— Татьяна Ивановна, — ее странный монолог был понятен, но неприятен и я не могла пока что облечь в слова причину этой неприязни, — я не хочу сниматься в кино и я вполне устраиваю сама себя такой, какая я есть. Вы смотрите на меня со своей точки зрения, но я совершенно другая…и мне не хотелось бы что-то менять в себе.
— Глупости, — уже мягче сказала она, — в нас всегда есть то, что мы хотели бы изменить, только боимся себе в этом признаться. Вы не хотите постараться даже ради Алексея?
— Если бы ему что-то не нравилось во мне, он бы уже сказал об этом.
— Хорошо, — неожиданно хлопнула в ладоши Татьяна Ивановна, — Сейчас уже поздно и я поеду отдыхать, а завтра я приглашаю вас в театр. Я уже взяла билеты, — безапелляционным тоном она поставила меня в известность о своих планах, — пойдем на «Бориса Годунова» в Мариинку. Встретимся у входа слева, у самой афиши.
Только проводив Татьяну Ивановну с Лёшиком до дверей, я наконец расслабилась. Неприятный напор и вызов во всех разговорах тяготили меня настолько, что впору было хлопнуть стакан и завалиться спать.
— А ты понравилась тетке Тане, — доверительно прошептал он в ухо, когда мы уже легли спать. — Ты не смотри, что она такая жесткая, зато дело свое хорошо знает и деньги получает не зря.
— Мне еще теперь в театр с ней идти, — пожаловалась я, — а у меня были совершенно другие планы на завтра. И оперу не люблю…так, только арии отдельные, но уж на «Бориса Годунова» точно нет желания идти.
— Лер, будь умницей, — погладил меня по плечу Лёшик, — уважь тетку. Ну посидишь с ней, послушаешь…она же во время действия к тебе с разговорами не полезет. Ради меня, а?
— Только ради тебя, — согласилась я со вздохом и была награждена самым нежным поцелуем, от которого стерлось неприятное впечатление.
Не знаю, кто любит ходить в театр и слушать оперу? Мне действительно нравились кое-какие арии из самых разных произведений, но это были отдельные фрагменты, а больше всего меня привлекало слушать оперу по телевизору или компу. Надоело — остановил или выключил, захотел — прослушал еще раз. Скорее всего, «Борис Годунов» не пользовался большой популярностью, но иностранцев в зале сидело много и они с интересом рассматривали богатые костюмы той эпохи. Четыре действия…боже, я отсидела весь зад, крутясь уже с третьего на стуле от невозможности уйти. Татьяна Ивановна сдала наши куртки и сунула номерки себе в сумочку, а билеты у нас были не рядом и я тут же потеряла ее из виду. Решительно настоять и отобрать у нее номерок я сразу не успела и проклинала все на свете, что согласилась и пошла в Мариинку. В антракте я бродила по коридорам, тщетно пытаясь разыскать тетку Лёшика, но в безумном скоплении народа это было практически невозможно. Если бы не куртка, я уже давно бы плюнула и уехала домой, наврав потом, что ждала и не дождалась, но в мороз это было невозможно. Конца спектакля я дожидалась, как выхода из заключения и чуть не зарыдала от счастья, когда упал занавес. Татьяна Ивановна уже стояла в очереди и, получив наши вещи, еще долго ходила по фойе, пристраиваясь к свободному месту перед зеркалом. Куртку она почему-то мне не отдавала и я таскалась за ней хвостом, пытаясь забрать ее хоть силой и покинуть надоевший до чертиков театр.
— Всегда хожу в Мариинку, когда приезжаю в Питер, — гордо сказала тетка, поправляя шарф. В зеркало она при этом даже не гляделась, что я отметила про себя. — В следующий раз хочу сходить на «Травиату». Прекрасная музыка, мне понравилось.
Судя по ее тону, восторгов она не испытывала, но мне было уже все равно. Как можно быстрее я распрощалась с ней и пошла пешком домой, чтобы прогуляться — голова болела от духоты и усталости. Не театрал я, что поделать!
Стоя в длинной очереди на кассу «Ленты», я рассматривала журналы на стойке, людей вокруг и прикидывала, что из насущных проблем меня ждет сегодня. Народ ругался, толкался, обнимался, бегал за забытыми продуктами, словом, мельтешил как обычно, ворча по поводу очередей и недостатка кассиров. Полные тележки обслуживались медленно, но тут хоть оборись — ничего не поможет. Красивые обложки журналов раздражали своей никчемностью и вычурностью. Гламурненько, как любила говорить Юля, частенько листая глянцевые журналы во время обеда. До кассы оставалось еще три тележки, когда я поймала на себе напряженный взгляд от человека, стоящего за кассами с уже оплаченными покупками. Странно, это была Татьяна Ивановна, которая рассматривала меня пристально, как муху в паутине. Я вежливо кивнула ей, но она резко развернулась и ушла. Странная женщина…
Рассказав о встрече с ней Лёшику, я поймала его улыбку и заверения в том, что тетя Таня вообще со странностями и нечего на ней зацикливаться.
— Ладно тебе городить из мухи слона, она приехала и уехала, а мы тут остаемся жить, — парень уже подчистил все в тарелке и потянулся за добавкой. — Лер, я тут подумал вот что, у тебя счетчики не стоят, может, трубы сменить на металлопластик и заодно счетчики с фильтрами поставить? Водопроводчики у тебя ребята молодые, в запой не уйдут, все быстро сделают. Я тут прикинул, сколько надо труб купить, по деньгам вполне реально получается…
Наш разговор перешел в плоскость насущных проблем и странная Татьяна Ивановна была отложена в дальний уголок памяти. Забыть ее сложно, а вот отложить до времени — вполне допустимо.
Ехать в теплые страны я отказалась наотрез, когда только увидела предложенные цены на туры. Никакие уговоры Лёшика не помогали и выкладывать за недельный отдых вдвоем две моих зарплаты я посчитала верхом разорительства.
— Ты сам подумай, сейчас мы за неделю потратим такую уйму денег, а что потом? Нет, дорогой, уж лучше после свадьбы поедем куда хочешь, а сейчас это немыслимо, — убеждала я парня. — Да еще на саму свадьбу деньги нужны, даже на самую скромную.
— Сколько ты народу планируешь позвать?
— Да нисколько! — рассмеялась я. — Мне лично вообще никто не нужен. Мама с Юриком приедут, ну Ленка придет с Мишкой, и хватит. Зачем нам поить и кормить целую кучу малознакомых людей?
— Значит, у тебя нет такого количества близких друзей, которые будут за тебя радоваться? — странный вопрос был задан таким же странным тоном, но я не обратила на это никакого внимания.
— А у тебя что, таких людей немеряно?
— Да человек пятьдесят найдется, и не только в Питере. Наверняка друзья отца захотят прийти, они же все меня знают, — с вызовом ответил Лешик. — Если в Питер не приедут, то уж дома-то в ресторан все прибегут.
— Ты хочешь у себя дома еще раз отпраздновать все? — удивилась я. — Еще и в ресторане? Но это же… сколько там будет народу?
— Сорок-пятьдесят человек, не меньше. Солидные люди придут на нас посмотреть. Порт, администрация, партнеры… может, даже побольше народу будет. Отцу это нужно не меньше, чем мне.
— Понимаю, деловая тусовка?
— И это тоже. Лер, а мне ведь неделю уже подписал хозяин, так что отдыхать сейчас все равно отправит, — Лёшик потянул меня за руку и посадил к себе на колени, проходясь горячими руками по всем местам, куда только мог добраться. — Не хочешь на море, поехали к моему другу на дачу. У него дом в закрытом поселке, с охраной, место шикарное — лес рядом, тишина, озеро. Поживем там недельку, сейчас все равно дом пустует до лета! Делов-то, сто километров всего от Питера, два часа на машине не торопясь. Ты мне обещала, помнишь?
Коттеджный поселок и впрямь оказался с охраной. Дома были обнесены высокими заборами, дороги вычищены, фонари горели и на соседних участках слышались чьи-то голоса, но людей не было видно.
— Тут повсюду камеры стоят, — Лёшик медленно ехал по дороге, разглядывая номера домов через опущенное стекло, — что бы ни делали, всех снимают. По чужим участкам ходить нельзя, частная собственность, неприятности будут. Охрана вежливая, без дела ни к кому не вяжется, нас уже записали и запомнили. Плохо, что ты паспорт не нашла, ну да ладно, ты же со мной приехала, со мной и уедешь. Это летом тут народу полно, а зимой больше прислуга живет, хозяева редко приезжают. Михалыч только рад, что мы тут неделю покантуемся, дом протопим, ему и деньги от нас не нужны никакие. Одно условие — чистота, а то его Тамара с дерьмом сожрет. Ну и про постель тоже, помнишь?
