Немецкое командование видело угрозу, которая нависла над 1-м армейским корпусом с выходом советских войск к Любани, в соединении наступающих навстречу друг другу 2-й ударной и 54-й армий. Несмотря на непрерывные кровопролитные бои 126-й пехотной дивизии удалось удержать фланги и ключевые пункты на более чем 30-километровом участке прорыва под яростным натиском советских боевых групп. Герой Шлиссельбурга полковник Гарри Гоппе со своим 424-м полком 126-й пехотной дивизии сделал все возможное для создания новой основной линии обороны на южной оконечности прорыва. На севере фронт удерживала 215-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Кнайса. Советским войскам не удалось сломить оборону защитников опорных пунктов Мостки, Спасская Полисть и Земтицы. Бригада Кехлинга не сдавала позиции на этом участке фронта в течение нескольких недель. 59-й армии в районе Спасской Полисти, несмотря на непрерывные атаки и большие жертвы, не удалось расширить коридор наступления. Командование группы армий «Север» перебросило в район прорыва из-под Ленинграда 58-ю пехотную дивизию. Она совершила двухсоткилометровый марш и приготовилась к атаке советских позиций. Немецкие части завершили приготовления к наступлению в районе основания прорыва к 15 марта. Они бросили в наступление 220-й полк 58-й пехотной дивизии и группу трофейных советских танков. Атака была отбита. Самолеты-штурмовики и бомбардировщики 1-го авиакорпуса нанесли по советским позициям мощные удары. Но и после налетов все атаки немцев на этом участке фронта были отбиты. Западнее предприняли наступление 209-й и 154-й полки. Здесь противнику удалось потеснить части 372-й стрелковой дивизии полковника Д. С. Сорокина, которая обеспечивала защиту коммуникаций 2-й ударной армии. Ей на помощь пришли сформированные из бойцов 305-й стрелковой дивизии два немногочисленных отряда.

На участке 52-й армии враг крупными силами начал наступление на позиции 65-й стрелковой дивизии. В результате встречных ударов с севера и юга противнику удалось закрыть горловину, через которую шло снабжение 2-й ударной армии. 19 марта в 16 часов 45 минут передовые части 2-го батальона 209-го полка 58-й пехотной дивизии и штурмовые отряды полицейской дивизии СС встретились в районе, который они называли «Росчисть Эрика», в четырех километрах западнее Мясного Бора. Попытки советских войск восстановить «коридор» были отбиты. Окружение 2-й ударной армии стало первым звеном в цепи трагических событий. В Ставке ВГК не хотели верить в бедственное положение 2-й ударной армии, которая была на пороге победы. И. В. Сталин приказал К. А. Мерецкову выехать в войска и лично организовать прорыв.

Командующий Волховским фронтом этот приказ выполнил. Для атак позиций противника были брошены имеющиеся в его распоряжении части, весь состав курсов младших лейтенантов и учебная рота младших командиров. «Мне довелось многое повидать за годы войны. И вот сейчас, перебирая в памяти увиденное, полагаю, что те недели были для меня самыми трудными. По накалу событий, по нервному напряжению, им сопутствующему, вряд ли можно их с чем-либо сравнить»[384]. Огромными усилиями советским войскам удалось пробить узкий коридор шириной в километр, который насквозь простреливался немецкими пулеметами. Однако в Ставку было доложено, что связь со 2-й ударной армией восстановлена. В действительности освобожденный от немцев коридор тянулся по болотам, пройти по которым было почти невозможно. Но бойцы шли, неся на себе в окруженную армию продовольствие и боеприпасы.

В журнале боевых действий 18-й армии появилась запись: «27 марта русские прорвали отсеченный фронт»[385]. Это было достигнуто ценой огромных потерь. В марте они составили 40 679 человек[386].

В апреле на фронте началась большая реорганизация. 23 апреля 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования решила объединить Ленинградский и Волховский фронты в единый Ленинградский под командованием генерал-лейтенанта М. С. Хозина. Было создано две группы войск: ленинградского и волховского направления. Это была инициатива командующего Ленинградским фронтом. В большой статье «Об одной малоисследованной операции», опубликованной в «Военно-историческом журнале» в 1966 г., генерал-полковник М. С. Хозин так описывал случившееся: «21 апреля 1942 г. меня пригласили в Ставку. Причиной вызова явилось то, что я неоднократно в разговорах по прямому проводу с ответственными лицами Ставки высказывал претензии по поводу того, что операция по снятию блокады с Ленинграда между Ленинградским и Волховским фронтами идет несогласованно, разрозненно, что противник, пользуясь этим, легко парирует наши удары. Я просил, чтобы Ставка более централизованно руководила Ленинградским и Волховским фронтами, направляя их усилия на решения главной задачи, и не только организовывала взаимодействие между фронтами, но и своевременно питала фронты людскими и материальными ресурсами. В итоге моего доклада в присутствии Б. М. Шапошникова, А. М. Василевского и некоторых членов ГКО И. В. Сталин предложил в целях лучшего взаимодействия войск объединить Ленинградский и Волховский фронты в единый фронт. Такое предложение явилось неожиданным не только для меня, но, как я понял, и для других присутствующих»[387]. Все правильно было написано в статье М. С. Хозина о несогласованности действий фронтов, о недостаточном внимании со стороны Ставки в части пополнения соединений Ленинградского и Волховского фронтов людскими и материальными ресурсами. Но надо отметить, что генералы сами бездарно растрачивали эти ресурсы, не могли сконцентрировать усилия на решения главной задачи — прорыва блокады Ленинграда. В результате обсуждения ситуации на Ленинградском и Волховском фронтах, которая продолжалась в кремлевском кабинете И. В. Сталина более шести часов, была подписана директива Ставки ГВК следующего содержания:

Как утверждает М. С. Хозин, ему было приказано разработать план вывода 2-й ударной армии из окружения, в котором она в то время оказалась. Странно, что никто не поинтересовался мнением командующего фронтом К. А. Мерецкова. И. В. Сталин игнорировал его как человека, который не оправдал надежд, не выполнил ту историческую миссию, которая была на него возложена. Безусловно, определяющую роль при назначении Хозина сыграли не только его доклады в Ставку о скверном положении дел с прорывом блокады Ленинграда, но и то, что Мерецков провел два долгих месяца в тюрьме НКВД.

Командующий фронтом генерал М. С. Хозин, ознакомившись с обстановкой, пришел к выводу, что ни о каком наступлении не может быть речи. Требовалось срочное пополнение обессиленных дивизий людьми, усиление войск средствами противовоздушной обороны. Катастрофически не хватало авиации, танков, артиллерии. Штык и в редких случаях граната оставались основными средствами, которыми пытались прорвать оборону противника. Генерала армии К. А. Мерецкова назначили заместителем главнокомандующего войсками Западного направления.

Обстановка в зоне боевых действий оставалась очень тяжелой. 2-я ударная и часть соединений 59-й армии, которые вели борьбу с противником, занимавшим выступ у Спасской Полисти с западной стороны, фактически находились в окружении. Отрезанными от основных сил фронта оказались 4, 19 и 24-я гвардейские дивизии, 378, 267, 259, 191, 46, 327, 328, 305-я стрелковые дивизии, 13-й кавалерийский корпус в составе 25, 80-й и 87-й кавдивизий, 22, 25, 53, 57 и 59-я отдельные стрелковые бригады.