Мне в юности знаком был некто… Как часто мы забываем время, когда в одиночестве созерцаем трон Вселенной, – ее леса, ее пустыни, ее горы, – мощный ответ, даваемый Природой нашему сознанию. I Мне в юности знаком был некто, кто С землей был в тайной связи, как она с ним, — С рожденья, в блеске дня и в красоте; В нем пылко-зыбкий факел жизни – черпал Свой свет от солнца и от звезд, из них Огни, себе родные, извлекая. Но этот мощный дух знал – (не в часы Своих пыланий) – власть свою над ними. II
Быть может, мысль мою мог увести К порывам ярким свет луны сходящей, Но верить я готов, что этот свет Властней, чем нам об этом повествуют Науки дней былых, и что (будь то Лишь невещественная сущность мысли) Он волшебством живительным кропит Нас, как роса ночная, летом, травы. III Она ль влияет в час, когда (как глаз, Что ширится при виде милом) спавший Сном косным, вдруг, – слеза в очах, – дрожит? А между тем, таиться ей зачем бы При нашей яви? но что́ здесь, при нас Все время, – лишь тогда колдует странным Созвучьем, как разбитой арфы стон, И будит нас. – То – символ и страница IV Того, что мы найдем в иных мирах, Что́ в красоте дарует бог наш тем лишь, Кто иначе лишился бы небес И жизни, их в бреду страстей утратив; А также зов – высокий зов к душе, Боровшейся не с верой, с благочестьем, Чей трон с отчаянья повержен в прах, — Венча́нной чувств огнем, как диадемой. Страна фей Сядь, Изабель, сядь близ меня, Где лунный луч скользит играя, Волшебней и прекрасней дня. Вот – твой наряд достоин рая! Двузвездьем глаз твоих я пьян! Душе твой вздох как небо дан! Тебе взвил кудри отблеск лунный, Как ветерок цветы в июне. Сядь здесь! – Кто нас привел к луне? Иль, дорогая, мы – во сне? Огромный был цветок в саду (Для вас он роза), – на звезду В созвездьи Пса похож; колеблем Полночным ветром, дерзко стеблем Меня хлестнул он, что есть сил, Живому существу подобен, Так, что, невольно гневно-злобен, Цветок надменный я сломил, — Неблагодарности отмстил, — И лепестки взвил ветер бурный, Но в небе вдруг, в просвет лазурный. Взошла из облаков луна, Всегда гармонии полна. Есть волшебство в луче том (Ты поклялась мне в этом!) Как фантастичен он, — Спирален, удлинен; Дробясь в ковре зеленом, Он травы полнит звоном. У нас все знать должны, Что бледный луч луны, Пройдя в щель занавески, Рисуя арабески, И в сердце темноты Горя в любой пылинке, Как в мошке, как в росинке, — Сон счастья с высоты! Когда ж наступит день? Ночь, Изабель, и тень Страшны, полны чудес, И тучевидный лес, Чьи формы брезжут странно В слепых слезах тумана. Бессмертных лун чреда, — Всегда, – всегда, – всегда, — Меняя мутно вид, Ущерб на диск, – бежит, Бежит, – улыбкой бледной Свет звезд гася победно. Одна по небосклону Нисходит – на корону Горы, к ее престолу Центр клонит, – долу, – долу, — Как будто в этот срок Наш сон глубок – глубок! Туман огромной сферы, Как некий плащ без меры, Спадает в глубь долин, — На выступы руин, — На скалы, – водопады, — (Безмолвные каскады!) — На странность слов, – о горе! — На море, ах! на море! Альбомные стихи I К ручью Живой ручей! как ясен ты, Твой бег лучами вышит, Твой блеск – эмблема красоты, Души, открытой тайнам чувств, Привольной прихоти искусств, Чем дочь Альберто дышит. Когда она глядит в тебя, Дрожишь ты, многоводен, И, детский лик волной дробя, Со мной, ручей, ты сходен; Как ты, вбираю я в себя Ее черты глубоко, И я, как ты, дрожу, дробя Души взыскующее око! II К*** Та роща, где, в мечтах, – чудесней Эдемских, – птицы без числа: Твои уста! и все те песни: Слова, что́ ты произнесла! На небе сердца, – горе! горе! — Нещадно жгуч твой каждый взгляд! И их огни, как звезды – море, Мой дух отравленный палят. Ты, всюду – ты! Куда ни ступишь! Я в сон спешу, чтоб видеть сны: О правде, что́ ничем не купишь, И о безумствах, что даны! III К*** Не жду, чтоб мой земной удел Был чужд земного тленья; Года любви я б не хотел Забыть в бреду мгновенья. И плачу я не над судьбой Своей, с проклятьем схожей: Над тем, что ты грустишь со мной, Со мной, кто лишь прохожий. |
