— Верно. Простой камушек из ручья. Много-много сезонов назад, может быть, когда еще живых существ на свете не было, от какой-то гранитной скалы откололся острый, бесформенный кусок. Без резца и молота он превратился в гладкий, закругленный камушек. Вода ручья сделала это.

Командор кивнул:

— Понимаю, дева смягчит острые углы характера Гораса. Но воде на обработку камня понадобилась уйма времени.

Аббат Даукус ответил вместо Табуры:

— Верно, друг, но Горас и Саликса не камень и вода. И им не понадобятся бессчетные сезоны, поверь мне.

Табура кивнул:

— Хорошо сказано, отец настоятель. Однажды и вас назовут Табурой.

— Ну что вы, — скромно улыбнулся аббат.

Табура принял от Кротоначальника кружку мятного чаю.

— Жизнь покажет. А теперь — что вы знаете о бурых крысах и об их вожде?

Барбаула ответил не задумываясь:

— Этих подлых крыс — несметное количество, а Грантан Кердли — самый жирный, злобный и жадный из них. Сначала ему захотелось отобрать у Гуосим лодки, а потом он на аббатство глаз положил.

— Но здесь он просчитался, — с жаром добавил аббат. — Нас ему не одолеть.

Командор хлопнул хвостом о пол:

— Рэдволл он получит только через наши трупы. Мы будем сражаться до последнего.

Осбил схватился за рапиру:

— Если он хочет войны, он ее получит!

— Итак, Грантан Кердли — невежественное животное, и признает он только грубую силу, — подытожил Табура, переждав всплеск всеобщего праведного возмущения. Он осушил кружку и повернулся к брату Хондрусу. — Приятный чаек, очень приятный. Можно еще кружечку? — И обратился к аббату: — Отец настоятель, вы, разумеется, согласитесь, что война — последнее, к чему прибегнет разумное создание. Война сеет смерть и разрушения.

— Разумеется, друг мой, — вздохнул аббат. — Но разве у нас есть выбор? С нечистью, к сожалению, трудно спорить без оружия.

Табура принялся за вторую кружку чаю.

— И это верно. Но вот что я думаю. Они враги не только нам, но и друг другу. Следует проявить терпение и дождаться, пока армии златолиса и Кердли столкнутся. А они непременно столкнутся. И надеюсь, уничтожат друг друга.

* * *

Грантан Кердли в своем лагере тоже предавался размышлениям. Он пытался для себя решить, что же вкуснее — вареные яйца или мелкая жареная форель. Но его отвлек топот множества лап. Он уже начал привыкать к этому топоту. Сначала морские разбойники гнались за бурыми крысами, затем бурые крысы гнали морскую нечисть. В этот раз снова топала его орда, неслась с дикой скоростью с севера на юг.

Грантан Кердли недовольно крякнул, выплюнул очередную рыбешку в старуху Лаггл, однако резвая старая ведьма ловко увильнула от знака высочайшего недовольства. Вождь свирепо уставился на нее:

— Чем ты меня кормишь? На кой пень мне рыба? Рыба дрянь, в ней кости, острые, колются. У рыбы шкура… чешуя… И эти… скользкие такие… — Он поддел когтем следующую рыбешку, уставился на нее с отвращением. — Бррр! У рыбы глаза. Ты ешь ее, а она подсматривает.

Грантан схватил ближайшего подданного и залепил ему рыбиной по физиономии.

— Я люблю яйца! Я люблю яйца! — внушал он почтительно замершему бурокрысу.

— Ясное дело, великий! Яйца куда как вкуснее! — с энтузиазмом поддержал вождя избиваемый.

Грантан запустил рыбиной в Лаггл, снова промазал. Он вытер лапы о голову побитого бурокрыса и отшвырнул его в сторону.

— Дур-рак! — припечатал он презрительно. — Яйца без костей и чешуек. Если их как следует чистить, конечно. И не подглядывают. Глаз у них нет.

К нему подошел запыхавшийся Стрингл.

— Явился, не запылился, — презрительно проронил вождь, смерив взглядом покрытого густым слоем пыли капитана. — И кто ж вас ко мне пригнал? Сколько их было? Два десятка, десять десятков или одна-единственная сварливая оса? Рассказывай свою сказку.

Стрингл вытянулся по струнке, прикинув на глазок безопасное расстояние от лапы вождя.

— Мы гнали морских бандитов, великий, как ты нас учил, великий. Они от нас сыпались, как ошпаренные лягушки. Так, ребятишки? — повернулся он к жавшимся сзади бурым воинам. Те откликнулись согласным гулом. — Мы ворвались в их лагерь и всех перебили.

— Всех до единого? — уточнил Грантан.

Стрингл попытался выглядеть очень храбрым и очень честным:

— Ну, не совсем всех. Только немножко не всех, Совсем чуточку. Пара-другая жалких трусов ускользнула. Но главное дело мы сделали. Они теперь тебе хлопот не причинят, о великий.

Грантан не доверял хорошим вестям.

— А их главный? Куда он делся?

— Мы схватили его! — выпалил Стрингл.

Грантан выковырял между зубов рыбью кость.

— Так давай его сюда.

Стрингл чуть попятился, собираясь перейти к менее славной части своего правдивого повествования.

— Тут вот и случилась закавыка такая… Мы его собирались доставить, как положено упаковали, честь честью. И тут, откуда ни возьмись, выскочил бешеный здоровенный зверь, ростом с дерево, сам полосатый, глазища красные, страсть. Тычет куда ни попадя громадными вилами и вопит.

— Что вопит?

— Еле… Елавайо-о-о-о-о-о!

— Ела — как?.. Еловая у тебя башка, Стрингл. Ну-ка спой еще.

Стрингл сделал еще шаг назад, запрокинул голову, поднес лапы ко рту рупором и завопил что было силы:

— Й-йелавай-лио-о-о-о-о-о-о!

— Гм… Поешь-то ты неплохо. И что бы это значило?

Стрингл развел лапами, и кто-то из его армии, подурнее, подал голос, желая выручить начальство:

— Боевой вопль, должно быть.

— Ага, боевой… И какого росту тот… полосатый? — обратился Грантан к незадачливому выскочке.

— Здоровенный, и вилы здоровенные.

— Здоровенный… Больше, чем я? — Этот вопрос Грантан адресовал всей своей шайке.

Кому ж неизвестно, что нет зверя сильнее и страшнее, чем их вождь.

Все в страхе молчали. Пришлось Стринглу спасать положение:

— Не-е, великий, ты самый великий… как же можно, чтобы больше… Грантан Кердли — самый великий зверь, это всем известно.

Грантан выпятил необъятное брюхо и гордо обозрел его.

— Значит, полосатый не больше меня. Такой же?

Стрингл помотал головой, чувствуя, что попал в ловушку.

— Нет, великий, не такой.

— С какого перепугу вы тогда от него понеслись? Возвращайтесь, найдите его, принесите мне его вилы, его голову, шкуру, кости — что-нибудь принесите. Убейте, короче говоря.

Малейшее возражение — расплата неминуема. И Стрингл вновь возглавил шествие своего войска по пыльной канаве.

Аббат Даукус не уставал благословлять судьбу, пославшую ему мудрого Табуру. Даже самые строптивые малыши вели себя пристойно в его присутствии. Вот и сейчас мудрец сидел возле пруда, окруженный малышами и взрослыми, которые ловили каждое слово старика. Он подобрал с травы позднее яблоко, легким движением сильных лап разломил его на две половинки. Поднес одну половинку к носу, вдохнул аромат плода.

— Аромат тихой ранней осени… — задумчиво протянул Табура.

Малыши дружно принялись тыкаться носами и другую половинку.

— А каков вкус, друзья! У каждого сорта яблок разный, а столь приятен он… Попробуйте.

Он улыбнулся, глядя, как малыши принялись откусывать — теперь уже от обеих протянутых им половинок, — оживленно делясь впечатлениями.

— Ммм… вкуснотища…

— Бу-урр, нравится, сэрр…

Табура отдал малышам обе половинки.

— Наш славный брат Хондрус и его помощники сделают из этих яблок множество вкуснейших вещей: компоты, кисели, пироги, салаты, запекут с медом и пряностями. И каждое блюдо порадует новым, неповторимым вкусом. Но если вы проголодаетесь, то лучший способ насладиться осенним яблоком… знаете какой?

— Ху-урр… Какой, сэрр?

— Просто возьмите яблоко, ломоть свежего хлеба и кусок зрелого сыра да откусывайте от них поочередно. Яблоко, хлеб и сыр.

Аббат Даукус закивал:

— Верное наблюдение, мудрый Табура. Я и сам так частенько поступаю. Несравненный вкус!