Наль вынырнул из подлеска, держа под уздцы невысокую лошаденку. Что произойдет дальше, Талик понял сразу же: попаданку эльф и пальцем не тронет. Но стоит ей только забраться в седло, как он тут же "тронет" лошадь. А там уж... как и куда повезет: попаданцы со своей жизнью почти что сами разбираются. И с жизнью своих лошадей тоже. Но он не один такой умный оказался: пацанка сообразила, что может отправиться дальше по воле лошади, подхватила поводья, помахала ресницами и сообщила, что пройдется пешком. Понятное дело - в одном с ними направлении. Эльф тут же возглавил поход, оторвавшись вперед шагов на десять. Баська пристроился в замыкающие, а Талику досталась жеманная собеседница по имени Сильвиндиниер. Талик вспомнил шепелявых вампиров и, сославшись на клыки, попросил позволения называть её... его... просто Силь. Наль впереди чуть не подпрыгнул. Баська споткнулся. Похоже Талик, как истинный демон, в своем неосознанном коварстве попал им по больному месту. А нечего было скрытничать! Для полноты впечатлений он решил уважать самоопределение попаданки и обращаться к Силь исключительно в мужском роде.
Силь оказался запасливым. Вода и еда у него были. Не много, но поделиться было чем, чтобы великолепный демон от жажды не загнулся. А когда Талик обнаружил свою жажду знаний, то на него выплеснулось столько, что на подступах к Парижу он уже ощущал себя Наполеоном с поправкой на рост. В этом мире ощущать себя можно было кем угодно. Жаль, что конкурентов было многовато, а некоторая однобокость попаданцев создала в отведенной для них реальности такую политическую систему, по сравнению с которой анархия - мать порядка в буквальном смысле. Из одних только воплощений крутых наемников можно было сколотить не слабую армию. Но стремившиеся к сбыче мечт не желали быть статистами. Наоборот - каждому требовался великий подвиг, индивидуальный отряд друзей на вторых ролях, трагическая судьба и награда в финале. Процесс воплощения мечты в жизнь представлял интерес куда больший, чем сам финал, попаданцев по образу "друг-героя" было исчезающе мало, а откатываться на вторые роли никто не желал. Попытки наемников сбиться в ватагу приводили к тому, что они ругались, разбегались, нанимались на службу то к одному, то к другому правителю и мотали нервы уже им, требуя признания своей исключительности. Так что в основном эта категория зарабатывала на хлеб насущный вышибалами в кабаках.
С правителями тоже было не все гладко. Повелителей "темных эльфов", "темно-эльфийских принцев" и их братьев было столько, что их уже давно никто не считал. Помимо уже имеющихся в наличии, временами появлялись новые и непременно затевали очередной передел владений, в надежде, что им что-нибудь перепадет. Простых темных подданных было опять-таки мало, и за каждого шла борьба почище, чем за корону. Основной контингент подвластных "тёмным" существ составляли попаданки - все метившие в невесты, все прекрасной наружности и повышенной стервозности. Короли-братья-принцы стравливали девиц между собой, отчего то и дело возникали временные союзы и полу-военные формирования попаданш-амазонок, способных любой спланированный бой превратить в кухонные разборки.
"Светлые эльфы" очень быстро отчаялись сидеть по лесам и петь песни. Те, кто реализовался поближе к воображаемому идеалу - меткие и шустрые, переквалифицировались в охотников или скороходов. Эта категория попаданцев тоже как сыр в масле не каталась - на каждого по статистике приходилось по три с половиной невесты различной направленности - от реализованных эльфиек до человеческих девиц-наемниц и магичек. Так что "светлые" шныряли по лесам и бегали по дорогам не зря и с оглядкой.
Орки всех мастей были организованы гораздо лучше, потому что как-то сразу договорились делить награбленное поровну, после отчисления процента в общак. Прекрасные-орки-наемники среди них встречались редко и пользовались полным презрением своих сородичей по реализации.
Если в первые годы массового наплыва попаданцев наблюдался уклон в светлую сторону, то в последнее время толпой валили тёмные силы. Сначала появились ведьмы нечеткой ориентации, потом маги всех мастей и различных возможностей, следом полезли некроманты и некромантки, потом вампиры стали плодиться и сыпались чуть ли не по десятку в день, оборотни, которые во что только не оборачивались, ну и демоны - куда ж без них. На момент появления Талика в Мутном Месте тёмные уверенно лидировали, и контингент жителей "Лица реальности" был значительно усилен.
Помимо основных категорий попаданцев имелось превеликое множество таких поправок на фантазии и степень реализации, что порой даже сам попаданец не мог себя четко определить.
Граждане продвинутой реальности по началу опекали попаданцев, но очень быстро выяснили, что мечтатели с Изнанки, если их кормить, обувать и одевать будут все свое время тратить на ерунду, а в Мутном Месте воцарится хаос. Так что помощь оказали минимальную в виде жилья, в основном - примитивного, организации каких-никаких мануфактурок, а так же постройки одного бисерного заводика. Остальное попаданцы строили и создавали сами и делали это из рук вон плохо - во-первых, не умели, во-вторых, не особенно хотели. Однако, товарообмен существовал. То, что здесь шилось, ковалось, вышивалось - хоть как-то производилось, по большей части употреблялось здесь же, а по меньшей - шло на экспорт как сувениры аборигенов Изнанки. Кроме кустарщины сомнительного качества, Талик мог приобрести и что-нибудь из продвинутого мира. Учитывая спрос попаданцев, это "что-нибудь" было оружием, доспехами, одеждой - в общем: товарами местного народного потребления, в соответственном антураже, но на несколько порядков качественнее. Силь сетовал, что цена на подобные вещи уж слишком высока. В славном Париже имелся только один бутик, да и тот в отгороженном кармане реальности, куда пускали не каждого. Талик не сомневался - его с Тузиком на запястье туда точно пустят.
Тему реализации писателей Виталий отложил на вечер, в надежде, что Наль и Баська хоть ночью за ним следить не будут. Когда дорога, петлявшая среди перелесков, вывела к полям, он понял, что этой ночью за ним следить и не надо: устал так, что будет спать как безвредный ангел. При виде стен города и Талик, и кобылка, и Силь прибавили ходу. Сопровождающие не отставали в том же порядке - есть хотели все. Кавайный попаданец небезосновательно рассчитывал, что демон покормит его за свой счет в надежде на дополнительные сведения. Впереди Талика ожидал рассказ о Темных Лордах в количестве восьми штук, трех стоящих Темных Властелинах, братьях-демонах, драконах-оборотнях, о местных жителях, которые, плюнув на мечты, докались до семейной жизни и мелкого бизнеса, а так же много всего интересного по мелочи. Силь обретался в Мутном Месте уже с десяток лет, "перещупал" в поисках романтического приключения почти все расы и был своего рода экспертом.
Знаменитую Эйфелеву башню Талик видел только по телевизору да на открытках, но все равно имел о ней правильное представление. Башня, в честь которой был назван местный город, имела весьма условное сходство с оригиналом. Эту, как назвал её Наль, каланчу, Талик заметил еще до того, как вошел в Париж, благо она торчала выше стен. Каланча была не кирпичной, не сплошь деревянной, а построенной из сбитых крест-накрест бревен, чем одновременно намекала на гулаговскую вышку. Если бы в лагерях имелись двух-трехэтажные бараки, то этот массивный монстр вполне вписался бы по габаритам. Сходство с вышкой дополняла островерхая крыша и маячивший на верхней площадке дозорный-пожарный. Мужик был, несомненно, героический, поскольку воплощенное оскорбление инженера Эйфеля имело еще и ощутимый пизанский уклон.
Сам город Талик обозвал городищем за вполне древне-русский частокол стен, почерневшие бревенчатые дома и до боли знакомые покосившиеся заборы. Где в этом парижском городище находился тот самый карман реальности с бутиком, догадаться было не сложно - широкая центральная улица имелась только одна. Не то чтобы ему совсем расхотелось есть и немедленно потребовались сапоги, но определенные сомнения насчет качества местного питания все же возникли. Если по рассказам друзей французский Париж не отличался чистотой улиц, так это потому, что они здешнего не видели. Романтическое средневековье пахло неромантично, выглядело грязно и грозило в лучшем случае диареей. Население проявляло сдержанный интерес, больше поглядывая на Наля с Баськой, чем на Талика с попаданцем. Совсем уж откровенно на гнома с эльфом не пялились, но глазами стреляли. Силь поинтересовался жалобным шепотом, куда желает сначала зайти прекрасный демон, и демон понял, что поесть в этом царстве антисанитарии все же придется.
