– Эмма! – выдохнул Иван.

В следующее мгновение та метнулась к нему – Сварам Сингх и Чжу Пэн едва успели расступиться, давая ей дорогу.

– Ваня! – прошептала девушка, прижимаясь щекой к его груди. Слезы потоком брызнули из ее глаз.

– Эмма… – Голицын осторожно обнял ее рукой за плечи. – Все же хорошо… Все закончилось…

Девушка молча кивнула, еще плотнее прижимаясь к Ивану.

Удивительно. Как и позавчера, когда он вручил Маклеуд те злополучные сережки, Голицына не покидало ощущение, что он нежно обнимает горячо любимую… сестру.

– Так, ну, хватит сантиментов! – вынырнул откуда-то из небытия анш Жиы. По тону, да и по выражению лица Фантомаса было совершенно непонятно, доволен палач исходом суда или же предпочел бы отправить Ивана на Землю первым же попутным кораблем. – Курсанты – живо разойтись по занятиям! Голицын – в соответствии с приговором Трибунала вам надлежит проследовать под домашний арест! Извольте, курсант!

10

– Ну, наконец-то! – проворчал Иван, лениво поднимаясь с кровати при виде Маленького, появившегося в дверях их комнаты с подносом в руках. – Через город, что ли, шел?

– Лавг задержал, – оправдывался Смирнов, ставя поднос на стол.

– Лавг задержал, – передразнил первокурсника Голицын. – А ты что, не мог ему сказать, что несешь три корочки хлеба голодному другу?

– Да я, вообще-то, примерно так и сказал…

– А он что? – без особого любопытства спросил Иван, подсаживаясь к столу и снимая крышечку с пластиковой тарелки. – М-м-м, вкуснятина!

– Он-то? Сказал, что кое-кому из злостных нарушителей дисциплины невредно будет чуток и поголодать.

– Вот гад! – уже с набитым ртом проговорил Голицын. – Скажи, Смирнов?

– Ну, есть немного, – кивнул Маленький. – Хотя, вообще-то, справедливости ради, задержал-то он меня от силы минут на десять… Небось не критично! И вообще, я тут кое-кому, между прочим, в официанты не нанимался!

– Товарищ курсант! Как вы разговариваете со своим старшим товарищем?!

– Условно старшим, – пробурчал Смирнов – вроде бы про себя, но так, что Иван услышал.

Голицын хотел было ответить, но едва не подавился особенно толстым куском и, закашлявшись, промолчал.

По большому счету Маленький был прав: если, конечно, говорить не о возрасте – тут у Голицына год преимущества ему было не отнять – а о формальной иерархии военно-космических сил Альгера. Серебристая нашивка на рукаве Ивана, обозначающая его былую принадлежность ко второму курсу, была красноречиво перечеркнута по диагонали жирной черной полосой. Это, разумеется, не означало, что он переведен обратно на первый курс – такое решение выглядело бы просто глупым – но всех привилегий, положенных курсантам второго года обучения, Голицын теперь был лишен. Впрочем, прочувствовать это в полной мере Иван пока возможности не имел: шел лишь пятый день из назначенных ему тридцати шести суток домашнего ареста.

Наказание подразумевало, что Голицын ни при каких обстоятельствах – ну разве что кроме внезапной войны – не вправе покидать своей комнаты. Всем другим курсантам, за исключением его соседа Маленького, в свою очередь, строжайше запрещалось сюда заходить. Что касается Смирнова, то его, похоже, наверху сочли неотъемлемым элементом интерьера Иванова жилища и отселять не стали. Ну и заодно уж поручили трижды в день приносить Голицыну еду – скромный паек первокурсника.

Что же до учебных занятий – их, естественно, никто и не думал отменять: уроки транслировались прямо в комнату, через компьютер Ивана – но так, что Голицыну был виден на экране только преподаватель. Честно говоря, арестант даже не был до конца уверен, участвует ли он в реальном уроке или имеет дело с электронной копией учителя.

Разумеется, при таком режиме все практические занятия – вроде пилотажа – были исключены. Наверстывать упущенное Ивану предстояло в конце семестра, после отбытия наказания – перед самыми экзаменами.

С аппетитом опустошив тарелку, Голицын придвинул к себе стакан с напитком и вопросительно поднял глаза на Маленького.

– Ну, давай, рассказывай, – потребовал он. – Что там у вас, на воле, творится?

– Опять? – взбрыкнул Смирнов. – А сводку новостей почитать не пробовал?

– Пробовал, – поморщившись, махнул рукой в сторону своего компьютера Иван. – Толку с нее – сухие официальные данные. Кто сколько баллов заработал и все такое. Ты мне в красках давай!

– Тоже мне, нашел художника – в красках… Тебя же в основном ваш второй курс интересует? Я уже говорил: я с ними почти не общаюсь…

– А не почти?

– Ну, иностранцев ваших сегодня вообще не видел – если не считать ужина, конечно. А так – только Павла с Глебом.

– Ну и что, как там они?

– Да нормально… – пожал плечами Маленький. – Все как обычно. Хохлов только вот что-то психует не по-детски…

– Пашка? Психует? – отставил пустой стакан Голицын. – А что такое?

– Да на криске. На тренировке. Ты же у нас теперь следующий матч по любому пропускаешь – надо замену готовить…

– Да уж, нелегко заменить игрока сборной, – самодовольно кивнул Иван. – Хотя, с другой стороны, пиндосов этих мы в любом составе должны драть, как Сидор козу!

– Ну! И я про что! А Павел наш прям словно с цепи сорвался. Орет на всех. Всем недоволен. Игорька – Фролова – сегодня вообще с тренировки выгнал…

– Выгнал? За что?!

– Да можно сказать, ни за что! Говорю – псих! Ну да, промахнулся Игорек – в простейшей ситуации, конечно, промахнулся – но с кем не бывает?! А этот как набросится – и давай его костерить! Фролову бы, конечно, промолчать, а он что-то там вякнул в ответ… Ну и Хохов его пинком под зад – фигурально выражаясь – в раздевалку. Пока, говорит, я капитан, тебе в команде не играть!

– Да, сурово… – протянул Голицын, живо представив себе описанную картину. – И кто ж теперь у нас пятым в основном составе?

– Лерка, кто ж еще! Ее Соколов поднатаскал – куда деваться! Если так дальше пойдет – суперигрок просто будет!.. Ну и Серега Фадеев за воротами. Ему сегодня, кстати, тоже от Хохлова досталось. За дело, правда. Косячит с каждой второй передачей. Думаю, еще чуть-чуть – Павел и Серегу бы выгнал. Только кого тогда ставить? Володьку Фоменко? Так тот вообще летать не умеет!.. Нет, все-таки с Игорьком Хохлов явно погорячился. Он еще хоть как-то смог бы на замену выйти.

– Пашка – капитан, – пожал плечами Иван. – Ему виднее. В конце концов, он отвечает за результат!

– Отвечает? – усмехнулся Маленький. – Ну-ну… Только кому от этого легче, если результата не будет?

– Ты это, на Пашку не наезжай! – нахмурился Иван. – Он игрок в криск – каких еще поискать. Надо будет – они с Глебом эту вшивую «Свободу» вдвоем под асфальт закатают!

– Да я разве спорю? Играет он правда классно. Только вот это ли для капитана главное?

– А что, по-твоему?

– Ну… Атмосферу там в команде поддерживать… Тактику разрабатывать…

– По части тактики Пашка нам с тобой тоже по сто очков форы даст, – заметил Голицын. – Каждому. Тебе даже – все двести. А что касается атмосферы… Чай, не детский сад – сюсюкаться тут с вами. Сами должны понимать!

– Да я что, я понимаю… – отступил Маленький. – Да и все понимают… Вот только боюсь – добром это не кончится.

– А ты меньше бойся! Тренируйтесь лучше – и все у вас получится. У нас в смысле.

– А мы что делаем? – пробормотал Смирнов, поднимая со стола поднос с пустой посудой. – И так по две тренировки в день… Только что толку, если каждый раз по новому игроку будет выходить?

– Не будет, – хмыкнул Голицын. – Фоменко – последний свободный.

– О чем и речь…

11

За минуту до условленного времени Иван включил компьютер и ввел в систему код урока. Экран тут же выдал изображение полигона – логова анша Жиы по прозвищу Фантомас. Место преподавателя – высокий пульт у самого входа – пока что пустовало, а значит, в классе тот еще не появился – как успел за эти дни убедиться Голицын, камера всегда фиксировала центр изображения на учителе.