— Прости, Лерия, — он покачал головой, — но я действительно не могу этого сделать. Не могу, Нейди меня забери!
— Нет силы? Хорошо, можно не материальную связь, ну хоть что-то можно придумать? Дайлерия общалась со мной и я слышала ее голос у себя в голове, это хоть возможно сделать? Я не прошу, чтобы это было долго, я постараюсь поговорить с мамой как можно быстрее, но мне это очень нужно, пойми! Орвилл, я очень тебя прошу, я умоляю тебя…ну пожалуйста…она же должна скоро родить, понимаешь? У нее на руках Танечка, а Юра ее так любит, что готов на все, лишь бы ей было хорошо…Орвилл, я прошу тебя, помоги!
Крайден молчал, но я уже различала его состояние, когда он молчит, потому что не хочет отвечать, а когда напряженно думает, прокручивая в голове варианты дальнейших действий. Молчание затянулось, но сейчас речь шла не обо мне, я здесь жива-здорова и даже болеть не собираюсь, а вот что там сейчас творится в Архипо-Осиповке, одна Айди знает! Ей, что ли, сходить помолиться? Может быть, чужое божество чужого мира поймет, о чем я ее прошу, не для себя прошу, а для той, которая родила меня и была мне ближе всех…как мне донести эту простую мысль до обитателей этого мира?
Переминаясь с ноги на ногу я ждала, когда Крайден наконец придет хоть к какому-то решению. Садиться в ожидании ответа мне и в голову не пришло, зато пришла мысль, что можно обратиться с этим в Совет. Да уж, на это они вполне способны, только вот наверняка назначат оплату за это и хорошо, если она не превысит мой долг Лиенвиру. В сущности, какая разница, сколько я уже буду должна? Если я не смогу сообщить маме о себе, то никакие деньги потом не помогут…
— Хорошо, Лерия. Я помогу тебе…до завтра это потерпит? Тогда жду тебя вечером.
— Спасибо, Орвилл.
Судя по всему, особых благодарностей он не ждал, потому что вид у него был мрачный и сосредоточенный, только рукой махнул, мол, иди. Кто их тут знает, как дело с этой самой силой обстоит? Может, заряжаться надо целую ночь или молитвы читать?
Местные верования я себе худо-бедно уяснила еще в первое посещение, но интересоваться подробностями не было никакого желания. Зачем мне было это надо, если я в буквальном смысле находилась в Лионии на чемоданах и полагала, что вот-вот отправлюсь домой после всех событий? Но жизнь повернулась ко мне здоровенной задницей и, возможно, настало время посетить эту самую Айди? Сидеть в своей комнате еще сутки в ожидании связи с мамой я не в состоянии, хоть проси местный аналог валерьянки, а так, глядишь, и прогуляюсь для отвлечения и посмотрю, что там за религия.
Сам храм был чем-то похож на буддистские — разве что не было такого разноцветья. Но у входа был портик, поддерживаемый круглыми пузатыми колоннами, широко распахнутые двери демонстрировали большое квадратное помещение с мозаичным кругом на полу и рядами витых колонн по обе стороны зала. На противоположной стороне напротив входа высилась здоровенная серая стела, на которой черной и белой инкрустацией был выложен круглый символ, носивший у нас в мире название Янь и Инь. Нет, не выложен…подойдя ближе, я разглядела, что в серую стелу был наполовину вделан шар, который крутился во все стороны и в соответствие с его движением черная и белая область перетекали друг в друга. Но граница между ними не была стабильна, она постоянно колебалась и по ней пробегала голубая ленточка яркого неонового цвета. Иногда шар замирал на секунды чтобы потом вновь начать свое бесконечное движение. Перед стелой, на полу, стоял низкий каменный стол, а справа и слева от него — каменные круглые чаши не менее полуметра диаметром, опирающиеся на невысокие ножки, составляющие с чашами единое целое. Левая — белая, правая — черная и над обоими дрожит воздух от жара, только вот огня почти не видно, потому что он находится на самом дне. Чем-то этот храм напомнил мне пещеру провидца в Рифейских горах, если вот на место шара поставить трон, а чаши заменить на жертвенники. Значит ли это, что сюда проникла философия из Китая? Вряд ли, скорее всего здешние обитатели пришли к тому же выводу, что и китайцы — нет в природе ничего чисто черного и чисто белого, все взаимосвязано и происходит постоянный круговорот. День сменяет ночь, после движения наступает отдых, а в конце любой жизни будет смерть. Женское и мужское начало и здесь объединено, как и у нас, а пробегающая яркая голубая ленточка — это та самая сила магии здешнего мира, которая у нас носит название ци.
Изредка в храме раздавался мелодичный звон, но источника его нигде не было видно, как и жрецов. Мелькали за колоннами в тени фигуры, но там не было прорезей окон, как в центральной части, и люди казались бесплотными тенями.
Что можно было попросить у местного божества, да и живо ли оно еще в этом мире? Просить что-то у светлой части? Но нельзя забывать и о темной, раньше темную половину надо было задабривать не меньше, чем ублажать светлую, а я ничего не догадалась взять с собой. Впрочем, у провидца я же бросала волосы на жертвенник, почему бы этого не сделать и здесь, попросив от души для тех, кто мне ближе и дороже…
Белая чаша приняла свернутые волосинки, благодарно шипя и, если это действительно чаша Айди, то пусть она поможет маме. Меня отсюда она вряд ли выкинет домой, но связать нас с мамой на короткое время я же могу попросить? Вторая чаша антрацитово блестела лучиком солнца на боку и также приняла дар, как и первая. Чего там у Орвилла с силой происходит, я не знаю, но если это для него жизненно важно, то я прошу за него…
За спиной послышался шум и скоро из него вычленились отдельные голоса. Процессия, ввалившаяся в храм, заняла собой все свободное пространство и я отошла в сторону, к колоннам, с интересом наблюдая за происходящим.
К низкому каменному столу подошли двое, молодой человек в ярком синем камзоле и белой кружевной пене у воротника и рукавов, с низким хвостом волос на спине и девушка, тоненькая, как тростинка, в туго затянутом светло-розовом платье, обильно вышитом и украшенном сверкающими каплями драгоценностей. Высокая прическа подчеркивала длинную шею, по которой вились искусно уложенные локоны, изящные серьги в ушах бросали крошечные звездочки отблесков на стены и потолок, большие карие глаза в густых ресницах смотрели то на молодого человека рядом, то на стелу впереди, заставляя окружающих радоваться вместе с ней будущему счастью. Молодой человек повернулся к спутнице и на фоне серой стелы хорошо оттенился красивый мужской профиль, к которому потянулся изящный женский…как будто наяву проявились два начала, запечатленные на шаре. Оба подошли к каменному столу и сели напротив друг друга на услужливо подставленные низкие табуреты. Толпа родственников и знакомых, ввалившаяся следом за ними, разделилась и образовала проход посредине зала, сосредоточившись вокруг жениха и невесты. Из-за колонн появились жрецы в светлых накидках и встали по двое с каждой стороны стола, сопровождая внимательными взглядами каждое движение юноши и девушки.
— Сегодня, в этот знаменательный день, двое молодых людей решили соединить свои дальнейшие пути в один, — звучный проникновенный голос пятого жреца, вставшего с воздетыми кверху руками под стелой, заставил замолкнуть жужжащих гостей, — обратившись для подтверждения их намерений в этот храм. Айди взирает на вас с высоты своего положения, радуясь и простирая свою благодать на обоих! На наших глазах они торжественно вошли в храм рука об руку, согласившись друг с другом и своими родами идти далее по жизни вместе, сложив воедино силы, данные им от самой жизни. Пусть эти силы будут направлены на то, чтобы поддерживать и любить друг друга, поддерживать своих родителей, даровавших им жизнь и поддерживать своих детей, без которых немыслимо дальнейшее существование каждого из живущих под этим солнцем. Я призываю Айди взглянуть сверху и не оставить своим вниманием пришедших сюда, поскольку ее благодати достойны все живущие в нашем мире. Соедините ваши помыслы, чтобы вы всегда понимали друг друга, умели прощать и подавлять в себе то, что несет горечь и боль собственной душе и душе того, кто идет рядом по жизни, проникнитесь добром и светом, без которого немыслима ваша дальнейшая совместная жизнь. Только подарив от чистого сердца самое дорогое, что есть у каждого внутри, вы получите в ответ неизмеримо больше, чем отдали и это самая большая награда каждому из вас. Сейчас вы подпишете брачные контракты, — он опустил руки, в которых уже белели два листа, — которые закрепят то, что находится в ваших сердцах и поможет вам дальше идти по жизни. Пусть отразится здесь то, — сделав несколько шагов, он положил перед юношей и девушкой листы, а жрецы услужливо подали обоим палочки для письма, — что держится в ваших душах, скрепляя ваш союз на глазах всех родственников и друзей.
