— Как?! И вы?!

— Да! И не пытайтесь остановить меня, потому что я убью любого, кто рискнет сделать это. Помните, что совершила Лис, когда мной была предпринята подобная попытка? Нас невозможно остановить, док!

Лоулер смотрел на говорившего, не отрывая глаз, а в голове лихорадочно мелькало: «Да, он говорит совершенно серьезно, очень серьезно… И Нид сделает это. Но неужели передо мной действительно Делагард? Да. Да! Он всегда принимает в расчет только собственную выгоду и плюет на то, как отразятся его поступки на окружающих людей. Что ж, черт с ним! Скатертью дорога!»

— Останавливать вас?! — вслух произнес Вальбен. — Да мне бы такое и на ум не пришло! Отправляйтесь. Идите, если вы полагаете, что там обретете счастье… Идите, идите… С какой стати я должен останавливать вас? И вообще… какое это теперь имеет значение?

Делагард удовлетворенно улыбнулся.

— Возможно, для вас и не имеет никакого значения, но для меня… Я чертовски устал, док. А ведь существовали такие грандиозные планы и мечты… Я пробовал реализовать один, потом — другой… Какое-то время все получалось — и вот мы здесь. Все рухнуло! Да я и сам рухнул… Черт с ним, со всем! Мне просто хочется отдохнуть.

— Хотите сказать, что намереваетесь покончить с собой?

— Вы так думаете? Нет! Я никогда ничего подобного не сделаю… Мне надоело быть капитаном этого судна, надоело говорить людям, что они должны делать… Особенно теперь, когда я сам ничего не понимаю. С меня хватит, док! Я ухожу. — Глаза Делагарда вспыхнули от вновь обретенной силы. — Может быть, именно для этого мной и проделан весь данный долгий путь. Только я не понимал этого до последнего мгновения. А вдруг Лик Вод когда-то очень давно специально отпустил Джолли домой только с одной-единственной целью — старый мореход должен привести нас всех к Нему? Что ж, сие заняло сорок лет, и лишь немногие добрались сюда. — Лицо Нида сияло от радости и какого-то внутреннего удовлетворения. — Пока, док! Пока, Сандира! Мне было очень приятно все это время общаться с вами. Навещайте меня хоть иногда…

Тейн и Лоулер застыли в молчании на палубе «Царицы Гидроса», наблюдая, как Делагард покидает корабль.

— Ну, вот, детка, теперь мы остались вдвоем, — тихо произнес Вальбен.

После этих слов он вдруг невесело рассмеялся, и Сандира присоединилась к нему.

Теперь они могли только смеяться…

Наступила ночь.

Ночь, сиявшая кометами и чудесами, ночь, лучившаяся сотнями красок. Лоулер и Тейн с наступлением темноты остались на палубе. Они тихо сидели у грот-мачты, лишь изредка обмениваясь короткими малозначащими фразами. Вальбен чувствовал внутреннее онемение, словно события прошедшего дня иссушили его душу. Сандира тоже ощущала себя совершенно опустошенной.

А над их головами совершалось настоящее извержение потоков всевозможных расцветок.

«Словно праздник в честь очередной победы», — подумал Вальбен.

Казалось, что в небе расцветают и сверкают ауры его бывших товарищей по путешествию. Вот это бурление ураганно-синего цвета… Уж не Делагард ли собственной персоной? А сие теплое янтарное свечение, вполне возможно — Квиллан? Огромная алая колонна — Кинверсон… И те всплески на горизонте, что разливаются реками расплавленного золота, — Тила Браун? И Фелк… Тарп… Нейяна… Лис… Гхаркид…

Казалось, все они находятся здесь, поблизости.

Небо кипело и переливалось, меняя рисунок фантастического мозаичного ковра.

Правда, когда Лоулер попытался услышать их голоса, ничего из этого не вышло. Единственное, что удалось уловить ему, походило на приятную гармоничную мелодию из неисчислимого множества неопределенных звуков.

А на темнеющей береговой линии за проливом, отделявшим их от острова, продолжалось неистовое разрастание загадочной флоры: все это нечто непрерывно давало новые ростки, закручивалось, заплеталось и расплеталось на фоне темной синевы небес и разбрасывало вокруг себя потоки световой энергии. Волны света устремлялись к небесам и там сливались с ослепительно-разноцветными реками-образами бывших жителей Сорве.

Лоулер и Сандира наблюдали эту феерию красок до глубокой ночи.

Наконец Вальбен встал и поинтересовался:

— Ты вообще-то не голодна?

— Нисколечко.

— И я тоже. Давай тогда хоть поспим немного.

— Неплохая мысль.

Она протянула ему руку, и Лоулер помог ей встать на ноги. Какое-то время они стояли, прижавшись друг к другу, и пристально смотрели на Лик Вод за узкой полоской воды.

— Ты ощущаешь какое-либо притяжение? — тихо спросила Тейн.

— Да. Оно постоянно присутствует, словно выжидая удобный момент, когда сможет застать нас врасплох.

— Я тоже его чувствую… Правда, притяжение не такое сильное, как прежде, но мне понятно, что это всего лишь уловка. Приходится постоянно быть настороже, держать свой разум под строгим контролем.

— Интересно, почему только мы двое нашли в себе силы противостоять этому невероятно сильному желанию уйти туда? — задумчиво произнес Лоулер, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к Сандире. — Возможно, мы сильнее и разумнее всех остальных и лучше приспособлены к индивидуальному существованию? Или просто у нас выработалась привычка чувствовать свою отдаленность от любого сообщества? Наверное, поэтому мы не можем позволить себе вот так, подобно остальным, пойти, нырнуть и раствориться в коллективном мозге Гидроса…

— Вэл, неужели ты действительно чувствовал себя настолько чужим для всех окружающих, когда жил на Сорве?

Он на мгновение задумался.

— Возможно, слово «чужой» слишком сильно… Я просто был частью сообщества жителей острова, и она — сия частичка — сама существовала в моей душе, но мне никогда не приходилось ощущать себя единым со всеми. Я всегда осознавал собственную индивидуальность…

— То же самое происходило и со мной, — перебила его Сандира, — когда мае пришлось жить на Хамсилейне. Я никогда никому и ничему не принадлежала…

— Так же, как и я, — эхом отозвался Лоулер.

— И никогда не имела желания принадлежать, — закончила свою мысль Тейн.

— Некоторые всеми силами разума и души стремятся к этому единению, но — увы! — не могут в нем существовать. Например, Гейб Кинверсон являлся ярким образцом человека-одиночки… Как и мы, кстати… Возможно, он был им в еще большей степени. Но внезапно настал момент, когда Гейб уже не смог выносить такое положение. Итог — он нашел место на Лике Вод. Правда, одна лишь мысль о том, чтобы пойти и раствориться в совершенно чуждом человеку разуме, вызывает у меня содрогание.