— Передам! — пообещала сорока.

— Сама, смотри, не спорь с ним. Драчун он. Недаром у него хвост ободранный… Ну, — добавил на прощание петух, — ты в тёплых краях не задерживайся. Хорошие сороки нам и здесь нужны.

— Не знаю, не знаю, — застрекотала сорока. А самой приятно стало, что петух назвал её хорошей. Мог бы, конечно, добавить, что она симпатичная. Да уж ладно. Может, про это кто-нибудь другой скажет. Не могут не сказать.

В этот день проститься со всеми сороке не удалось. Полетела она попрощаться с бабушкой полудницей, да увидела Хавронью Сидоровну. Дремала свинья спокойненько на солнышке под забором. Что ей начала говорить сорока, Хавронья недослушала.

— Ну и улетай, — хрюкнула и даже на сороку не взглянула. — Лети, тише на улице будет. А то гоняешь тут по дороге на мотоцикле, туда-сюда носишься. Тарахтишь. Один шум от тебя…

— Я? На мотоцикле?! — удивилась сорока. — Да ты что, Хавронья?

Приоткрыла, как всегда, один глаз свинья, хрюкнула:

— Хрю, это ты, сорока?.. Тогда на мотоцикле, наверное, бабка полудница носится. Ну, всё равно — лети, раз собралась. Пока же, если ты меня уважаешь, выключи, пожалуйста, собаку. С утра Барбоска у деда Юрия лает и лает. Вздремнуть не даёт. Выключи его, да и сама поспи перед дорогой.

— Ладно, — пообещала сорока и полетела во двор деда Юрия. А пёс его, Барбоска, как раз перестал лаять. Устал, наверное.

— Опять сорока мимо летит. Опять мимо! — защебетали воробьи.

По двору деда прогуливался петух Костя и смотрел, как его куры умываются пылью. Выбили они в земле лунки, подбросят крыльями пыль над собой и радуются. Так уж им хорошо.

— Ванны принимаете? — спросила сорока.

— Ванны, ванны! — закудахтали куры. — Давай с нами!

— Я бы не против, да вот улетаю от вас. Проститься заглянула.

— Куд-куда? Куд-куда ты, Мима? — закудахтали куры. Сказала им сорока, что на юг собралась — в тёплые края.

— Ну, слетай, слетай, Мима, раз делать нечего, — разрешил петух. — А моим хохлаткам цыплят выводить надо.

— Некогда нам, некогда, — затараторили куры, — а ты лети, Мима.

— Почему мимо? — удивилась сорока. — Я прямо на юг полечу.

— Ты прости нас, Мима. Рядом живём, а не знали, что тебя Мимой зовут. Удивилась сорока, принялась расспрашивать, кто же стал её так называть?

— Да все, — объяснил петух Костя. — Вон и воробьи, когда тебя увидели, зачирикали: «Вон сорока Мима летит… Опять Мима летит».

Спорить с курицами сорока не стала. Догадалась, что хохлатки всё перепутали, и, решив, что с ними она простилась, отправилась в соседний двор. Там, в гнезде на высоком тополе, снимали квартиру две сороки. Но дома их не оказалось. То ли они новости по улице да огородам собирали, а может, своими со встречными делились. Зато под тополем на пеньке сидел Кирюша. Успешно окончив первый класс, приехал он на каникулы к бабушке. А сейчас тут, на пеньке, читал вслух грустное такое стихотворение:

Жалко было Кирюше поросёнка, и он горько плакал. Плакал и думал: «Зачем я только научился читать?!» А бабушка приготовила ему на каникулы сразу две книжки. Открыл Кирюша вторую и хорошо сделал. Стихотворение в ней ему понравилось:

И тут как раз комар сел Кириллу на нос. Кирюша, хоть и был городской, нисколько комаришку не испугался, пришлёпнул его, сказал: «Вот тебе!» — и решил пойти к бабушке и прочитать ей это стихотворение. А то она: «Не ходи на речку, не ходи на рыбалку — там комары!» А чего их бояться. И ещё решил, что книжки он будет и дальше читать, ну, например, завтра.

Застрекотала пожилая сорока, принялась рассказывать Кириллу, куда и зачем она улетает, и что зовут её теперь Мима. Но мальчик встал, прихватил книжки и пошёл к бабушке. Наверное, он не понял, о чём она стрекотала. А жаль, он бы узнал, куда сорока собралась, и что зовут её Мима. Самой же пожилой сороке имя это понравилось. Лучше, чем «сорока, сорока» — будто она воробей какой-нибудь…

Курицы же, когда сорока улетела, долго спорили: куда же Мима отправится.

— На юг! — утверждала одна.

— В тёплые края! — кудахтала вторая.

— Ко-ко-конечно, в тёплые страны, — доказывала остальным третья.

Слушал, слушал своих хохлаток и пеструшек петух, рассердился и загнал их в курятник.

— Идите, отдохните, а то у меня из-за вас голова разболелась.

На кухне у бабушки съел Кирюша целое блюдце манной каши. Да и как не съешь, если бабушка сказала:

— Ешь, а то плохо расти будешь.

— А какой я вырасту, если всю кашу в твоей кастрюльке съем?

Бабушки, они всё знают, вот и Кирюшина бабушка сказала, что будет он высокий, как пугало Игнат.

Представил Кирюша, что вырос он такой, как пугало, и заявился в школу. Сел за свою парту рядом с соседкой Катей, а все подумали, что он её папа.

— Бабушка, — спросил Киря, — а если я только одно блюдце съем?

— Ну, немного подрастёшь, и всё…

«Вот и хватит с меня», — подумал Кирюша, попил молока и решил пойти погулять, а бабушка говорит:

— Книжку с собой возьми. Зря я, что ли, тебе сразу две купила…

Хотел Кирюша объяснить бабушке, что книжку он решил почитать завтра, да не стал. Эти взрослые только себя понимают, а других — нет. Ну, может, когда подрастут, тогда и детей понимать станут, а пока трудно с ними. А бабушка пообещала, что если он почитает, она ему за это мороженое купит. Обрадовался Кирилл, взял книжку и пошёл гулять.

Деревенских своих приятелей он на улице не встретил. Зашёл тогда в сад, сел на пенёк под сорочьим гнездом, раскрыл книжку, хотел почитать, мороженое заработать, да увидел Акулю.

— Читаешь? — спросила Акуля. — А кто тебя научил читать?

— В школе — учительница, а дома — мама.

— А меня — бабушка, — с гордостью сказала полудница.

— Моя? — удивился Киря.

— Нет, мне буквы показала бабушка деда Юрия. Дед Юра тогда ещё маленький был. Читала бабушка ему сказку. Увидела меня и говорит: «Ты — Акуля, а это твоя буква «А». «А-куля». Я посмотрела в книжку. Разглядела там букву «А», потом ещё одну и говорю: «Ой, как много Акуль: и здесь Акуля, и тут, и там». «Нет, — объяснила бабушка, — здесь не «Акуля» написано, а вовсе «Арбуз». Он тоже с буквы «А» начинается: «А-рбуз». Так мы с ней постепенно и выучили все буквы. И букву огурца — «О», и букву вишни — «В». Тут из-за ограды позвал Кирю его друг Витя.

— Пойдем, порыбачим! — крикнул он. — А то у нас кошка голодная! Рыбки хочет.

— Сейчас! — отозвался Киря и побежал за удочкой. Убежали рыбаки, и сразу из своего гнезда слетели к Акуле сороки.

— Слышала, Акуля, — спрашивают, — пожилая-то сорока улетает?

— В тёплые страны улетает…

— Прощается со всеми! А вон и к нам Мима завернула.

— Почему мимо? К нам же она сюда направилась.

И правда, прилетела пожилая сорока и уселась прямо на пенёк.

Ребята, вы не помните — прощалась уже с подругами сороками Мима или нет? Я, например, забыл, да и она за целый день забыла. Ну, ничего. Простилась она с полудницей Акулей и сороками. А сороки на прощание попросили: «Будешь возвращаться, комаров и мошек из тёплых стран прихвати. Попробуем, какие они на юге. Да и бабушку Акулю угостим».

Когда Мима сказала, что решила там, в тёплых странах, остаться, сороки застрекотали:

— А ты нам посылку пришли. Посылку. Адрес у нас старый: «Гнездо на высоком тополе, где Кирюшина бабушка живёт».