— Думаю, он не потянет.

— Поставь, прошу тебя.

Добрева не верила своим ушам.

— А что подумают остальные?

— Очень прошу.

— Но вы всегда говорили, что учителя должны не просто учить учеников, а воспитывать их честными гражданами!

— Да, но…

— Как я могу воспитывать в них честность, если вы хотите, чтобы я поступила нечестно?

— Что же здесь нечестного?

И тут Добрева не сдержалась: за последние дни столько всего накопилось!

— Нет, товарищ директор, — решительно заявила она, — нет и нет! Маляков получит то, что заслуживает. Как и все остальные. Мне противно смотреть, как приходят родители с претензиями по поводу отметок. Кто бранится, кто требует объяснений, кто просит — в зависимости от воспитанности, уровня общей культуры и положения на работе. Вчера как раз заявился отец Димитра Малякова — подавайте ему объяснения. Пусть приходит кто угодно, для меня все равны. А вот для вас, я вижу, нет. Камену из-за его мальчишеской выходки на два балла снизили отметку по поведению, а Малякова только пожурили. Если вы все же настаиваете, я… я подам заявление об уходе!

От волнения Добрева поднялась с места и отошла к окну. Говорить стоя ей было привычнее — сказывалась профессия.

Директор приблизился к ней. Он выглядел совершенно спокойным.

— Зачем ты придаешь всему этому такое большое значение? — поморщился он.

— Так меня учили. Чему меня учили, тому я и выучилась. И с детьми так же — они научатся тому, чему мы их учим.

— Тогда, Добрева, пойми еще кое-что. Научись отличать важные вещи от безделицы.

— Я не могу разделять родителей на более важных и менее важных персон.

— Ты не хочешь меня понять. Дело не в каком-то особом положении отца Малякова. К нам он не имеет никакого отношения, но оказывается, он может помочь нам с ремонтом бассейна. Ты знаешь, в каком состоянии бассейн. А он, между прочим, предназначен именно детям. Подумаешь, сын Малякова получит шестерку! Стоит ли из-за одного шалопая оставлять всех детей без бассейна?

В ответ на столь логичную речь Добрева не произнесла ни слова. Лицо ее все время оставалось безразличным, и было непонятно, как она относится к словам директора. Но вот директор умолк, и она спросила:

— Это все?

— Все.

Учительница направилась к двери.

— Надеюсь, мы договорились, — бросил ей вслед директор.

Добрева, ничего не ответив, вышла. Сначала она подумала, что надо немедленно уходить из школы, но потом решила этого не делать. Надо что-то предпринять, но что? В учительской она схватила тетради с контрольной и бросила в мусорную корзину, но это ее не успокоило, и она извлекла их из корзины.

Настроение у Добревой было плохим: ей казалось, что уроки тянутся бесконечно долго, куда дольше, чем это представляется порой самому плохому ученику.

Вечер она снова провела с молодым ученым-кибернетиком Анастасом Чолаковым, поделилась с ним своими волнениями — ей было интересно его мнение на этот счет. Анастас Чолаков был весьма остроумным человеком. Он сразу придумал кое-что. Превосходная мысль! Молодые люди весело расхохотались, и тут Анастас обнял свою спутницу, поцеловал ее и наконец-то сделал ей предложение. Добрева дала согласие.

Дежурный шестого «Г» подошел к кафедре, чтобы доложить об отсутствующих, но Добрева даже не открыла журнал. К огромному удивлению всех, она предложила ему сесть и сразу вызвала к доске Малякова.

Маляков несмело вышел и, взяв мел, повернулся к учительнице. Она пристально вглядывалась в лицо мальчика: знает ли он о недавнем визите его отца.

Маляка ничего не знал об этом и диву давался: как странно учительница ведет себя…

— Как определить площадь прямоугольника?

Задание было настолько простым, что Маляка растерялся — это же сущий пустяк.

— Надо умножить длину одной его стороны на длину другой стороны.

— Допустим, одна сторона равна шести сантиметрам, а другая — трем, какова будет площадь такого прямоугольника?

Маляка написал на доске 6 X 3 = 18 кв. см.

— А если длина сторон равна соответственно восьми и шести сантиметрам?

Маляка быстро справился и с этой задачей, но недоумение его возрастало. Если так пойдет и дальше, шестерка ему обеспечена!

— Десяти и трем сантиметрам? — Тон учительницы был подчеркнуто ироническим.

Маляка сразу написал результат.

— Семи и девяти?

Шестьдесят три квадратных сантиметра, разумеется. Но с какой стати у него спрашивают таблицу умножения? Что это учительница надумала?

— Отлично, Маляков, шесть! — протянула Добрева дневник.

Маляка был изрядным фантазером, не раз мечтал о шестерке, но сейчас он не чувствовал себя счастливым. Ему было стыдно.

Добрева стерла написанные Маляковым правильные ответы и, улыбаясь, повернулась к классу.

— А теперь познакомимся с графическим решением уравнения а Х х = 0. Ты готов, Маляков?

Маляка понял, что его выставляют на посмешище, и начал догадываться, почему. Он только не знал, кто пожаловал в школу — мама или отец.

После уроков Маляков старался держаться с ребятами как ни в чем не бывало, но чувство горечи не оставляло его. Ребята дразнились из-за шестерки, смеялись над ним, а один мальчик неожиданно спросил:

— Угостишь нас за математику?

Маляка достал лев и купил всем мороженое.

— Отец выдает тебе пять левов за шестерку? — напомнил Камен.

— Куда ему деваться!

— Маляка, а ведь она над тобой издевалась, — не сдержалась Юлия.

— Просто спрашивала старое, — буркнул Маляка.

— Да, да, таблицу умножения, — уточнил кто-то.

— Это все равно, как если бы по истории Болгарии тебя спросили про памятник на площади Русского памятника, — разъяснил Панта.

Все рассмеялись, а Маляке стало еще обиднее.

— Маляка, — поддразнила его одна девочка, — если получишь пять шестерок, да за каждую по пять левов, сколько же левов выдаст тебе твой милый папочка?

— Мороженое вы тем не менее слопали, — обиделся Маляка и, расстроенный, побежал домой.

Дома никого не было, и Маляка скорей достал из портфеля дневник. Не хватало, чтобы родители видели его шестерку! Того и гляди снова помчатся в школу вымаливать шестерки и по другим предметам.

Маляка спрятал дневник в плафон, этот его тайник еще не был раскрыт. Только он слез со стола, пришел отец.

— Мамы дома нет?

— Нет.

Ответ прозвучал так холодно и резко, что отец насторожился:

— Что нового в школе?

— Ничего.

— Тебя спрашивали?

— Нет.

— А на математике?

— Тоже нет.

— И по другим предметам не спрашивали?

— Нет.

Краткие ответы сына не успокоили отца. Мальчик что-то скрывает, но что?

— Дай дневник, пожалуйста.

— У нас их отобрали, — соврал Маляка.

— Как?

— Их, наверное, вообще скоро отменят.

— Неужели?

— Реформа, говорят, будет.

Отец задумался.

— Что ж, это очень разумно, — заключил он. — Дневниками да отметками только нервируют всех. Вот и наша мама сразу успокоится.

Старший Маляков достал газету «Вечерни новини» и сел на стул. Уже смеркалось, и в гостиной было темно.

— Зажги, пожалуйста, лампу!

Маляка повернул выключатель, и в первый момент отец Маляки подумал, что лампа перегорела, но, посмотрев наверх, он увидел на потолке тень дневника — Маляка положил его прямо на одну из ламп.

Увидев в глазах сына растерянность, отец проворно вскочил на стол и сунул руку в плафон.

— Ты у меня дождешься, — пригрозил он и открыл дневник.

Шестерка радостью осветила его лицо.

Тут в квартире появилась и мама, застав отца стоящим на столе.

— Посмотри, — показал он ей дневник. — И больше чтоб я не слышал, что не забочусь о сыне. — Спрыгнув со стола, он достал из кармана пять левов и протянул их сыну: — Слово надо держать, хотя я и не знаю, кто из нас кому больше должен.

Маляка не сразу взял деньги. Сначала подумал, не оттолкнуть ли руку отца, надо же сохранять чувство собственного достоинства, но потом решил, что пять левов — это немало и еще ни разу ему не доводилось их получать. И он взял деньги.