон. Вот Зигфрид Канцелярист.

Вот Кассандра Адрон падает на запорошенную снегом тундру. Вот отец Крага, лицо его скрыто туманом. Вот огромное здание, в котором андроиды проходят обучение. Вот шеренга блестящих железных роботов с открытыми для осмотра грудными панелями. Вот озеро, вода в нем темна, в тростниках плещутся бегемоты. Вот корыстный поступок. Вот предательство. Вот любовь. Вот горе.

Вот Мануэль. Вот Тор Смотритель. Вот Кассандра Адрон. Вот помятый, в пятнах, листок с диаграммами аминокислот. Вот власть. Вот похоть. Вот башня. Вот завод в Дулуте. Вот рожает Клисса, расплывается озеро крови.

Вот сигнал из космоса. Вот башня, полностью достроенная. Вот сырое мясо.

Вот гнев. Вот доктор Варгас. Вот информационный кубик высвечивает:

«Вначале был Краг, и он сказал: да будут Автоклавы, и появились Автоклавы».

Смотритель даже представить себе не мог, с какой силой и убежденностью отказывается Краг признать собственную божественность. Отказ этот представился андроиду как вздымающаяся к небу гладкая стена из блестящего белого камня, без ворот, без единой трещины, тянущаяся вдоль горизонта, пересекающая весь мир. Я не бог, говорила стена. Я не бог. Я не бог. Я не согласен. Я не согласен.

Смотритель взмыл в небо, проплыл над длинной белой стеной и мягко опустился с другой стороны.

С другой стороны было еще хуже.

На бесконечной голой равнине выстроились, как солдаты на плацу, вопросы и ответы. Что такое андроиды? Изделия, выращенные в автоклаве. Зачем они существуют? Чтобы служить человечеству. Что вы думаете о движении за равноправие? Какая глупость! Когда андроиды получат полные гражданские права? Примерно тогда же, когда роботы и компьютеры. И зубные щетки.

Неужели андроиды настолько глупы? Да нет, некоторые андроиды весьма умны.

Как и некоторые компьютеры. Человек делает компьютеры. Человек делает андроидов. И компьютеры, и андроиды – промышленные изделия. Вещи. Я против того, чтобы у вещей были гражданские права. Даже если вещи достаточно умны, чтобы просить этих прав. И молиться. У вещи не может быть бога. Вещь может только думать, что у нее есть бог. Я – не бог, что бы они там ни думали. Я сделал их. Я сделал их. Я сделал их. Они – вещи.

Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи

Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи

Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи

Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи Вещи Стена. Еще одна стена. Выше и шире, чем предыдущая. И нет никакой возможности перебраться через этот крепостной вал. По верху стены устроились стражники, готовые опорожнить на любого посмевшего приблизиться дымящиеся котлы едкого презрения. Смотритель услышал драконий рев. С неба дождем посыпался тяжелый пахучий помет. Смотритель, с трудом двигая конечностями, отполз в сторону, придавленный к земле сознанием того, что он – вещь. Он полз и полз. Он начал замерзать. Он оказался на краю вселенной, там, где уже нет вещества, и ужасный холод пустоты стал медленно просачиваться в него. Все молекулы замерли не шелохнувшись. На его розовой коже выступил иней. Дотронься до него – и он зазвенит. Щелкни по нему, и он рассыплется на кусочки. Холод. Холод. Холод. В этой вселенной нет бога. Нет избавления. Нет надежды. Храни меня Краг, нет надежды!

Он растаял и заструился алым ручейком.

Альфа Тор Смотритель перестал существовать.

Не может быть существования без надежды. Подвешенный в пустоте, лишенный всякого контакта со вселенной, Смотритель размышлял о таких парадоксальных вещах, как надежда без существования и существование без надежды, о том, что, может быть, где-нибудь есть обманщик анти-Краг, злокозненно исказивший чувства настоящего Крага. Может быть, я вошел в душу анти-Крага? Может, это анти-Краг столь непримиримо противостоит нам?

Может, еще есть надежда прорваться через стену и увидеть настоящего Крага?

Никакой надежды. Никакой надежды. Никакой надежды.

Смирившись с этой окончательной безрадостной истиной, Смотритель почувствовал, что к нему возвращается ощущение реальности. Он соскользнул куда-то вниз и снова слился с телом, которое дал ему Краг. Он опять стал собой; он лежал на кушетке в незнакомой темной комнате. С трудом скосив в сторону глаза, на соседней кушетке он увидел Крага. Вокруг засуетились андроиды.

– Вставайте, пожалуйста. Вы можете идти? Сеанс окончен. Прерван мистером Крагом. Вставайте. Вставайте.

Смотритель поднялся с кушетки. Краг тоже встал на ноги. Смотритель избегал смотреть Крагу в глаза. Краг выглядел очень серьезным, подавленным, опустошенным. Не говоря ни слова, они направились к выходу из Нью-Орланского Салона Эгообмена. Не говоря ни слова, они подошли к трансмат-кабине. Не говоря ни слова, они перенеслись в Нью-Йорк.

Тишина.

– Даже прочитав вашу библию, – наконец прервал молчание Краг, – я не мог поверить. Насколько это глубоко. Серьезно. Теперь я все понимаю. Кто дал вам право? С какой стати?

– Мы любим вас, – глухо отозвался Смотритель.

– Вы любите в первую очередь самих себя. А меня пытаетесь использовать в собственных целях. Тор, я же видел все это – там, у тебя в голове.

Интриги, сплошные интриги. Как вы манипулировали Мануэлем и пытались через него манипулировать мной…

– Сначала мы уповали на одни молитвы, – произнес Смотритель. – Потом игра в ожидание мне надоела. Я совершил грех – пытался повлиять на Волю Крага.

– Ничего подобного. Грех предполагает… святость. Тут ни о какой святости речь не идет. Ты совершил не грех, а тактическую ошибку.

– Да.

– Потому что я не бог и во мне нет ничего священного.

– Да. Теперь я это понимаю. Теперь я понимаю, что никакой надежды нет.

Смотритель направился к трансмат-кабине.

– Куда это ты? – поинтересовался Краг.

– Я должен поговорить с друзьями.

– Я с тобой еще не закончил.