– Не велено мешать. Отойти, быстро! Приказ, – Лаврентий шарахнулся, и двинулся следом за толпой. Среди молодых людей уже появились факела, в свете которых он разглядел биты и «коктейли Молотова». Когда толпа достигла площади перед Думой, вся ее мощь оказалась направленной на здание. Пацаны, а они составляли большинство толпы, выворачивали скамьи, били стекла, первая бутылка с зажигательной смесью ударила в здание Думы. Лаврентий, замерев, в ужасе смотрел на происходящее, не веря собственным глазам. И только в ушах гремело «Славься, Россия!» – «Россия, славься!», на фоне разгорающегося пламени.

73.

Я ехал в Администрацию, когда со мной решил связаться премьер. От неожиданного звонка мобильника я вздрогнул, машину чуть занесло. Хорошо в это время пробки уже кончились, так что летевший под сто «Фольксваген» не втемяшился ни в кого со встречной полосы.

– Торопец, вы нам нужны, – точно от лица обоих соправителей произнес Пашков. – Подъезжайте к Белому дому…. Нет, без всяких споров, ваш отдел я предупредил. Да и не факт, что вы в него вернетесь… – Виктор Васильевич весомо помолчал и добавил: – достаточно скоро.

– Что-то серьезное?

– На месте, все на месте. Включите сирену, вы нам нужны немедля.

Я развернулся через две сплошные и, распугивая гаишников, помчался к Дому правительства.

Пашков находился в зале заседаний, меня сразу направили к нему, стоило только предъявить внизу удостоверение. Кроме него, в огромном помещении находилось всего четыре человека, силовой блок страны: Грудень, Нефедов, Яковлев, Лаврентьев. Не хватало руководителя федеральной службы охраны, но Пашков, видимо, решил обойтись самым узким составом. Что абсолютно не объясняло присутствия меня на этом заседании. Впрочем, первый вопрос, который я задал, войдя в зал, был по регламенту. Остановившись у двери и оглянувшись, я удивленно спросил:

– Я не вижу стенографиста. Настолько серьезно?

– Да, настолько серьезно, – рыкнул Пашков. – Торопец, входите и закрывайте уже за собой дверь. Сквозит, знаете ли.

Вероятно, об этом заседании вообще ничего никому не объявлялось. Создавалось впечатление, что председатель правительства просто искал подходящее помещение, и не найдя нужного, устроился решать вопросы тут. Я присел напротив Нефедова, Пашков, дождавшийся, когда я выберу себе подходящее место, произнес:

– Действовать надо быстро и не привлекая особого внимания. Пока Денис Андреевич ведет переговоры с польским и украинским коллегами…

– Простите? – вырвалось  у меня.

– Ах, да, вы не в курсе. Ладно, объясню потом. Если вас все это будет еще интересовать. Владислав Георгиевич, прошу.

– Я начну с самого начала. Кандидатура Исаева была предложена президентом на утверждение госсовета Чечни восемнадцатого. Мы и так потеряли шесть дней, да тут еще возникли проблемы с транспортировкой кандидата. Словом, он вылетел только двадцатого: зачем-то участвовал во встречах с представителями чеченской диаспоры в Москве, потом в Ростове-на-Дону. Денис Андреевич не возражал его поездкам, сам Исаев называл их предвыборными, хотя поторопиться надо было бы. Словом, в Чечню он не спешил. Не знаю, может чуял что. Потому как едва он прибыл в Грозный, до нас стали поступать противоречивые сведения об обстановке в самой республике. Естественно, я тут же связался с Исаевым и предложил ему немедля покинуть город и выехать в родовое село, не дожидаясь коронации… одобрения госсовета. Он упорно отказывался, и покинул город лишь после заседания. И в сопровождении чеченского ОМОНа. В дороге, как утверждают наши источники, на него было совершено нападение. Омоновцы просто разбежались, я не исключаю, что часть из них была задействована в покушении на Исаева. Мы отловили троих, сейчас допрашиваем, уточняем подробности…. Словом, через час нам стало известно о его смерти.

– Президенту вы не сообщили, – снова влез я, решивший, раз уж пригласили, то пусть терпят возражения.

– Сообщили, – ответил Пашков. – Я позвонил. Довольны? А теперь слушайте далее. Как понимаете, Исаев пробыл на должности немногим более четырех часов, мы едва сообщили народу о смерти одного президента Чечни, как стало известно о гибели следующего. Информация просто дикая. И если первую смерть мы сумели списать на живых мертвецов, то бывший министр информации, даже не желаю вспоминать его имя-отчество, просто ляпнул журналистам канала «Россия» о теракте. Уволили всех четверых под угрозой возбуждения уголовного дела.

– Журналисты по-прежнему находятся в КПЗ, – напомнил Яковлев. – Хотя я ходатайствовал об освобождении по случаю праздника.

Пашков неприязненно взглянул на министра внутренних дел.

– Это о причине вашего появления здесь. Короче, мне нужен проворный человек, умеющий держать язык за зубами, когда надо, а когда очень надо, умеющий им молоть. Именно такой, как вы.

– В этом и состоит ваше предложение.

– И ваше тут появление. Кстати, все, что вы здесь услышите, останется в этих стенах.

– Sub rosa, – хмыкнул я.

– Называйте на любом языке. Мне нужен человек, аккуратно и четко могущий объяснить народу, что у нас в стране творится. Но так, что при этом народ не будет ни шокирован правдой, ни унижен недоверием. Вы можете подумать. Во-первых, до конца заседания. А во-вторых, если не надумаете, до конца дня. А пока слушайте.

– Простите, Виктор Васильевич, каковы мои шансы уйти отсюда помощником президента?

– Увидите. Владислав Георгиевич?

– Да, продолжаю, – Нефедов стоя смотрел все это время на Пашкова, не проронив ни единого слова. Хотя, как мне казалось, высказаться директору ФСБ очень хотелось. – В чем причина промашки. Вы знаете, последние годы, особенно после кризиса в отношениях между президентами Чечни и России, число сотрудников моей службы в Чечне было резко сокращено. А часть заменена на местных службистов. Я это не приветствовал, но  приказ есть приказ. Чечня постепенно возвращалась к полной автономии, в том числе и в вопросах внутренней политики, а оба правителя ей потакали, боясь нового столкновения, – Пашков дернулся, но промолчал. –  В этом был резон до тех пор, пока интересы президента Чечни не пошли дальше обычного отстрела своих противников.

– Владислав Георгиевич, прошу вас, не отклоняйтесь от темы.

– Короче, мы прохлопали обострение отношений между кланом президента и кланом Додаевых из Ведено. А так же объединение кланов Додаевых с кланом Шакировых и Ильясовых, контролирующих практически весь юг. То есть, горы. Мы узнали о встрече Додаевых и Шакировых, состоявшейся семнадцатого, лишь двадцатого вечером. О чем я немедля доложил Исаеву. Он не посчитал это интересным для своей персоны и поплатился. А  сегодня ночью вооруженные всех трех фамилий – это около трехсот человек – штурмуют родовое село президентов Чечни. Еще к ним подтягиваются боевики из Дагестана и Ингушетии, взятие села, вопрос нескольких суток, если охрана не разбежится раньше.

– Я настаиваю немедля начать вывод войск из Чечни. Предложил сделать то же самое и Юрию Семеновичу. Он отказался, – Грудень пожал плечами. – Мне кажется, вы не понимаете, с чем имеете дело.

– Ильясовы входили в состав правительства и госсовета Чечни, – сказал Яковлев, – но я не думаю, что надо вот так вот просто покидать только завоеванное…

– Кем и что завоеванное, Юрий Семенович? – поинтересовался министр обороны. – До вас еще не дошло, что в Чечне началась гражданская война? В половине городов и поселков проходят стихийные митинги в поддержку этой «горной оппозиции». В другой половине, в том числе и в Грозном, молча выкапывают из садов автоматы и ждут. Я ни одного солдата не дам на то, чтобы снова утихомиривать республику. Солдаты мне дороже. Вот разберутся, кто там главнее, тогда и посмотрим, с кем будем говорить.

– Боюсь, что говорить вы будете только со мной, – произнес Пашков, дождавшись, когда Грудень выдохнется и замолчит. – А Чечня опять отправится в свободное плавание. И половину Кавказа за собой потянет. Или вы этого не понимаете?