— Бейрис! — Летиция чуть не взвизгнула, но шаги сына очень быстро затихли в коридоре и она затопталась на пороге рядом с Жеромом. — Ну и что теперь с ней делать? — горестно вопросила она стену перед собой.
— Что прикажете, — мажордом пожал плечами, а Люсьен тихо просочился в дверь и растворился в неожиданно навалившейся тишине коридора. — Господин Бейрис, поди, к господину Раймону побежал, чтобы в известность поставить, так тот и возражать не будет нисколечко. Не платить же ему чужие долги?
— Дверь закрой, — Летиция как-то странно посмотрела на слугу, — и Лизетту пришли, может, Валерия поесть захочет. Пойду-ка я к Раймону, чует мое сердце, что там без меня не обойтись.
Все разбежались, как крысы с тонущего корабля, даже мимо никто не ходил, вот как ошарашены свалившимся им на голову известием! Слуги наверняка обсуждают все на кухне, хозяева — наверху, а мне остается только лежать тут и ждать своей участи. Впрочем, почему это лежать, кололо последний раз уже давно, значит, я и сесть могу, а при хорошем раскладе и постоять…вроде нормально, даже ноги трястись перестали. Полежала и хватит, надо походить по комнате, так думается лучше. Эх, не успели мы сходить с Орвиллом к Лиенвиру, как планировали, вот и скрутило меня в самый неподходящий момент! Правда, с таким диагнозом любой момент будет неподходящий…вот, значит, как здесь должников к порядку призывают? И не захочешь, а побежишь платить, потому что свое здоровье дороже встанет. Не королевство, а мечта аудиторов и кредиторов, даже и беспокоиться не надо, должник сам прибежит да еще упрашивать будет, чтобы деньги взяли! Нам бы вот так устроить, ни одного алиментщика бы разыскивать не пришлось, а уж про тех, кто за границу слинял с народными капиталами, и думать бы забыли. Сами строем назад потянутся, чтоб раньше времени в ящик не сыграть… Мечтать можно сколько угодно, только вот я здесь попала, как та собака в колесо и куда бежать — неясно. Жером, прежде сочувствующий мне, принял, как должное, что за чужие долги тут никто раскошеливаться не будет. Люсьен, как более молодой, посовестился и слинял потихоньку, чтоб в глаза не смотреть, так может никто меня тут и держать больше не будет с таким хвостом-то? Бейрису поиграться не получилось, скорее, он удовлетворится моим состоянием и будет чувствовать себя отомщенным, а остальные вздохнут с радостью, что избавятся от непонятной Валерии. Не ждать же в действительности, что меня возьмут за шкварник и дадут пинка под зад? Сама уйду, чтобы не видеть злорадствующей рожи Райшера! Даже дверь не закрыли на засов, значит, я права и могу потихоньку выйти. Или это специально открыто, чтобы господ не обвинили ни в чем? Всегда же можно найти подходящее оправдание, мол, хотели помочь несчастной, да удрала она, а куда — извиняйте, господа протекторы, не знаем-с…ищите сами, вам и карты в руки.
Судя по состоянию, напоминалка работает исключительно днем, причем с утра посильнее, к вечеру — потише. Логично, не все же время должнику загибаться, иначе и денежки нести будет некому. С утра огорошить, ежели со сна забыл все да днем пару-тройку раз, чтоб помнил. Ночью пусть отдыхает да думает, что продать в счет долга, потому и болеть ничего не должно. Значит, завтра с утра надо ждать очередного приступа. Спросить бы еще, а сколько это состояние будет длиться? Вдруг здоровья не хватит денежки собрать…м-да, потом подумаю, когда до Неймара доберусь. Хотя почему до Неймара, до Лиенвира надо добраться и объяснить ему все, он же не дурак и не сволочь последняя. Где его особняк стоит, я уже знаю, буду караулить его там, чтобы поговорить…
Посетив места, какие положено посещать после целого дня лежачего состояния, я с удовольствием ополоснулась и уже более уверенно побрела к выходу. Кто-то высунулся из кухни, но окликать не стал, а я повернула к входной двери и уже около нее натолкнулась на Домниса, лениво ковырявшего в зубах.
— Куда это ты собралась, — встал он грудью на защиту засова, — ночь уже на дворе, не велено никого выпускать!
— Да как это не велено, — возмутилась я, отдышавшись, — господа же сказали, что я им здесь не нужна и могу идти на все четыре стороны!
— Когда это они такое говорили? — удивился белобрысый, — что-то не припомню!
— Да ты что, — я так уверилась в своих предположениях, что страшно удивилась обратному, — это и Жером сказал, и господин Бейрис с господином Раймоном про это должны были уже давно поговорить, сама слышала, своими ушами! Да и госпожа Летиция тоже…
— Слушай, — разозлился Домнис, — я не знаю, что там и кто тебе что говорили, но мне лично господин Бейрис сказал, чтобы тебя из дома — ни ногой! Поняла?
— Не поняла…а, так это уже вчера было…или позавчера? А сегодня он…
— Вот сегодня он это и сказал, — отрезал слуга, — недавно, между прочим, а потом к господину Раймону пошел, а госпожа Летиция за ними побежала, только не сразу. Так что иди в свою комнату и перестань мне сказки рассказывать, а то я ведь и силой затащить могу, коли спорить будешь. Сандро попался, что тебя пропустил, так его госпожа Желлина защитила, а за меня она вступаться не станет. Все, брысь отсюда, пока я не разозлился!
Бродить дальше по ночному дому было бессмысленно. На кухне мне дали поесть, сопровождая жалостливыми взглядами и я завалилась спать, стараясь не особо усердствовать в построении новых версий происходящего. Логика обитателей этого дома явно лежала где-то за пределами моего скромного понимания…
Как я и ожидала, очень скоро после рассвета очередной сердечный приступ попробовал меня на прочность. Было очень плохо, даже ощущения все повторились с точностью до вздоха, но уже не было того безумного страха, что сопровождал точно такие же приступы вчера. Сегодня я уже была готова к ним и воспринимала это как неизбежное, которое надо просто пережить. Пережила…отлежалась, подремала, стараясь не думать, что через некоторое время надо будет пережить еще одно напоминание послабее и два уже почти незаметных. О последних можно было и не думать, отлежусь и все. Чем бы заняться, пока я здесь нахожусь? А, вспомнила, где-то мой узел лежит, надо посмотреть, что со мной сюда приехало!
После второго напоминания о долге я отлежалась положенное время и пошла искать Жерома в надежде на подсказку о месте хранения моих вещей. Мажордом долго вникал в суть просьбы, потом заверил, что обязательно найдет и пришлет мне потерянное имущество. Оно и впрямь скоро нашлось и я не отказала себе в удовольствии отстирать платье, штаны, скилу и еще непонятно чью куртку, попавшую сюда по недоразумению. Сапоги я тоже помыла и поставила сохнуть вместе с башмаками остальных слуг, а постиранные вещи развесила в том самом дворе, куда выходило мое окно. Грязи и пыли с них стекло предостаточно и корпела я в мыльной очень долго, пока не добилась практически чистой воды. Развесив белье, посидела на солнышке, вспоминая добрым словом Скаггард, заглянула ради интереса в сарай с корзинами, через крышу которого пыталась удрать и с сожалением отметила, что крышу починили, а окна там теперь нет и в помине. В коридоре меня поймал Жером, ехидно поинтересовавшийся, где это я пропадала и ничуть не поверивший в рассказ о стирке.
— Госпожа Летиция с вами поговорить хочет, — наконец выдал он под конец дурацких претензий, — она в голубой гостиной, ждет вас. Пойдемте, я провожу вас к ней.
Смысл слов дошел до меня только на роскошной лестнице — Летиция уже ждет меня для разговора, сидит и ждет! Странно все это…
— Проходите, Валерия, — маменька махнула рукой в сторону ближайшего кресла, — присаживайтесь. Жером, вы свободны. Дверь закройте поплотнее.
— Слушаюсь, — поклонился мажордом и за плотно пригнанной дверью очень отчетливо прозвучали его удаляющиеся шаги.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо. — Я чинно сложила руки на коленях и приготовилась к очередной атаке.
— Не отвечайте мне этими дурацкими общими фразами! — немедленно разозлилась Летиция. — Ответьте нормально, болит у вас что-нибудь или нет? Неужели вам трудно сказать, где у вас жжет, екает или чешется?
