Наша машина подъехала к подъезду моего дома. Я с легким оттенком грусти улыбнулась, ни капельки не жалея, что перебралась жить к Торохову. Я была счастлива как никогда.

Выбравшись из машины и передав коробку с пирожными Стасу, набрала номер квартиры родителей.

- Кто?

- Мам, это мы.

- Открываю.

Знакомый писк огласил двор. Стас придержал дверь и пропустил меня вперед. Уже у квартиры родителей, ожидая, когда нам откроют дверь, я повернулась к нему, поправила несколько непослушных прядей и ободряюще улыбнулась:

- Не волнуйся, они тебя не съедят. Папа может поворчать немного, но ты главное улыбайся и обнимай меня.

Он сглотнул и крепче сжал мою руку. Дело в том, что я до сегодняшнего момента до сих не представила Торохова родителям как своего парня. Даже мой переезд к нему вышел без одобрения родственников. Просто мои вещи незаметно перебрались в его квартиру стараниями Марка. После ареста Лескова я виделась с родителями всего лишь три раза, и тогда нам было вовсе не до разговоров о моей личной жизни. Маму волновало мое здоровье, а отца - безопасность. Сегодня же мне предстояла представить им Стаса не как своего спасителя и охранника, а как своего парня.

Дверь распахнулась, и на пороге возник отец, одетый как обычно по-деловому, в строгий классический костюм, с галстуком, запонками и прочими стильными атрибутами успешного человека. Мама мелькала за его спиной, ободряюще улыбаясь и немного виновато пожимая плечами.

- Вы опоздали на десять минут, - проворчал отец, пропуская нас в квартиру.

- Мы заезжали за десертом, - я сунула ему коробку и тут же угодила в объятия матери. Стас неуверенно топтался на пороге, от его обычной смелости не осталось и следа. Слегка позлорадствуя про себя, я взяла его за руку и торопливо проговорила:

- Мам, пап, это тот самый Стас, у которого я живу все это время. А еще...

- Я бы хотел попросить руки вашей дочери.

Я пораженно замерла, приветливость на лице матери сменилась изумлением, а отец грозно нахмурил брови. Спокойным остался только Марк, видимо, эта сволочь его предупредила...

- Торохов, значит... - Папа смерил Стаса пронзительным взглядом. - Тот самый Торохов. Трехлетней давности.

- Торохов, - подтвердил Стас. - Но не трехлетний, а изменившийся.

- Дамы на кухню, мужчины в зал, - скомандовал старший Корнеев и оба парня послушно последовали за ним. На пороге отец остановился, пропустив их вперед. - Марк, где коньяк стоит, ты знаешь.

Брат кивнул и закрыл за собой дверь. Папа повернулся ко мне:

- Ну Соня...

- Не сердись на дочь, дорогой. - Мама смогла прийти в себя быстрее, чем я и улыбнулась. - Судя по всему, она сама ничего не знала о предложении.

- Это не освобождает ее от ответственности. Идите на кухню и не высовывайтесь, пока я вас не позову.

Однако стоило ему зайти в зал и прикрыть дверь... В общем, мама никогда не была послушной женой. А меня нельзя было назвать послушной дочерью, поэтому мы обе оказались у двери, прислушиваясь к разговору, происходящему за ней.

- Неожиданно, я вам скажу, молодой человек. Спасибо, Марк. Итак, моя дочь достаточно повзрослела, чтобы затащить ее в постель?

- Прошу прощения?

- Ну, три года назад она была слишком мала. Теперь подросла?

- Андрей Леонидович, я уже сказал вам, что изменился.

- А я тебе не верю на слово.

- Пап, не забывай...

- Во-первых, я ничего не забываю, Марк. А во-вторых, не вмешивайся пока в наш разговор.

- Я не прошу вас верить мне, но дочь ваша уже сделала свой выбор.

- Да-а-а? - насмешка в голосе отца была настолько очевидна, что я поморщилась. - Я вот по ее реакции не могу этого сказать.

- Она просто не ожидала... подобного. Но мы любим друг друга и она со мной счастлива.

- Три года назад она тоже была счастлива, но это не помешало тебе... любить... других.

- Вы считаете, что люди не способны измениться и поменять свое отношение к жизни и отношениям?

- Я просто не хочу, чтобы моей дочери было больно, когда ты наиграешься и уйдешь к другой.

- Я люблю вашу дочь.

- Сколько ты продержишься в ожидании, когда она решится на секс с тобой? - Голос отца приобрел какие-то беспощадные нотки, и я уже хотела вмешаться, но мама остановила меня, знаком показывая, что стоит подождать.

- Она как бы уже решилась, - вмешался Марк. - Дня через три после... инцидента с Лесковым.

Я покраснела под удивленным взглядом матери и мысленно чертыхнулась: - кто просил Марка выдавать родителям такие подробности моей личной жизни?

- Я не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему без Сони. - Да, да, да, черт возьми!

- Что, кишка тонка отвечать за свои поступки? Думаешь, я одобрю то, что мою дочь трахает какой-то мерзавец, возомнивший себя ее спасителем? - Агрессия в голосе отца зашкаливала, я еще никогда не была свидетелем подобной злости с его стороны.

- Следите за своими словами, Андрей Леонидович. - От спокойствия Стаса не осталось и следа, гневные интонации хлестали словно плеть.

- Не смей указывать мне, щенок!

- Папа! - Марк предупреждающе повысил голос.

- Как ты мог это допустить? Куда смотрели твои глаза, Марк?

- Пора вмешаться, - шепнула мама.

Я распахнула дверь и разъяренной фурией возникла на пороге. Отец обернулся, на лице - мрачная решимость и ярость, пальцы с такой силой сжимали стакан с коньяком, что даже костяшки побелели.

- Ты зашел слишком далеко, Андрей. - Мама зашла следом за мной, осуждающе глядя на папу.

- Если тебя это действительно так сильно волнует - я переспала со Стасом по собственному желанию. А он до последнего держал оборону.

- Ни о свадьбе, ни об отношениях не может быть и речи. Пусть выметается из моего дома сейчас же.

- Отлично. Тогда я ухожу с ним.

- Нет.

- Да, папа. - Я пересекла комнату и встала рядом со Стасом. Он тут же обнял меня, не сводя взгляда с моего отца.

- Твоя самостоятельность уже однажды привела к ужасным последствиям. Подумай о себе хотя бы сейчас.

- Подумала. И я ухожу с ним.

- Соня, я пойду, а ты останься, поговори с родителями. Видимо, я поспешил лезть со своими благими намерениями. - Торохов поставил на стол свой бокал и ободряюще сжал мою ладонь. - Вам нужно о многом поговорить в кругу семьи.

- Андрей, - с укором проговорила мама, качая головой. - Будь благоразумным.

Папа сверлил взглядом Стаса, тот отвечал. Минуту в комнате царила тишина, пока отец, наконец, не произнес:

- Оставьте нас наедине со Стасом. Марк, проследи, чтобы они не подслушивали.

Что-то в его голосе заставило нас с мамой послушаться и следующие полчаса мы провели на кухне под бдительной охраной Марка, в зловещем ожидании.

В квартире было тихо. Из зала не доносилось ни звука, и это меня настораживало. Я нервно расхаживала из угла в угол, поглядывая на часы и прислушиваясь к происходящему за стеной. В конце концов, Марк не выдержал и усадил меня на стул, сунув в руки чашку с горячим чаем. Я лишь молча кивнула и стала пить горячий напиток, пахнущий лимоном и малиной. Волнение - не лучший помощник в сложившейся ситуации, поэтому мне необходимо взять себя в руки и контролировать эмоции.

Наконец они вошли на кухню. Папа казался уже не таким разгневанным, а Стас... Я не смогла бы назвать его счастливым, но и особой печали на его лице увидеть было нельзя. Словно он смирился с чем-то, но при этом остался при своем мнении.

- Давайте садиться за стол, пока мамино мясо не остыло окончательно, - отец виновато улыбнулся маме. Та лишь покачала головой и полезла в духовку доставать жаркое.

Уже за столом, держа бокал с вином и повернувшись ко мне, папа соизволил рассказать об итогах их беседы с Тороховым:

- Свадьбы не будет. Пока. Я присмотрюсь к этому... потенциальному зятю, да и тебе, я так понимаю, нужно еще время подумать. В таких делах не стоит торопиться и Стас со мной согласился. Я хочу извиниться перед ним за свою грубость, в оправдание могу лишь сказать, что это сказалось волнение за любимую дочь.